Однажды в Америке - Хэрри Грей

Пегги сообщила нам, что на нее работают десять девочек. Из ее рассказа следовало, что все они ведут напряженную трудовую жизнь. Посещение заведения обходилось клиентам в десятку, обслуживание на дому стоило тридцать долларов. Деньги между ней и девочками делились обычным образом — пятьдесят на пятьдесят, — но она была щедрее большинства хозяек подобных заведений, поскольку разрешала девочкам оставлять полученные чаевые. Макс быстро прикинул:

— С учетом доходов от торговли выпивкой и от раскрутки надравшихся клиентов у Пегги должно получаться около пяти тысяч в неделю. Неплохо для маленькой деловой женщины, особенно если учесть, что начинала она с благотворительности на Деланси-стрит.

— Это гораздо больше, чем получает президент Соединенных Штатов, — отметил я.

— У нас свобода предпринимательства. У всех равные возможности, — сказал Макс. — Возможно, и стране, и Гуверу[9] было бы лучше, если бы он вместо страны управлял публичным домом.

— В этом что-то есть, Макс, — согласился я. — Тогда вместо своего девиза «Курица на каждом столе» он мог бы провозгласить другой: «Курочку в каждую постель».

— Интересно, что бы выбрал народ? — со смехом произнес Макс.

Ознакомившись с планировкой особняка и набросав его план, мы вернулись к Пегги. Макс показал комнату и сказал:

— Мы будем здесь. Эта комната ближе всего к центру дома. Никто не должен знать про нас. Никто, включая твоих девочек. Понятно, Пегги?

— Как скажешь, Макс. Может быть, принести вам бутылку виски?

Макс кивнул:

— Отличная мысль, Пег.

Пегги быстро вернулась с бутылкой и рюмками. Поставив все это на тумбочку, она произнесла:

— Если вы поймаете этого парня, то прошу вас, мальчики, постарайтесь обойтись без шума, ладно? И без стрельбы, хорошо?

Макс пожал плечами:

— Мы постараемся сильно не шуметь, но ведь у парня есть пушка, так?

Пегги кивнула.

— Но все-таки постарайтесь не поднимать переполоха. Соседи считают, что здесь частная школа танцев.

— Единственная разница заключается в том, что в частных школах танцев этим занимаются в одежде и стоя, а ты обеспечиваешь всех кроватями, ага, Пег? — сказал я. Она заговорщицки подмигнула мне и вышла из комнаты. Макс послал Косого в закусочную Катца.

— Привезешь двадцать пять сандвичей с разной начинкой. А на обратном пути остановись возле магазина скобяных изделий и купи большой коловорот и перку к нему. Имей в виду, это очень важно.

— Коловорот и перку? — удивленно переспросил Косой.

Я посмотрел на Макса, стараясь сообразить, на кой черт ему сдался коловорот. Затем меня осенило, и я широко улыбнулся:

— Ребята, у нас здесь будет пип-шоу!

Макс в очередной раз вызвал у меня восхищение. Он, как всегда, подумал обо всем. Когда Косой вернулся, Макс взял коловорот и, встав на стул, просверлил дыры в две соседние спальни. Дверь нашей комнаты выходила прямо в холл, щедро уставленный причудливыми креслами и журнальными столиками, на которых были разложены порнографические картинки и буклеты, описывающие французские изыски в сфере увеселений.

Поскольку мы расположились на втором этаже, Макс сгонял Косого вниз посмотреть, что за комната под нами. Косой сообщил, что там спальня, и Макс просверлил дыру в полу, а затем сделал дыру в двери. Так что у нас получилось четыре наблюдательных поста. Вошедшая Пегги застукала Макса за работой. Вначале она немного разозлилась за порчу стен, но потом рассмеялась:

— Вы подали мне хорошую мысль! Я буду сдавать эти дыры на ночь за десять долларов.

— Чтобы удвоить выручку, да, Пег? — игриво поинтересовался Макс.

Начал звонить телефон. Звонки раздавались довольно часто, и Пегги плотно занялась работой, записывая вызовы на вечерние часы. Она жестом подозвала меня к себе и усадила рядом, чтобы я мог послушать разговоры. Она гордилась, что ее девочек заказывают хорошо известные люди.

Некоторые из имен удивили и впечатлили даже такого парня, как я. Многие действительно находились на слуху. Среди них были и известный судья, и литературный критик из «Ивнинг Уорлд», и очень крупный промышленник, и весьма солидный банкир, который хотел сразу десять девочек на деловую вечеринку, и знаменитая спортсменка с лесбийскими наклонностями. Изредка звонили заурядные горожане, подуставшие от одиночества повседневной жизни. Мне достаточно быстро надоело такое времяпрепровождение, и я присоединился к ребятам, играющим в покер в нашей комнате.

Около двух часов дня прозвенел дверной звонок. Я подошел к отверстию в двери. Через некоторое время появилась Пегги в сопровождении двух девочек. Они были симпатичными, скромно одетыми и совсем не походили на своих уличных коллег. Они сняли плащи, и Пегги вручила каждой по большому банному полотенцу, после чего похлопала их по пухлым попкам и погнала в душевую. Вскоре девочки вышли из душевой, закутанные в полотенца. Я сообщил остальным, что происходит, и они, побросав карты, потребовали своей очереди у отверстия в двери. Макс посмотрел на наши лица и, с улыбкой прижав палец к губам, тихонько прошептал:

— Ребята, смотрите не перевозбудитесь!

Косой и Простак схватили стулья и прильнули к отверстиям в стенах комнаты. Девочки разошлись по спальням в дальнем конце холла, и мы с Максом тихонько повеселились над раздосадованными Простаком и Косым. Потом вновь сели за карты, но никто не мог сосредоточиться на игре. Вскоре вновь прозвенел дверной звонок. Девочки приходили друг за другом, по одной и парами, смеясь и болтая. В уличной одежде они походили на продавщиц из какого-нибудь очень фешенебельного магазина. Они были свежими и симпатичными и обладали фигурками, вполне приличными для того, чтобы их владелицы могли стоять в первом ряду хора из мюзикла на Бродвее. Все они проходили одну и ту же процедуру. Пег вручала каждой по большому полотенцу, и они уходили в душевую, после которой Пегги рассылала их по разным комнатам. Мы с Максом немного побеседовали о них.

— Глупые девки, — сказал он.

— Да, — согласился я. — Если бы только они смогли знать, что с ними станет года через два. Одна из девушек выглядела очень молоденькой. Ей никак не могло быть больше восемнадцати.

— Только что с какой-нибудь фермы из Пенсильвании, — заметил Макс. — Да, пара лет такой жизни, и эта малышка будет выглядеть и чувствовать себя пятидесятилетней. Такие выносливые, как Пегги, — очень большая редкость. Удивительно, насколько быстро они спиваются или становятся наркоманками.

— А как еще можно вынести такое количество мужиков? Их жизнь слишком сурова. Быстро станешь физическим и моральным уродом.

— Эй, Башка, — ответил Макс. — Если я увижу еще одну такую, то точно стану физическим и моральноным уродом от мысли, что за ней можно только наблюдать.

— Только не умри от чувства безысходности, ладно, Макс?

Мы вместе тихо засмеялись. Чтобы производить меньше шума, мы сняли ботинки и остались в носках. Косой и Простак прилипли к своим отверстиям. Макс лег на пол и пристроился к дыре над спальней под нами. Мне достался самый неинтересный участок наблюдения — пустой холл.

По тому, как ребята льнули к стенам, и по комментариям, которыми они взволнованным шепотом обменивались, я понял, что происходит что-то очень интересное. В конце концов Косой настолько расшумелся, что Макс завязал ему рот носовым платком и пообещал отлучить от отверстия. Косой немного успокоился. В холле ничего не происходило, поэтому я подошел к Косому, отпихнул его в сторону и встал на его место. Увиденное меня удивило, и я с недоумением посмотрел на Косого. Он что-то неразборчиво прошептал через свой кляп. Я вновь заглянул в отверстие. Да, она сидела на стуле, полируя ногти, но была полностью одета. Я передвинулся к Простаку и взглянул в его дыру.

— Какого черта? — вырвалось у меня. — На что тут смотреть? Она совершенно одета и сидит, читает журнал.

— Тебе надо было посмотреть чуть раньше, пока она не оделась, — прошептал Простак. — Ей-Богу, есть на что!

Я опустился на колени рядом с Максом. Девчонка на первом этаже тоже была одета. Макс шепотом сообщил:

— Ты немного опоздал, Башка. На это стоило посмотреть. На картинках бывают и лучше, но она тоже что надо. — И он послал полу воздушный поцелуй.

— Да, — произнес я, — Пегги разбирается в мужской психологии. Она знает, что клиент ловит кайф, глядя на медленно раздевающуюся женщину.

Около четырех появился первый клиент. Он походил на коммивояжера, решившего развлечься между посещениями покупателей Пегги приняла его чемоданчик, потрепала по щеке и начала показывать ему альбом, где в обнаженном виде были представлены все ее девочки. Коммивояжер не спеша, с видом знатока, разглядывал фотографии, а Пегги сопровождала показ хвалебными комментариями, посвященными различным частям тела своих подопечных. Наконец он сделал свой выбор, и Пегги отвела его к избраннице, которая располагалась в дальней комнате. На обратном пути Пегги постучала в нашу дверь, просунула голову и прошептала: