Морфология сознания. Том 2 - Сергей Вячеславович Савельев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рассматривая этот вопрос в зеркале индивидуального развития, следует отметить, что медленное созревание неокортекса часто затрудняет объективную оценку рассудочных способностей конкретного ребёнка. Необходимо помнить о крайне позднем возникновении окончательного баланса между рассудочными и инстинктивно-гормональными мотивациями. Это означает, что в идеальном случае требуется чрезвычайно внимательное отношение к становлению неокортекса, который может сделать из ребёнка разумного человека или стать вспомогательно-имитационной системой в мозге самого дикого шимпанзе. В этом случае происходит уже упомянутая атавизация сознания, хотя нам кажется, что мы имеем дело с человеком разумным.
У детей и подростков на базе приматной дифференцировки лимбической системы легко возникают детские естественные объединения. Обычно группы возникают из-за близости мест обитания или знакомства родителей. Более того, архаичные территориально-этнические объединения сохраняются во многих популяциях современных людей постоянно, как базовая социальная система. Примерами могут быть дворовые, уличные или районные банды, перерастающие в криминальные структуры. У детей групповые уличные объединения отражают уровень синхронизации созревания мозга, а не реальный биологический возраст. По этой причине почти в любой шайке подростков обычно встречаются довольно разновозрастные особи. Великовозрастные балбесы с отставанием в развитии вполне естественно объединяются с активными малолетками, обладающими слишком быстрым развитием мозга. Сходные результаты различных скоростей созревания мозга являются основой интеграции. При этом главарём может стать любой персонаж, независимо от возраста.
В детских шайках формируется наиболее архаичная система биологических критериев справедливости и доминантности. В немного изменённом виде она перетекает в криминальную среду, где древнейшие принципы гоминидной социализации становятся «кодексами чести», уголовными правилами и своеобразными «законами». По сути дела, социальные отношения в криминальной среде являются наиболее эффективными, но раннегоми-нидными формами поддержания разумных отношений в сообществах. Они являются относительно безопасными и справедливыми для членов сообщества и почти смертельными для особей, находящихся вне криминальных групп. Вполне понятно, что суть отношений в такой среде определяется лимбической системой, где кортикальная активность носит вспомогательный характер. С известными оговорками эти формы отношений можно назвать рекапитуляцией ранних этапов возникновения социализации гоминид.
Необходимо пояснить ещё одну особенность регуляции поведения или работы сознания на лимбических принципах. Дело в том, что существует специфичность как процессов торможения, так и формирования запечатлений в лимбической и корковой системе. По этой причине внешнему наблюдателю, использующему кортикальное мышление, абсолютно непонятна логика принятия решений на основе лимбической системы. В этом разница рассуждений созревающего детского мозга и мозга взрослого человека. В лимбической системе относительно немного нейронов, что ограничивает количество и разнообразие детских и юношеских запечатлений. В центрах этой архаичной структуры консервируется очень небольшой набор форм поведения, подсмотренных у взрослых или случившихся с самими обладателями мозга. Зато рано возникшие и простенькие алгоритмы принятия решений запечатлеваются навсегда и скрыто детерминируют намного более сложные формы социального поведения. По этой причине критические периоды формирования социальных инстинктов на основе лимбической системы радикально влияют на всю дальнейшую жизнь и не могут быть серьёзно изменены. Катастрофичность влияния запечатлений лимбической системы основана на том, что они регулируют поведение через инстинктивно-гормональные механизмы биологического целеполагания. Именно эти запечатления делают из неплохих детей душегубцев, садистов и преступников.
Альтернативой лимбической системе является кора полушарий большого мозга, где хранятся социально приобретённые инстинкты, личный опыт, правила поведения, привязанности и рассудочные возможности. Кора, если она заполнена социальным опытом, делает нас людьми, а лимбическая система, без всякого опыта, — животными. Возникает естественный вопрос о причинах таких различий. Казалось бы, для столь глубоких противоречий во влиянии на поведение у двух комплексов мозговых структур слишком мало оснований. В обоих случаях работают очень похожие нейроны, а ключевые механизмы клеточного торможения идентичны. Действительно, в обоих комплексах структур существует первичное и вторичное торможение, которое базируется на различных видах постсинаптического и пресинаптического торможения. Более того, в рамках физиологических парадигм можно обнаружить очень похожие проявления как условного, так и безусловного торможения. Тем не менее с лимбической системой мы связываем наши животные желания и наклонности, а с неокортикальными центрами — общественно полезное поведение и рассудочные решения.
Основная разница состоит в том, что лимбическая система не обладает выраженным и специализированным центром торможения. Эти функции распределены внутри системы и приходятся на межклеточные взаимодействия. В неокортексе такой центр есть, и он находится в лобной области больших полушарий. Именно благодаря ему мы можем долго выращивать детей, делиться пищей с неродственными особями и поддерживать правила социальной жизни. Я подробно писал об эволюции и смысле возникновения лобных областей мозга человека в других работах (Савельев, 2010, 2016, 2019). Именно лобные области заставляют нас совершать осмысленные поступки и делают нас настоящими людьми.
Всю жизнь эти два комплекса противостоят друг другу, а их взаимодействие внутри человека порождает все кошмары непоследовательности и глупости поведения. На основе этих внутренних противоречий построены идеологии всех религий, понятия добра и зла и фундаментальные принципы государственно-принудительной системы организации гоминид. Значение мук внутренних противоречий для каждого человека столь велико, что придётся кратко пояснить динамику индивидуального становления двойственности сознания.
На первом этапе формирования сознания происходит простейшее накопление запечатлений об устройстве окружающего мира. Эти события произвольные, построенные на простом росте отростков и связей нейронов как в лимбической, так и в кортикальной системе. Однако кора созревает медленно, и первые 7—9 лет жизни основные социальные запечатления закрепляются в обезьяньей конструкции лимбической системы.
К концу первого этапа становления сознания опережающее формирование центров лимбической системы дополняется созреванием неокортекса. В это время закладываются многие социальные инстинкты и формируются алгоритмы общественного поведения. Очевидная «человечизация» подростка радует родителей все более осмысленным поведением и здравостью рассуждений. Но счастье интеллектуального развития ребёнка длится не очень долго. На смену кортикальной дифференцировке приходит всепоглощающее половое созревание. Начинается второй этап становления полового сознания, а недавно приобретённые рассудочные навыки быстро вытесняются гормональными формами поведения. Они надолго становятся скрытым смыслом жизни, заметно сказывающимся на всём поведении.
Спустя довольно много лет наступает третий период созревания сознания, который характеризуется развитием конфликта лимбическо-гормональных мотиваций с рассудочной кортикальной системой. Именно в это время человеческий мозг достигает своей зрелости, на что ему требуется от 25 до 30 лет. К сожалению, возраст не означает окончательного очеловечивания свеженькой особи. Многие просто не доживают до этого возраста, а для части популяции третий этап созревания сознания так и не наступает. Это зависит в первую очередь от индивидуальной конструкции мозга, которую изменить
