Солнце и луна - Патриция Райан

Патриция Райан

Солнце и луна

Данный алхимический процесс заключался в разделении изначального вещества, называемого «хаосом», на активный элемент, – «душу» и пассивный элемент – «тело», которые затем воссоединялись путем так называемого алхимического единения, по сути своей олицетворяющего союз Солнца и Луны.

Глава 1

Июнь 1172 года

Оксфорд, Англия

– Вон там! – прошептал школяр, указав на скамью в задней части собора, освещенного множеством свечей и битком набитого молодежью. – Одна из них!

– Которая?

Притаившись в глубине полутемного нефа, Хью Уэксфорд взглянул на нескольких молодых женщин. Они почти терялись в море мужчин, чьи головы были или прикрыты круглыми шапочками, или увенчивались тонзурами. Шла лекция о применении принципов метафизики.

– Самая хорошенькая, – ответил парнишка. Судя по состоянию одежды и по тому, как жадно он схватил монетку в два пенса, предложенную за услуги, его денежные дела были плохи. – Та, что без шляпы.

На скамье сидели семь женщин, четыре из них – монахини в черных одеяниях и низко повязанных платах. Еще две были одеты как дамы света, но лица их скрывала густая вуаль. Скорее всего, это были матери семейств, и мужья потакали их прихоти посещать лекции. Седьмой была девушка с непокрытой головой.

– Так это и есть Филиппа де Пари?

Хью сдвинул брови. По его сведениям, ей было двадцать пять лет, но выглядела она гораздо моложе благодаря хрупкому сложению и выражению огромных черных глаз. Две толстые темные косы спускались на спину девушки, одетой в голубое платье очень простого фасона, что делало ее похожей на наивную девчонку из предместья, а вовсе не на ту независимую, свободомыслящую особу, какой Хью себе ее нарисовал. Однако, хотя единственным свидетельством этого была сумка тисненой кожи у пояса, ему было известно, что она принадлежала к редкому типу образованных женщин.

– Говорю вам, это она! – горячо заверил парнишка. – Она ходит на все лекции по арифметике, геометрии и логике. Не просто слушает, а порой и спорит! Я сам не раз это видел.

– Хм…

Хью озадаченно потер подбородок, заросший недельной щетиной. Он ожидал, что Филиппа де Пари будет не только более зрелой, но и более невзрачной, возможно даже, мужеподобной. Такой облик было бы проще увязать с тем, как легко она проникла на чисто мужскую территорию, какой являлся академический мир до самого последнего времени. Ее независимость бросала вызов всем условностям. Благородное происхождение обязывало женщину находиться под крылом отца, мужа или хотя бы покровителя даже в таком просвещенном сообществе, каким был Оксфорд. Чтобы пробиться самой, нужны были из ряда вон выходящая отвага и сила воли.

Тем временем парнишка с интересом разглядывал нечесаные волосы Хью, потрепанный ранец на плече, флягу у пояса и турецкий ятаган в роскошных серебряных ножнах.

– А можно узнать, зачем вам леди Филиппа? – спросил он.

– Спросить можно, но ответа не жди.

Хью сунул левую – здоровую – руку в кошель и выудил оттуда пару монеток по одному пенни. Парнишка с готовностью принял деньги.

– Да я ничего, я так только… Господа вроде вас в Оксфорд забредают нечасто.

– Можешь считать, что и я не забредал.

Еще пара мелких монет перекочевала к мальчишке, сопровождаемая многозначительным взглядом. Пряча деньги в карман, тот нервно оглянулся.

– Как скажете, сэр, как скажете!

– Иди с Богом.

– Рад был услужить, сэр. Доброй ночи, сэр.

Хью вернулся к созерцанию леди Филиппы, прячась в тени нефа до тех пор, пока лектор не перешел с латыни на французский, причем на подлинный нормандский диалект, а не на мешанину из французских и английских слов, которая употреблялась, чуть ли не повсеместно. Он объявил, что будет рад назавтра обсудить изложенный вопрос со всеми желающими. Просторный зал наполнился приглушенным гулом голосов. Школяры начали поодиночке и группами покидать собор Святой Марии.

Хью подался глубже в полумрак нефа, когда Филиппа де Пари прошествовала мимо, на ходу набрасывая на плечи плащ. Ее сопровождали двое довольно нескладных молодых людей. Разговор шел о только что прослушанной лекции.

– Да, но так ли уж важна для нас природа извечного, – говорила леди Филиппа нежным девичьим голоском, – если вечность сама – всего лишь одна из сфер логики, а логика больше касается слов, которыми мы выражаем понятия, чем вещей абсолютных в своей реальности…

– Страсти Господни! – пробормотал Хью, глядя, как маленькая группа выходит за порог.

Уж он-то хорошо знал, что такое вещи абсолютные в своей реальности, – например, оказаться лицом к лицу с визжащим от ненависти янычаром и понимать не только умом, но и всем существом, что жизнь твоя зависит лишь от того, кто первым нанесет удар.

Извечное… логика… метафизика. Ну и словечки! Одна хорошо заверченная из них фраза заставит голову трещать от боли! Как ни тяжело порой приходится на войне, уж лучше попадать в любые передряги, чем изо дня в день выслушивать подобную чушь!

Хью выскользнул на улицу последним. Это была всего лишь грязная грунтовая дорога, по обеим сторонам которой теснились крытые соломой домишки и лавки. Собирался дождь, воздух был тяжелым от влаги. Хью бесшумно крался за леди Филиппой и ее спутниками, надеясь, что они вскоре разойдутся в разные стороны. Нужно было, чтобы она оказалась в одиночестве, да поскорее, пока не полил дождь.

На углу Хай-Стрит, самой оживленной улицы города, девушка попрощалась с молодыми людьми и пошла дальше одна. Хью последовал за ней на почтительном расстоянии, стараясь держаться в тени и не привлекать внимания прохожих. Впрочем, кругом было почти темно, разве что сквозь ставни пробивался свет керосиновой лампы, да полная луна порой ненадолго заливала улицу своим сиянием.

Казалось странным, что девушка знатного происхождения бродит по ночному городу без провожатых. В такое время за порог выходили в одиночку разве что потаскухи. Возможно, леди Филиппа наивно полагала, что образование сделало ее неуязвимой. Так или иначе, но здравого смысла оно ее лишило.

Девушка повернула за угол и исчезла из виду. Хью помедлил, пережидая, пока мимо, пошатываясь и горланя песни, пройдет большая группа школяров. Эти были совсем другого толка, и от них вовсю разило элем. Дав им удалиться на достаточное расстояние, он нырнул в переулок, где скрылась леди Филиппа, – узкий, извилистый и совершенно темный, если не считать тускло освещенных окошек домов. Хью успел заметить, как она вошла в магазинчик, все еще открытый, несмотря на поздний час. Судя по деревянной вывеске, это была одна из бесчисленных книжных лавок Оксфорда, собственность некоего Альфреда де Ленне.