Уинстон Спенсер Черчилль. Защитник королевства. Вершина политической карьеры. 1940–1965 - Манчестер Уильям

Но важнее всего, если Гитлер выберет правильный стратегический курс, будет действовать на северном и южном флангах и на Минском выступе и сумеет стабилизировать оборонительную линию, чтобы продлить войну на неопределенный срок, на западе и на востоке. Если Гитлер развернет группу армий «Север» обратно в сторону Кенигсберга, протянув фронт через Брест-Литовск к Ковелю и Карпатам, он вдвое сократит линию фронта, при этом вдвое усилив ее. Затем он может рассмотреть возможность переброски некоторых из 166 дивизий, находящихся на востоке, на запад. Это вызывало сильное беспокойство Лондона и Вашингтона, а особенно Монтгомери, который в течение трех недель после дня «Д» ожидал контратаку, но не знал, когда и какой она будет силы. Возможные последствия немецкой контратаки были совершенно разными для Красной армии и англо-американских сил. Попытки прорыва линий Красной армии напоминали попытки окопаться на побережье: новая волна сводила на нет все усилия. Если бы Гитлер уничтожил тридцать советских дивизий, Сталин тут же нашел им замену. Но если бы Гитлер уничтожил половину из двадцати пяти союзных дивизий, которые находились во Франции в конце июня, он бы отбросил союзников с Европейского континента. Разумная стратегия призывала Гитлера поступить именно так, сократить восточную линию фронта и сконцентрировать все свои западные армии против захватчика.

Но Гитлеру, как и Наполеону, была невыносима мысль обмена завоеванных территорий на безопасность. Но не делать этого было большой ошибкой, и, как позже написал Брук, немцам «пришлось расплатиться» за нее. В мае русское Верховное командование пришло к выводу, что для открытия всего Восточного фронта необходимо уничтожить группу армий «Центр», которая по-прежнему занимала ключевой сектор в Белоруссии и закрывала путь к Варшаве и Берлину. С этой целью русские разработали операцию под кодовым названием «Багратион», в честь Петра Багратиона, героя Отечественной войны 1812 года, который нанес серьезное поражение Наполеону. Сталин лично выбрал день начала наступления: 22 июня, третья годовщина вторжения Гитлера в Россию. Чтобы сбить немцев со следа, русские провели кампанию по дезинформации; в радиосообщениях говорилось о сосредоточении советской артиллерии и танковых подразделений южнее Припятских болот. Это была попытка убедить вермахт в том, что основной удар будет нанесен на юге Украины. Чтобы еще больше запутать немцев, 11 июня Красная армия нанесла удар из Ленинградского сектора по Финляндии. Атака преследовала две цели: официально известить финнов о том, что близок час их гибели, и заставить Гитлера задаться вопросом, не собираются ли русские с британцами начать совместные операции в Финляндии и Норвегии, чтобы перекрыть путь поставок железной руды из Швеции в Германию. На этот случай у фюрера было семь дивизий в Финляндии и двенадцать в Норвегии. Чем больше Гитлер рассеивал силы, тем выше были шансы союзников на успех в Нормандии и на Восточном фронте[2055].

Приближалось начало операции «Багратион», а положение Монтгомери не изменилось со дня «Д». Он планировал захватить Кан в день «Д», а затем направить армии на восток, в направлении Сены, оставляя Ла-Манш слева от себя, а американцев справа. Когда этот план провалился, он был вынужден изменить стратегию. Теперь, вместо наступления на Кан, он позволил немцам прорвать свой фронт. Однако, раньше или позже (Черчилль не допускал даже намека на «позже»), Кан должен был стать поворотным пунктом, который изменит ход операции. Согласно плану американцам предстояло вырваться с побережья, взять Шербур на западе, развернуться на юге и востоке, чтобы прикрыть правый фланг Монтгомери. Но Роммель и погода сорвали эти планы. 19 июня на Ла-Манше разыгрался самый сильный шторм за последние сорок лет, который бушевал в течение четырех дней и уничтожил искусственную гавань в секторе «Омаха» и заставил прекратить боевые действия в Нормандии. Позже Эйзенхауэр назвал действия в течение июня и июля «битвой за плацдарм высадки десанта». Если бы все прошло как планировалось, битва завершилась бы ко времени визита Черчилля 12 июня.

На Ла-Манше все еще бушевал шторм, когда 22 июня на Восточный фронт обрушился во много раз более смертоносный шторм: на рассвете началась операция «Багратион». Советская дезинформация оказалась настолько эффективной, что 166 дивизий Красной армии при поддержке 2700 танков и 1300 полевых орудий на 500-мильном Минском выступе встретили всего 37 немецких дивизий. Незамедлительно последовал ошеломляющий финал; за несколько дней Красная армия прошла 100 миль в западном направлении. Спустя три недели, 11 июля, советские войска нанесли удар южнее Припятских болот и двинулись в направлении Кракова. Западная пресса сообщила, что с Германией покончено, если не считать небольших формальностей. Заголовок Kansas City Star кричал: «СКОРОСТЬ КРАСНЫХ ОШЕЛОМЛЯЕТ НАЦИСТОВ, АМЕРИКАНЦЫ НАСТУПАЮТ ВО ФРАНЦИИ». Действительно, немцы уже уступили американцам полуостров Котантен. 25 июня американцы взяли Шербур, после того как немецкий командующий – которому Гитлер приказал сражаться до последнего человека – попросил противника дать артиллерийский залп по главным воротам, чтобы не пострадала честь немецких солдат. Американцы дали залп, честь была сохранена, и немцы капитулировали. На остальных участках фронта в Нормандии союзники медленно продвигались вперед. Монти наконец взял Кан 9 июля – «Д + 33», после бомбардировки 8 июля, разрушившей город почти до основания. На той неделе Джордж Паттон и первые подразделения его 3-й армии – чье местонахождение беспокоило немцев – высадились в Нормандии. Эта ночь была последней из ночей с благоприятной луной и приливами и отливами для вторжения в Кале. Но поскольку там не появилось никаких союзнических армий, немцам следовало сделать вывод, что Паттон направился в какое-то другое место, вероятно в Нормандию. Они этого не поняли[2056].

К тому времени фон Рундштедт уже не командовал армиями на фронте Монтгомери. В конце июня, когда союзники захватили Котантен, фон Рундштедт сказал вышестоящему руководству, что любой контрудар по британскому сектору обречен на провал. «Что же нам делать?» – спросил начальник штаба ОКВ Кейтель. Фон Рундштедт ответил: «Заключать мир, глупцы, что еще вам остается делать?» 1 июля фон Рундштедт был принудительно отправлен в отставку раньше срока. Его заменил фельдмаршал Ганс Гюнтер фон Клюге, герой сражений в России и прирожденный боец. Он отчитал Роммеля за отсутствие инициативы и заявил о намерении перейти в наступление. Но после первой поездки на фронт он понял, насколько действительно отчаянной была ситуация. Помимо прочего фон Клюге хранил тайну. Уже два года группа заговорщиков, планировавшая покушение на фюрера, старалась вовлечь его в заговор. Они поняли, что он готов встать на их сторону, но только после убийства Гитлера. Роммель тоже знал о готовящемся заговоре. То, что они не донесли властям, было таким же государственным преступлением, как и участие в заговоре[2057].

Красная армия за шесть недель, с 22 июня по последнюю неделю июля, преодолела более 200 миль в западном направлении – в центре до восточного берега Вислы и окраин Варшавы, на севере до границы Восточной Пруссии, на юге до Северной Буковины и венгерской границы. Западная коллективная память отвела особое место Нормандии, Арденнам и Дюнкерну, практически не оставив места операции «Багратион», однако именно «Багратион» более, чем какая-либо операция в 1944 году, помогла поставить Германию на колени. Черчилль даже не упомянул название этой операции в последнем томе своей истории войны, сильно преуменьшив ее значение: «В результате летнего наступления к концу июля русские армии подошли к Висле». На Западе многие, как и Черчилль, не видели или не хотели признать важную роль «Багратиона». В конце июня и в июле, когда Красная армия пронеслась по территории размером с Великобританию (с севера на юг и с запада на восток), англо-американские войска все еще вели битву за плацдарм высадки десанта на фронте всего несколько миль глубиной и 80 миль шириной, на участке Нормандии величиной с Кейп-Код[2058].