Морфология сознания. Том 2 - Сергей Вячеславович Савельев

Существуют и менее очевидные особенности половых различий, которые проявляются только в специальных исследованиях. Например, есть убеждение в том, что чёткость почерка является признаком более интеллектуального человека. На самом деле это не так. Специальные исследования показали, что с интеллектом коррелирует скорость письма, а не его чёткость (May, Brannin, 1984). Связь интеллекта со скоростью письма коррелирует как у мужчин, так и у женщин, хотя у первых она немного выше. Это вполне ожидаемые различия, поскольку осмысленное скоростное письмо требует очень больших церебральных ресурсов.

Следовательно, если оценить индивидуальное половое поведение с позиций баланса индивидуальной изменчивости неокортекса и лимбической системы, то мы ещё немного приблизимся к пониманию поставленной в начале главы задачи. Эта сторона различий созревания мужского и женского сознания будет рассмотрена в следующей главе.

VI. АНТАГОНИЗМЫ СОЗНАНИЯ

После пубертатного периода начинается постепенное формирование двойственности сознания. Напомню, что вслед за рождением уже произошло множество знаковых событий. Всё началось с созревания инстинктивно-гормональных центров управления поведением, затем постепенно подключилась кора больших полушарий. Социальные инстинкты, запечатлённые на структурной базе лимбической системы, стали интуитивными механизмами принятия решений. Они сформировали базовые представления об окружающем мире, которые подтверждены инстинктами и гормональными реакциями. В более поздний период, уже на корковом уровне, стали формироваться механизмы рассудочного поведения и запечатления сложного социального опыта.

Когда обе системы функционально созрели, наступил этап торжества обезьяньей зрелости. Половые гормоны и сексуально-романтические интересы подчинили себе мозг и тело молодой особи. Зачаточное здравомыслие выветрилось задачами переноса генома в следующее поколение. Эти события слабо контролируются корой, но зато приятны и желанны. Пройдя первичный биологический экстаз половых экспериментов, люди иногда начинают задумываться о небиологических проблемах. Этот период и знаменует появление основных признаков человека в полном смысле этого слова. Работа мозга начинает понемногу отличаться от деятельности головного ганглия сексуально озабоченной каракатицы. Первые сомнения в правильности скотской жизни иногда называют зрелостью, иногда — кризисом среднего возраста.

У некоторых гоминид становление рассудочного периода жизни так и не наступает. В этом случае точной надгробной эпитафией будет сделанная в СССР бесподобная оговорка об одном крупном деятеле коммунистической партии: «Жил и умер, не приходя в сознание». В тех случаях, когда эта благородная характеристика героя оказывается ошибочной, мы замечаем парадоксальную противоречивость нашего секретного «Я».

Двойственность человеческого сознания — это личное и пожизненное наказание, незнакомое только счастливым обладателям больного мозга. Природа этого персонального ужаса предельно проста и многократно мной описана (Савельев, 2016, 2019).

На уровне натурфилософских рассуждений о двойственности сознания догадывались с незапамятных времён. Так, ещё в XVII веке Блез Паскаль (Blaise Pascal, 1623—1662) выдвинул теорию существования двух типов разума. Он считал, что у людей существуют «геометрический» и «интуитивный» типы разума. «Геометрический» тип разума Б. Паскаль наделял высоким уровнем осознанности, речевым совершенством изложения мысли, аналитичностью и склонностью к оперированию абстрактными символами. «Интуитивный» тип разума предпочитает бессознательные решения, не затрудняется вменяемой вербализацией и предпочитает целостное восприятие мира. Простодушные поклонники этой умозрительной идеи спустя три столетия умудрились засунуть паскалевские типы разума в один мозг, но в разные полушария (Van den Hooff, 1985). Обсуждать это не имеет смысла, поскольку врождённое отсутствие значительных участков полушарий и последствия травм полностью опровергли эти наивные фантазии.

Тем не менее Б. Паскаль был отчасти прав. У нас действительно существует двойственность сознания, но это универсальное свойство мозга человека. Просто мы используем как лимбическую, так и рассудочную систему принятия решений. В первом случае доминирует интуиция, построенная на инстинктивно-гормональных формах поведения, спрятанных в лимбической системе. Во втором — используются рассудочные свойства коры больших полушарий. Суть этого феномена можно сформулировать предельно кратко. У человека в головном мозге существует два комплекса структур, которые предопределяют наш выбор поступков. Один комплекс достался нам от животных и носит название лимбической системы. Он занимает менее 10% мозга, но является нейрогормональным наследием инстинктивных форм обезьяньих методов принятия решений. Полностью подчинившись его влиянию, человек становится опасным, но хорошо социально замаскированным животным. Иначе говоря, если древние инстинктивно-гормональные центры регуляции поведения начинают доминировать, то происходит атавизация сознания. Обезьянье сознание в данном случае рассматривается как эволюционный след нашего животного прошлого, которое сохранилось даже у лучших представителей человека разумного.

Проблема состоит в том, что большинство известных из эволюционной биологии атавизмов человека носят вполне материальный характер. Самым известным атавизмом является человеческий хвост, который в эмбриональном периоде достигает четверти длины тела. Покрытие всего тела сплошным волосяным покровом, остренькие ушки, регулярно возникающая многососко-вость и другие следы нашего животного прошлого очевидны и не вызывают сомнений. Совершенно по-другому обстоят дела со структурами головного мозга, регулирующими наше поведение. Их не видно, а реальные размеры тех или иных центров мозга можно установить только после смерти. Ситуация усложняется тем, что все структуры головного мозга обезьян присутствуют в голове каждого человека. Это нормальное состояние нашей нервной системы, которая произошла от архаичных приматов.

Мы отличаемся от обезьянок не столько новыми подполями неокортекса, сколько его общими размерами. Иначе говоря, дело в отношении между размерами лимбической системы и кортикальными структурами. У человека число нейронов коры больших полушарий намного больше, чем в лимбической системе, что позволяет уравновешивать её инстинктивно-гормональную активность. Во время индивидуального развития первой созревает и долгое время остаётся основным мотиватором поведения именно лимбическая система. Этому посвящены предыдущие главы книги. Однако размеры неокортекса и лимбической системы индивидуально очень изменчивы (Савельев, 2018а). Это может приводить к доминированию архаичных механизмов принятия решений и атавизации сознания. В таком случае основным инструментом регуляции поведения становится лимбическая система, приспособленная решать проблемы добывания пищи, размножения и доминантности. Вполне понятно, что большие полушария будут эффективно использоваться только для решения биологических задач, перечисленных выше. Никаких сомнений, сочувствия, «мук совести», порядочности и других социальных ценностей от обладателя такой церебральной конструкции ожидать не приходится. Главным целе-полаганием жизни гоминид с превалированием лимбических центров головного мозга является достижение биологического успеха. Все социальные ценности обычно умело и цинично используются такими особями для достижения репродуктивно-пищеварительных целей, а уязвимость сообщества — для увеличения личной доминантности.

К сожалению, до начала прижизненного церебрального сортинга отличить этих существ от людей с превалированием кортикального рассудочного поведения не представляется возможным. Такие существа будут продолжать доминировать в сообществах,