Царица царей - Мария Хэдли

Клеопатра наклонилась к рехет, чтобы расслышать последние слова жрицы.

— Я не желаю быть свидетельницей нового мира, который вы создадите.

24

Корабль-призрак прибило к берегу неподалеку от Даманхура. Лишь спустя два дня на него обратили внимание легионеры. Деревенские жители отказывались даже приближаться к фелюке. В ту ночь, когда появилось судно, с берега доносились странные звуки, крики и возня. Ребятишки заметили в воде нечто большое и темное.

— Наверное, капитан упал за борт и угодил прямо к крокодилам, — предположил Октавиан.

Получается, что ему придется править (пусть даже издалека) страной, полной предрассудков. От одной такой мысли Октавиану стало противно. По его мнению, у египтян напрочь отсутствовала логика.

Гонец, который побеседовал с местными жителями, не согласился.

— Они считают, в Ниле плавало иное существо, — возразил он.

Однако один из легионов Октавиана тоже столкнулся с чем-то подобным. На них вроде бы собиралась напасть гигантская водяная змея. Когда ему доложили обо всем, император заинтересовался. Тем не менее происшествие не имело отношения к исчезнувшей Клеопатре. Речь-то шла не о женщине.

А вот о царице и Николае Дамасском все еще не было ни слуху ни духу. И постепенно Октавиан стал находить здесь пугающие аналогии.

Разве он не видел тогда в глазах Клеопатры беснующуюся змею? Он сразу вспомнил ее — исполинская, а из разверстой пасти капал яд. В его видении чудище появилось на хорошо знакомой арене. Увы, последнее он понял лишь недавно.

Большой Цирк в Риме.

Октавиан выругался. Почему он не поехал на место событий? Поручать дело кому-либо другому просто глупо. Они вообще ничего не соображают. Он приказал подготовить барку и до отказа набить ее вооруженными солдатами. Так он будет в безопасности. Чтобы пробраться на борт незамеченным, нужно, по меньшей мере, уметь ходить по воде. К тому же барка, реквизированная из личного флота царицы, была поистине роскошной. Она сверкала, как будто ее создали из чистого золота. Серебряные весла переливались, а пурпурный балдахин призывно манил императора.

Едва он ступил на борт злосчастной фелюки, в нос ударило тяжелое густое зловоние. Император прикрыл лицо тканью, но сладковатый запах разложения проникал всюду. Солнце пекло голову, но ясный погожий день не улучшил настроения Августа.

Порыв горячего ветра качнул суденышко. Октавиан на миг потерял равновесие. Оперевшись на стол, он ухватился рукой за первый попавшийся предмет… который зашипел и издал пронзительный вопль.

Император отскочил к противоположному борту, подавив тошноту. Это оказалась обычная кошка.

Правда, она объедала труп.

— Команда не покинула фелюку, — объявил он Агриппе, тщательно избегая смотреть на тело. Он не желал видеть то, во что кошка превратила лицо мертвеца. — Нужно установить причину, от чего они погибли.

Кошка уставилась на него круглыми желтыми глазами и облизнулась. Октавиан всегда терпеть не мог кошек, но тронуть эту побоялся. Египтяне поклонялись мерзким пожирателям падали как богам.

Что за чушь лезет в голову? Простая корабельная кошка. Октавиан наподдал ей, как он надеялся, незаметно. И вообще, он теперь — полноправный правитель этой страны. Август может изгнать отсюда всех кошек, если захочет.

Зверюга взлетела на мачту и принялась внимательно наблюдать. Октавиану почудилось, что она в курсе самых сокровенных тайн императора. Потом животное прижало уши и презрительно зашипело, продемонстрировав острые зубы.

Октавиана бросило в холодный пот. Он утер лоб платком с пурпурной вышивкой, прихваченным с барки.

Очередной мертвец, бледный и странно сморщенный, лежал на палубе неподалеку от первого. Им лакомиться кошка, очевидно, побрезговала. Октавиан присел, стараясь дышать полуоткрытым ртом. Они с Агриппой должны подавать пример своим соратникам. Тех, судя по всему, охватил суеверный страх.

Он протянул руку — на сей раз в перчатке — и потрогал тело. Твердое и неподатливое, как он и предполагал. Голова моряка была повернута в сторону, кожа выглядела жутковато.

— Змеиный укус, — провозгласил Октавиан.

— А этого раздавили, — прокомментировал Агриппа.

Он надавил на труп, и собравшиеся с омерзением скривились. Тело расползлось, точно мешок, наполненный мелкими камешками. Такое впечатление, что внутри бедолаги не осталось ни единой целой косточки.

Наверное, очень крупная змея проползла на борт, укусила первую жертву и раздавила вторую. Октавиан сглотнул застрявший в горле ком. Многовато совпадений…

Он пригнулся и рассмотрел непонятную отметину на руке трупа.

— Вскройте, — приказал Октавиан.

Агриппа вытащил кинжал и вспорол покойнику живот. Внутренности были слишком бледные. Император участвовал во многих сражениях, часто присутствовал на погребальных обрядах. И тут его осенило. Из человека выпустили всю кровь.

— О боги! — пробормотал Агриппа.

На следующий день после казни Цезариона в Мусейоне нашли мертвого наставника, Родона. Он явно стал жертвой ограбления. Обычное дело в портовом городе, но вестник пребывал в панике. Он заявил, что погибший выглядел каким-то сморщенным. Октавиана начал бить озноб. Он тогда не связал происшествие с царицей.

Внезапно легионер Агриппы закричал, подзывая их взглянуть на женскую одежду, которую обнаружил на палубе. Грубый плащ и льняной балахон. Император уловил отголосок ее запаха. Слабый аромат, исходящий от ткани.

Он в ловушке. Октавиан принялся лихорадочно озираться по сторонам. Откуда она появится? Из реки или с неба?

Еще один легионер указал на кучку золотых на столе. На монетах был выбит профиль Клеопатры. Октавиан почувствовал пульс в висках. Но его внимание привлекла новая находка.

Серебряный ларчик, украшенный изображениями Исиды и Диониса.

В прошлый раз император видел его в мавзолее Клеопатры. Тот стоял на погребальном помосте, к которому Октавиан приказал приковать царицу.

Он подавил стон. Клеопатра была здесь и скрылась. Теперь он может только гадать, кто будет следующим в ее списке.

Он взял ларчик с прахом Антония. Она не стала бы тащить его в такую даль, чтобы бросить на фелюке. Вероятно, случайно забыла. Рано или поздно Клеопатра спохватится, и тогда…

Октавиан бережно замотал ларчик в плащ. Теперь он — обладатель самого ценного сокровища. Он владеет тем, что полезнее любого оружия или заложника. Ведь, если верить Селене, Клеопатру занимал лишь муж.

Возможно, прах Антония — единственное, что ей нужно из всего, чем располагает Октавиан.