Ложь в твоем поцелуе - Ким Нина Окер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нахмурившись, я провожу пальцем по странице с оглавлением, затем еще раз, но безрезультатно. Я не ожидаю найти главу под названием «Ванитас», если эта тема вообще поднимается вне пределов сборников сказок. Но может, хоть намек, какой-нибудь знак или что-то в этом роде. Немного озадаченная, я перелистываю страницы.
И замираю, когда вижу изображение символа, который кажется мне знакомым. Только на этот раз он не пылает огнем, а нарисован чернилами. Те же симметричные полосы, расходящиеся в форме веера и напоминающие лучи солнца.
Я слегка выпрямляюсь и читаю заголовок: Падение Пятого Дома. Хмуро просматриваю текст. Всего лишь короткий абзац, практически сноска, если сравнивать с другими главами.
В день возникновения сезонных Домов боги назначили семью Роша Стражами Ванитас – пятого времени года. Самуэль Роша, как первый Страж своего Дома, получил магию духа. Задача Ванитас заключалась в возрождении и осознании своего создания, ответственности и подчинения богам.
Первоначально Ванитас был равен четырем другим сезонам в управлении и документировании общей работы. Справедливое распределение реального времени между пятью временами года привело к равному разделению власти и гарантировало, что ни одна из семей Стражей не сможет властвовать над другой. Эта привилегия принадлежит исключительно богам.
В 200 году до нашей эры Зима, Весна, Лето и Осень восстали против Ванитас, свергнув клан Роша. Дни Ванитас были пропорционально распределены между оставшимися четырьмя сезонами. Больше о существовании и упадке Ванитас ничего не известно.
Сбитая с толку, я перечитываю текст вновь, но и во второй раз не обнаруживаю ничего, что могло бы мне хоть как-то помочь. Это и в самом деле похоже на некий высокопарный, неубедительный вариант легенды, которую мы пересказывали друг другу в детстве. Звучит не более реально, чем тогда. Пятый сезон, который со временем канул в Лету и стал легендой? С нашей склонностью к истории и традициям? Вот уж нет. Не говоря уже о том, что мир с навсегда остановленным сезоном вообще не мог бы существовать. Это похоже на легенду о богах: милая история, не более того. Но возможно, что несколько психов действительно приняли этот рассказ за чистую монету и теперь считают, что им непременно следует взбунтоваться.
Покачав головой, я закрываю книгу и делаю глубокий вдох. Хотелось бы мне поговорить обо всем этом с мамой, но я знаю, что сейчас это мало что даст. Я прожила в этой семье достаточно долго, чтобы понимать, когда надо заткнуться, чтобы не получить втык. Что бы мой дед ни хотел выяснить с помощью этой книги, он явно не хотел, чтобы его застали за этим. Интересно, почему он оставил книгу здесь? То ли ничего не нашел, то ли я напугала его и он попросту сбежал. Но это довольно маловероятно.
В некоторой нерешительности я оглядываюсь вокруг, раздумывая, стоит ли продолжать поиски, но затем решаю не делать этого. Ноги уже замерзли, в голове настойчиво пульсирует упрямая боль. Мало-помалу я начинаю опасаться, что мне действительно придется какое-то время просто подождать. Пока ни мама, ни дед не разговаривают со мной, добраться до сути этой тайны я не вижу никакой возможности.
Поставив книгу обратно на полку, я выхожу из библиотеки. В коридорах по-прежнему темно. Лишь изредка я встречаю на своем пути служащих или слышу, как где-то захлопывается дверь. Минуя величественные коридоры и проходя мимо картин с изображениями моих предшественников, я пытаюсь вообразить, что однажды среди них будет висеть и мой портрет. Пытаюсь представить, что проживу в этом доме всю свою жизнь. В какой-то момент стану Мастером и возьму на себя весь этот груз.
Отчасти это представление меня волнует: будь я Мастером, я бы многое изменила. Я могла бы разрушить устаревшие традиции и сделать так, чтобы члены этой семьи могли жить свободнее. Отправила бы детей в школу, вывела из изоляции, в которую их загоняет семья.
Но, с другой стороны, мне пришлось бы посвятить этому сезонному круговороту всю свою жизнь. Четыре раза в год этот дурацкий бал, политика и борьба за большую власть. Этого я не хочу.
Вернувшись в свою комнату, запускаю новый эпизод своего любимого подкаста, чищу зубы, собираю волосы в небрежный пучок и, улегшись в постель, натягиваю одеяло до подбородка. Раньше мама всегда говорила мне, что завтра будет новый день. Каким бы плохим ни был минувший – следующий будет лучше.
Говорят, утро вечера мудренее, надо только поспать – и все тревоги и заботы покажутся не такими уж страшными.
К сожалению, я уже не ребенок и смею сомневаться, что с новым днем придет и решение моих проблем.
Затишье перед бурей
Дня возвращения в школу я ждала с таким нетерпением, что теперь могу только ужаснуться его удивительному однообразию. Но все лучше, чем продолжать сидеть дома, наблюдая, как моя семья постепенно сходит с ума. То есть она, конечно, никогда и не была нормальной. В конце концов, мы ведь что-то вроде этакого тайного общества. Соответственно, я привыкла к перешептываниям и загадочным разговорам за закрытыми дверями.
Однако в последние дни все становится еще хуже. Мой дед снова и снова запирается в своем кабинете, и оттуда доносятся крики. Вчера он даже летал в Нидерланды, чтобы посоветоваться с другими Мастерами, а после этого забаррикадировался в библиотеке на всю ночь. Что-то происходит, но никто не хочет говорить мне, что именно. Я вновь и вновь вынуждена рассказывать маме и дедушке, что именно произошло тем вечером на балу. Но как только сообщаю им то, что они хотят услышать, меня вновь отсылают прочь. Боюсь, они догадались, что я что-то от них скрываю. Но я совершенно точно не собираюсь рассказывать им о поцелуе на кухне – зачем? Им это не поможет, а у меня возникнут проблемы на пустом месте.
Теперь уже совершенно ясно, что случившееся на балу не было просто глупой шалостью. Амулет до сих пор отсутствует, и, судя по тому, что я подслушала у закрытых дверей, символы Ванитас появились и в других Дворах. Я уверена, что они никак не связаны с той легендой, которую я прочла в книге, потому что она – всего лишь сказка. Скорее я думаю, что люди используют этот символ как своего рода герб. Возможно, это что-то вроде революции, предпринятой заброшенной, отдаленной семьей. Или восстание молодежи, у которой нет перспективы на прославленную жизнь в родном Доме. В общем, я толком ничего не знаю,
