Ревизор: возвращение в СССР 35 (СИ) - Винтеркей Серж

– Пожалуй, перейдем, – кивнул, о чем-то еще перед этим подумав, подполковник, – ладно, ситуация ясна. Наличие общей цели нас объединяет. Я, конечно, лоханулся с женой Вавилова тогда, но то, что эта сволочь сюда перевелась, чтобы меня загнобить, это уже слишком. Так что да, мне будет очень приятно создать ему проблемы.

Третьяков обмяк на стуле, добившись своего, и достал блокнот.

***

Москва, гостиница «Россия».

Голос Третьякова, когда он позвонил Кудряшову, был таким радостным, что тот понял – в этот раз Олег справился с поставленной задачей. Встречу назначили в обеденный перерыв, нечего давать Вавилову шанс обвинить Третьякова в том, что тот в рабочее время с рабочего места уходит без разрешения руководства.

***

Болгария, Солнечный берег.

Съемочный день был в разгаре. Молва о том, что на побережье снимают фильм и есть возможность попасть в него, если ты советский турист, разлетелась по всем санаториям, как пожар. Приглашая сняться Веру и Лиду, режиссер явно недооценил их общительность, и теперь каждый день с утра членов группы осаждали советские отдыхающие, с разной степенью навязчивости желавшие узнать, правду ли говорят про фильм, и есть ли еще места.

Но зато недостатка в вариантах нет, – удовлетворенно размышлял Шапляков, вытирая пот со лба. За утро они отсняли еще два отличных интервью и сейчас снимали третье. Снимали возле бара «Фрегата». Руководство бара, узнав, что будут снимать на фоне их заведения, страшно обрадовалось, всячески содействовало процессу и пригласило в конце всю съемочную группу отдохнуть и посидеть в кафе за счет заведения. Бар был очень колоритный, представлял собой старинный деревянный корабль, так что все с удовольствием согласились, собравшись за двумя сдвинутыми вместе столиками.

На этот раз к группе присоединился и Любомир, который пришел с незнакомой девушкой.

После того памятного разговора с мужчинами съемочной группы переводчик их всех откровенно избегал, появляясь только, когда требовалась его помощь. Галия вздохнула с облегчением, поняв, что болгарин оставил всяческие мысли о ней и приставать больше не будет. Улучив момент, она тихонько поблагодарила мужчин, что поговорили с ним. А сама еще мысленно добавила благодарность за то, что не стали болгарина бить, судя по отсутствию видимых следов на нем. Ей совсем не хотелось стать причиной международного скандала. Вот Белоусова порадовалась бы, – с ужасом думала Галия, представив, что было бы, вернись она с таким ЧП в послужном списке…

А так Любомир переключился на других, вон нашел себе пассию, съемки проходят отлично, все рады… – довольно размышляла Галия.

Девушку Любомира звали Холли Ларсен. Она оказалась из Швеции. Высокая, худая блондинка с большим интересом начала знакомиться и общаться со всеми, узнав, что они из Советского Союза. Русский она знала довольно сносно, хотя говорила с сильным акцентом. Любомир был явно очень доволен собой, сидя рядом со шведкой и оказывал ей разнообразные знаки внимания. А та непрерывно расспрашивала всех о жизни в СССР. Мужчины отвечали на ее вопросы достаточно односложно, не проявляя интереса, вдобавок Любомир напрягался, когда Холли пыталась вести разговоры с другими мужчинами, поэтому шведка как-то постепенно подсела ближе к Галие и начала беседовать в основном с ней.

Галия сначала смутилась немного. Ей хотелось отдохнуть и расслабиться после тяжелого дня. Да и иностранка из капстраны – не лучший выбор для общения, много рисков. Но потом, узнав, что Холли хорошо говорит по-английски, Галия решила попрактиковаться в языке. Паша говорил ведь, что в изучении языков самое важное – общение с носителями языка, – подумала она, – вот и попрактикуюсь немного, ничего страшного. Общаемся же про жизнь просто…

Холли, услышав предложение общаться по-английски, очень обрадовалась.

– Ваш язык очень сложный, – пожаловалась она Галие. – А английский для меня как второй родной. Мы с детства изучаем сразу два языка – шведский и английский, поэтому в Швеции большинство людей говорит по-английски свободно.

Девушки стали говорить на отвлеченные темы. Начали с впечатлений о Болгарии, потом перешли на жизнь в СССР. Галия с радостью отмечала, что занятия английским не были напрасны. Поначалу ей тяжело давались многие фразы, но постепенно говорить было все легче и легче. Холли помогала ей с некоторыми сложными конструкциями, подсказывала, как правильно использовать то или иное выражение и задавала вопрос за вопросом.

Постепенно некоторые вопросы начали Галию настораживать и немного смущать, особенно когда шведка интересовалась советской властью и свободой слова, или начинала говорить о людях, которые остаются за рубежом. Паша ей рассказывал немного о том, как себя вести с иностранцами и на что обращать особое внимание, поэтому она сразу напряглась. Галия не подавала виду, что эти вопросы ей не нравятся, и отвечала на них так, как учил Паша или же делала вид, что не совсем понимает, о чем речь, ссылаясь на плохой английский. Что же делать? – раздумывала Галия, пока, наконец, не решилась улизнуть от шведки под предлогом необходимости пообщаться со сценаристом по поводу завтрашнего съемочного дня. Эта Холли действительно вела себя подозрительно? Или мне просто показалось, и она просто слишком любопытная? – переполняли Галию сомнения.

***

Болгария, Солнечный берег

Шапляков сидел за столом, наблюдал за беседой Галии со шведкой, и ему все это очень не нравилось. Они говорили на английском, которого он не знал, и это смущало особенно сильно.

Притащил же болгарин эту шведку на нашу голову, – мрачно думал режиссер, тем не менее, не подавая и виду, как рассержен. Окружающим казалось, что он весел и расслаблен, смеется шуткам и отдыхает после трудового дня. И только по глазам можно было понять, что мысли его далеки от отдыха.

Вот же дурочка неопытная, – сердито посматривал он на Галию, – разве можно вот так общаться открыто с иностранкой из капстраны, да еще и на иностранном языке? Повезло еще, что я в группе наблюдатель от комитета, о чем, к счастью, никто не догадывается, а если бы был «переводчик» приставлен… Влетела бы сейчас по полной программе с этой Холли, будь она неладна. Как бы с Галией переговорить аккуратненько на эту тему? Она же по работе за границей так или иначе бывать будет, да и в Москве с иностранцами наверняка общается. Должна знать такие вещи, а то ведь долго не проработает в своем отделе… Жалко ее будет, такой хороший проект нам подкинула… Девочка-то неплохая, наивная еще просто…

***

Москва, Лубянка.

Подполковник Лаптев после ухода неожиданного гостя долго думал. Много прикидывал. Пришел к выводу, что чутье его не подвело, и это, действительно, тот самый шанс как-то расквитаться с Вавиловым чужими руками, которого он так долго ждал. Ну и попутно обзавестись важным покровителем…

Идеально, что Вавилов не должен узнать о его роли. Он думает, что сломил его и заставил играть по своим правилам. Поставил препоны к карьерному росту, и выше подполковника ему не прыгнуть. Как бы не так! Лаптев долго подбирал ключик к зампреду КГБ Назарову, едва узнал, что тот сильно не в ладах с Вавиловым. Но пока что ничего не получалось. Кажется, теперь у него появился весомый повод лично познакомиться с генералом…

Он тут же записался на прием к Назарову, чтобы саратовские его не обскакали. Он, конечно, рассчитывал на то, что тем еще нужно обработать полученную от него информацию, прежде чем начать действовать, но медлить точно не стоило…

Генерал-майор Назаров принял его в течение получаса. Ну а чего тянуть, если к тебе записывается на прием сотрудник, которого от тебя отделяют минимум две ступеньки по иерархии? Дело вполне может оказаться интересным. В особенности, если тебя не предупреждали о его визите его начальники. Может и какой-то компромат на них принести.

Ну а если просто характер вздорный, и не поладил с начальством по какому-то пустяку, то сам виноват, что потревожил генерала. Такого дурака не жалко отдать на расправу его собственному начальству. Пусть не бегает через голову, нарушая иерархию без причины. Ее не зря придумали умные люди.