Однажды в Америке - Хэрри Грей

— Верно, я хороню людей живьем. — Он пристально посмотрел парню в глава и добавил: — Я заколочу крышку твоего гроба, затем опущу его на дно могилы.

Он замолчал. Тяжелая тишина повисла в похоронном бюро, и я представил себе полуночное кладбище. Мне стало не по себе. Я мог бы поклясться, что ужас наполнил парня так, что перестал вмещаться в нем и начал передаваться нам. Замогильным голосом Макс продолжил свою речь:

— Я буду опускать тебя в могилу медленно, очень медленно. Когда ты окажешься на дне, мы закидаем могилу грязью…

Парень в оцепенении таращился на Макса.

— Ты будешь лежать глубоко под землей. Черви начнут заползать внутрь. Скоро ты почувствуешь, что тебе трудно дышать. Ты начнешь задыхаться.

Я уже собрался вылезти из своего ящика и произнести комплимент актерскому таланту Макса, когда увидел, что парня колотит крупная дрожь. Его голова откинулась назад, с губ сорвался хриплый булькающий звук, а глаза закатились словно в припадке. Его лицо побелело как мел, и он с глухим стуком упал на дно гроба. Макс засмеялся:

— Эй, а я действительно неплохой актер, верно? Ну ладно, когда он очухается, дайте ему десять долларов и вышвырните прочь. Надеюсь, он хорошо усвоил урок.

Мы подождали несколько минут, затем Косой подошел к гробу и начал трясти парня.

— Ну-ка, ты, чертов ублюдок, давай поднимайся. — Вскоре Косой поднял голову и сообщил: — Этот урод выглядит так, будто задохнулся.

Макс показал на пожарное ведро у стены, и Косой вылил воду парню в лицо. Простак нагнулся и с ворчанием тряхнул его несколько раз:

— Ну ты, давай поднимайся.

Макс подошел к гробу, подержал руку на левой стороне груди парня и сказал:

— Похоже, ублюдок загнулся. Башка, иди-ка сюда, проверь, ладно?

Я нагнулся, оттянул его веки, пощупал пульс и объявил:

— Он действительно мертв.

— Черт его возьми, — зло пробормотал Макс. — Теперь придется возиться с похоронами.

— Эй, Макс, тебе больше не надо таскать с собой пушку, — сказал Косой. — Ты можешь пугать людей до смерти.

Макс с раздражением посмотрел на Косого:

— Если бы я обладал таким даром, то я, пожалуй, когда-нибудь испытал бы его на тебе. Посмотри, что у него в карманах. Узнаем, кто он такой, просто от нечего делать.

Косой обшарил карманы и извлек из них какие-то ключи, перочинный нож и бумажник. В бумажнике было около пятидесяти долларов мелкими купюрами. Там же находились водительские права с фотографией, выданные на имя Эндрю Мура. В боковом отделении бумажника лежала свадебная фотография. Женихом был Мур, а невестой — та самая девка, которая запустила его в заведение Пегги.

— Симпатичный парень, — произнес Макс, глядя на фотографию. — Они были очень интересной семейной парой.

Он достал какие-то бумаги из внутреннего отделения. Сложенная вырезка из газеты выпала на пол, когда Макс начал изучать находившуюся в бумажнике профсоюзную книжку.

— Хотите знать? Этот парень был проходчиком. Членом профсоюза, своевременно делающим членские взносы. Как грустно. Интересно, что их довело до такой совместной жизни и почему он так часто устраивал налеты на Пегги?

— Может быть, им нравилась атмосфера публичного дома? — предположил Простак.

Косой хихикнул. Макс наклонился и, подняв газетную вырезку, пробежал ее глазами.

— Эй, Башка, это объясняет, почему парень так легко испугался.

Он прочитал заметку вслух. Речь шла о завале, случившемся полгода назад в каком-то туннеле. Один человек оставался под землей в течение двух дней. Его посчитали погибшим. На второй день его все-таки откопали, и он действительно был скорее мертв, чем жив. Пострадавшего звали Эндрю Мур. Макс обратился к парню в гробу:

— Очень жаль, малыш, ты перенес тяжелое испытание. — Затем он повернулся ко мне: — У него, должно быть, развилась… как ее называют? — Он нетерпеливо защелкал пальцами.

— Ты о чем, Макс? О какой-нибудь болезни? — спросил я.

— Да, но не в теле, а в голове. Ну, понимаешь, что-то вроде того, когда порой боишься оставаться в закрытом помещении.

— А, — сказал я. — Да, я понял, о чем ты. Это фобия — клаустрофобия. Только у этого парня был не просто страх, он умер, испугавшись, что окажется замурованным со всех сторон.

Макс потер подбородок и прошелся по складу.

— А вдруг у парня есть родители или братья-сестры, кроме этой его жены из публичного дома? Будет паршиво, если мы похороним его под чужим именем, а его родители или кто-нибудь еще проведут остаток жизни в поисках.

— А что мы еще можем поделать, Макс? Мы не можем оставить его здесь. На завтра назначена пара похорон, и здесь будет много народу, — сказал я. Макс почесал в затылке:

— Да, ты прав, Башка. Ладно, я думаю, что мы его где-нибудь оставим. Пусть его найдет кто-нибудь другой. Тогда его похоронят под собственным именем.

— И где мы оставим мистера Мура, Макс?

Мы посмотрели друг на друга, и Макс пожал плечами.

— Впрочем, это не имеет значения, — продолжал я. — Особенно для мистера Мура. Мы можем выбросить его в любой подворотне.

— А если кто-нибудь нас за этим застукает? — спросил Косой.

— Ну, не знаю, как там с точки зрения закона… Впрочем, думаю, что должен быть закон, карающий за разбрасывание покойников.

— Убийство при отягчающих, — уверенно произнес Простак.

— Но не в случае с мистером Муром. Они убедятся, что он умер своей смертью.

Макс улыбнулся:

— Да, ты прав, Башка. Даже если кто-нибудь увидит, как мы выбросим мистера Мура, вскрытие покажет, что он умер естественным путем.

Макс засунул бумажник в карман мистера Мура.

— Ладно, Косой, подай «кадиллак» к дверям.

Косой вышел. Мы достали тело из гроба и завернули его в портьеру. В дверях появилась голова Косого.

— Машина подана.

Макс без видимых усилий забросил тело на левое плечо.

— Помочь? — спросил я.

— Ха! Разве он что-нибудь весит? Каких-нибудь паршивых девяносто килограммов. Посмотрите, чисто ли на берегу.

Косой выглянул на улицу и поднял руку, показывая, чтобы мы подождали.

Макс стоял в центре комнаты и покрывался потом прямо на глазах.

— В чем там дело? Этот парень становится тяжелее с каждой минутой.

— Дружок с подружкой гуляли мимо. Все, Макс, пошли. — Косой махнул рукой.

Хрипло пыхтя, Макс быстро двинулся к выходу. Мистер Мур почти совсем съехал с его плеча. Когда Макс проходил мимо, я расслышал, как вместе с выдохом у него вырвалось ругательство:

— Ты, вшивый ублюдок!

Едва мы свернули за угол, как на улицу обрушился ливень. Он был такой плотный, что казалось, будто кто-то поливает город из гигантского пожарного шланга. Макс капризно заявил:

— Что за черт! Мы не можем оставить мистера Мура на улице в такую погоду. Да, зато мы его на некоторое время можем припарковать у Толстого Мои.

Мы подъехали к задней двери салуна и внесли мистера Мура в нашу комнату.

— Засуньте его в стенной шкаф, — сказал Макс. — Может быть, попозже я придумаю, куда его деть. Может быть, куда-нибудь туда, где ему будет по-настоящему хорошо.

Мы осторожно уложили мистера Мура в шкаф и накрыли его набивным матом. Косой подошел к дверям, ведущим в зал, и крикнул Мои, что мы пришли. Мы сели за карты. Мои принес поднос с виски.

— Что-нибудь срочное? — спросил у него Макс. — Что-нибудь вообще?

— Да. Звонили из главного офиса. Сказали, чтобы ты им позвонил. И еще тебя ждут Химмельфарбы. Они пристают ко мне, чтобы я впустил их и снова дал с тобой поговорить. Они тут уже несколько часов, говорят, что у них есть деньги и они хотят их вложить.

— Дешевые пуговичники. Так и хотят заняться рэкетом, чтобы зарабатывать легкие деньги, — неприязненно произнес Макс. — К черту их, подсыпь им в коктейли слабительного и вышвырни вон. Хотя нет. Постой, Мои. Может быть, я их проучу. Вели им подождать.

Он прошел к телефону и связался с офисом. Косой начал передразнивать Макса: «Да… да… да…» Макс показал ему кулак и продолжил: «Да… да… да…» Заключительное «да» — и он положил трубку. Вернувшись к столу, он взял свои карты. Мы с любопытством смотрели на него.

— Вы все подробно узнаете из последних газет, — равнодушно произнес Макс.

— И о чем это? — спросил Косой. — О чем это мы узнаем из последних газет?

Макс улыбнулся:

— Этого малыша, Винсента Колла, взяли в оборот.

— Кто получил приз Датчанина в пятьдесят тысяч? — поинтересовался я.

— Коротышка.

— Его оставшейся жизни не хватит на то, чтобы он успел порадоваться, — заметил Косой.

— Крутой оборот, да? Как все произошло, Макс? — спросил я.

— На Двадцать третьей улице, в телефонной будке.

— Чем работал Коротышка? — спросил Простак, проявляя профессиональный интерес.

Макс хохотнул:

— Вы же знаете Коротышку. Он предпочел обойтись с этим малым, Коллом, без всякого риска. Не оставил ему ни одного шанса. Он просто подошел и почти перерезал этого малого автоматной очередью. Коротышка будет теперь так же знаменит, как таракан в китайской кухне.