Влюблённые - Лина Вальх
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да ты сама щедрость, Амелия. Всем бы у тебя поучиться.
Слова вырвались из Алекса быстрее, чем он успел это понять. Оставив горький миндальный след на губах, они вонзились в каждую клеточку тела, заставляя Александра принять боевую стойку: его плечи приподнялись, пальцы продолжали разминать то, что осталось от тоста, а брови нахмурились. Амелия тихонько хмыкнула, закатила глаза и посмотрела на дворецкого, который, казалось, вертелся на раскалённой сковороде, едва сдерживая себя от того, чтобы рассказать еще и закопать Александра Куэрво еще больше. У них всегда были напряженные отношения, а вот Эйлин Маккензи старый дворецкий просто обожал, считая маленькую настырную блондинку верхом интеллигентности и начитанности.
Даже когда она пьяная валялась на диване в гостиной в обнимку с Амелией.
Сестра вздрогнула, как от невидимого электрошокера, и снова посмотрела на дворецкого. Ее брови свелись домиком к переносице, и она прищурилась.
— Анна сказала что-нибудь еще? Возможно, мы можем позвать ее и…
— Нет, я отправил ее домой. Бедняжка разнервничалась. Едва могла связать слова. Но она вспомнила, — дворецкий низко наклонился к Амелии и понизил голос, хотя Алекс прекрасно расслышал его заговорщицкий шёпот: — что видела этот самый телефон под кроватью господина Александра, когда убиралась в его комнате. Она не стала его трогать, но затем телефон оказался на его тумбочке. А сейчас Анна нашла его в мусорке. Ей очень стыдно, что она не рассказала раньше, но…
— Все хорошо, правда, — резко оборвала старика Амелия и вскинула взгляд на Александра. — Алекс, откуда у тебя телефон Эйлин в спальне?
Он знал ответ. Но не сказал бы его сам, даже предложи ему кто-то миллион долларов. Как минимум потому, что тот у него и так был, а свою шкуру Александр Куэрво любил слишком сильно, чтобы вот так просто подставлять себя. Нужно было уехать на другой конец города и бросить этот проклятый телефон под гидравлический пресс. А потом закопать где-нибудь в лесу и надеяться, что никто и никогда не решит закопать там же труп. Чтобы случайно не нашли этот идиотский розовый мобильник Эйлин.
— Должно быть она выронила его, когда приходила к тебе, — безразлично пожал плечами Алекс, пряча за приподнятой чашкой натянутые от напряжения губы. — Я нашёл и собирался отдать.
— То есть ты хочешь сказать, что она неделю ходила без мобильного, на который я ей звонила, и она мне отвечала?
Алекс помедлил, прежде чем ответить, а затем скупо кивнул:
— Да.
Амелия была в ярости. Нет, даже не так. Она каждой клеточкой безмолвно плевалась в Александра ядом. Ее пальцы нервно сжимали мобильный, а взгляд не моргая смотрел на брата. Она знала, что Алекс врёт. Ему никогда еще не удавалось скрыть от Амелии свои проступки, начиная от сломанной фарфоровой куклы и заканчивая проваленными экзаменами.
— Ты можешь хоть раз в жизни не врать мне, Александр Куэрво?
Слова сестры холодными льдинками сорвались с губ. Алекс сглотнул через силу. Пальцы била мелкая дрожь — он едва смог скрыть это, вцепившись в ручку чашки так, словно она должна была через секунду рассыпаться от этого жеста осколками, — а на лбу, кажется, выступили капельки пота. От взгляда Амелии хотелось спрятаться, но Александр продолжал смотреть сестре в глаза, не заметив, как дворецкий снова дёрнулся и отступил на шаг от стола.
— Прошу прощения, мисс Амелия, но я думал, что вы знаете.
— Знаю что? — заинтересованно обернулась к нему она.
— Накануне… накануне трагедии мисс Маккензи приходила сюда. Я сообщил ей, что вас нет, но она… Она приходила не к вам, мисс Амелия.
Если Александр Куэрво и допускал мысль, что его сестра никогда об этом не узнает, — он был самым большим идиотом на свете.
Он не успел подскочить со своего места, как стул под Амелией опрокинулся, а розовый мобильный пролетел мимо его головы, разбившись за спиной об стену. Руки Амелии тряслись, как и сама она, опираясь на край стола. Взгляд суетливо бегал по расставленным перед ней предметам сервиза, и Алекс поспешил вскочить и отойти на пару шагов, поближе к стене. И не зря. Уже через секунду пальцы Амелии обхватили тонкую ручку, и она замахнулась.
— Как ты мог?! Жалкий. — Чашка со звоном просвистела мимо уха Алекса и разбилась о стену. — Никчёмный. — Еще одна. — Кусок. — И еще одна: Алекс едва успел от неё увернуться, отступая в сторону гостиной. — Дерьма! — Амелия истерично взвизгнула, отправляя в сторону Алекса последнюю фарфоровую чашку из семейного сервиза, которую слуги по глупости сегодня выставили на стол.
— Мисс Амелия, успокойтесь, пожалуйста… — дворецкий попытался было дотронуться до плеча сестры, но Амелия только нервно дёрнула плечом, уворачиваясь от прикосновения.
— Она была моей подругой! Как ты вообще мог подумать, что можешь… что можешь…
— Подругой ли? Не обманывай себя, Амелия. Эйлин не любила тебя. Как и ты ее. Позлить родителей, нарочито выставить себя и напомнить, что ты не оправдала их надежд, — это все, для чего тебе нужна была Эйлин. Ты Куэрво, Мэлли, — Алекс нарочито медленно растянул каждую гласную в имени сестры, — ты используешь людей, когда тебе от них что-то надо. Что ж, со мной в постели Эйлин была хороша. Не знаю, как с тобой. Хотя язык она стереть не успела, а ты большую часть времени ходишь недовольная. Вижу между этими двумя факторами коррел… Ай!
Он пошатнулся: ложка прилетела ему прямо в лоб. Зашипев, Алекс потёр кожу, ощущая, как к ушибленному мету приливает кровь: оно горело, а звенящая боль растекалась по всему черепу.
— Ты переспал с ней! — Амелия снова замахнулась уже следующей ложкой, но на этот раз не стала кидаться ею, предпочтя замереть в угрожающей здоровью Алекса позе.
— Хороша девушка, что прыгает в постель к другому. И к тому же она все уши нам протрещала про своего нового парня. Так что я был просто четвертым углом в этом кривом квадрате отношений, — криво хмыкнул Алекс; осколки хрустнули у него под подошвой, и он опустил на секунду голову, разглядывая мелкую крошку фарфора. — Ты же не была так наивна, чтобы думать, что Эйлин ограничится только мной?
— Ты пытался ее изнасиловать!
Слова Амелии пощёчиной отпечатались на его щеке. Алекс замер, слегка замахнувшись носком на крупный осколок чашки: он хмурился, силясь понять и вспомнить то, в чем его обвинила сестра. Но как бы он не напрягался, вместо чёткой картинки прошлого, он видел только размытые образы