Уинстон Спенсер Черчилль. Защитник королевства. Вершина политической карьеры. 1940–1965 - Манчестер Уильям

Победа над Гитлером была теперь – почти – гарантирована, как и вероятность послевоенной трагедии в Восточной Европе. Черчилль и британцы могли оставаться хозяевами своей души, но не хозяевами своей судьбы. Было ясно, что война в Европе будет вестись на условиях Эйзенхауэра и Жукова, условия мира будут определять Америка и Россия, если, конечно, Америка захочет участвовать в делах послевоенной Европы. Но Черчилль понимал с момента получения февральской телеграммы Рузвельта, что президент хочет при первой удобной возможности покинуть Европу. Черчилль не знал, что в марте Рузвельт заявил Государственному департаменту, что не хочет поддерживать порядок во Франции, Бельгии и Италии, где он предвидит хаос, а также на Балканах, которые уже погрузились в состояние хаоса. Более того, чтобы американские войска были как можно дальше от всех этих неприятностей, он поручил Государственному департаменту настоять на том, чтобы американская оккупационная зона находилась в северо-западной части Германии, поскольку из портов Северного моря проще отправить солдат домой, если где-нибудь в Европе опять начнутся проблемы. В записке Эдварду Стеттиниусу Рузвельт честно признался, что «политическая обстановка в Соединенных Штата делает мое решение окончательным». В конце мая президент отправил Черчиллю телеграмму, в которой суммировал свои указания Государственному департаменту. Затем, за четыре дня до дня «Д», Рузвельт еще раз напомнил Черчиллю свою позицию. Цитируя февральскую телеграмму, Рузвельт сказал: «Я не хочу поддерживать порядок во Франции, Италии и на Балканах. Для этого есть политические причины, как вам хорошо известно». Это был год выборов[2034].

За пределами Европы британцы больше не были хозяевами судеб сотен миллионов людей по всей империи. Это стало ясно со всей очевидностью в начале июня, когда Черчилль получил от Рузвельта ответ на свою отчаянную просьбу об отправке продовольствия, чтобы облегчить «мучительный голод в Бенгалии». Более 700 тысяч бенгальцев умерли с начала 1943 года, во многом из-за того, что в руках японцев оказалась Бирма вместе с запасами риса. Черчилль сообщил Рузвельту, что хотя в его распоряжении есть 350 тысяч тонн австралийской пшеницы, но нет кораблей, чтобы доставить ее по месту назначения. Не мог бы президент предоставить корабли? После более чем четырехнедельного молчания Рузвельт отказал, принеся извинения. Он сослался на то, что такое «отвлечение ресурсов» негативно скажется на военных операциях. Черчилль, король Георг и Лондон практически ничем не могли помочь бенгальцам. По меньшей мере, еще миллион человек погиб от голода в ближайшие двенадцать месяцев[2035].

Эдмунд Берк написал, что империи погибают по ряду причин, включая неспособность управлять совершенно разными народами в отдаленных землях. Черчилль обладал достаточной волей, чтобы спасти империю его величества и обеспечить мир в Европе, но у него не было такой возможности. Несмотря на ужасающие потери, которые понесли британцы с 1939 года, несмотря на все их жертвы и нежелание сдаваться, когда они сражались в одиночку, мир, когда он наступит, сможет нарушить Сталин. Учитывая доминирующее влияние американцев, решение о сдерживании воинственного Сталина больше не зависело от Лондона. Как бы то ни было, но теперь оно зависело от Вашингтона. И Франклин Рузвельт только что выразил свою позицию по этому вопросу.

В 1944 году в политический лексикон вошло новое слово: «сверхдержава». И те, кто его придумали и ввели в обращение, не имели в виду Британскую империю.

Глава 6

Якорная стоянка

Июнь 1944 – май 1945 года

Небольшое количество немецких подводных лодок еще охотились в Атлантическом океане, но не могли похвастаться добычей. Морские пути в Британию надежно охранялись, ничто не могло остановить поток американских солдат и поставок. Британцы, канадцы и американцы были на побережье Нормандии. В Британии базировались 7 тысяч американских и британских тяжелых бомбардировщиков, Александер приближался к долине реки По в Северной Италии, русские готовились нанести удар на востоке; было ясно, что Германия проиграла войну. Но союзники ее еще не выиграли. Хотя некоторые, включая президента Рузвельта, считали, что победа совсем близко.

За неделю до дня «Д» Рузвельт сбросил «бомбу большого калибра» на вашингтонских репортеров. Он довольно небрежно обрисовал свой «проект» послевоенного устройства мира. Пресса впервые услышала о планах по созданию Всемирного совета, предложение, которое Рузвельт сделал в Тегеране в ноябре прошлого года. Рузвельт не вдавался в подробности, оставив и изоляционистов, и интернационалистов несколько озадаченными. Тем не менее он подчеркнул, что в любом случае не будет нарушена «целостность» Соединенных Штатов. Он аккуратно подобрал слово. «Это синоним слова «суверенитет», – написал Time. – Опасное, изоляционистское понятие» с точки зрения интернационалистов, которые выступали за «мировое правительство». Однако «суверенитет» лежал в основе изоляционизма и национальной самобытности, как настаивал сенатор Роберт Тафт и Республиканская партия. Рузвельт стремился объяснить интернационалистам и республиканцам: его всемирная организация не поставит под угрозу автономию Соединенных Штатов (страх республиканцев) и будет способствовать движению Соединенных Штатов к сотрудничеству, к исполнению многоплановой роли в международных делах (мечта интернационалистов). «План», сообщил Рузвельт прессе, предполагает создание организации, которая остановит агрессию, а не организации, «в которую будут обращаться, как только какой-нибудь стране захочется построить мост через ручей». Затем Рузвельт разрешил «некоему высокопоставленному лицу» раскрыть прессе больше подробностей, включая его намерение создать Мировой суд и новый Международный совет четырех держав с участием более мелких государств на ротационной основе[2036].

В июне Генри Люс тенденциозно изложил в журнале Life будущий новый мировой порядок и роль Америки в нем: «Прочно обосновавшись на Европейском континенте, мы стали самой могущественной нацией в мире». Но, написал Люс, такая власть предполагает обязанности, и моральный долг Америки принимать участие в восстановлении послевоенной Европы, тем более что военная стратегия союзников привела к полному разрушению Германии. Европа будет нуждаться в восстановлении, а не просто в установлении порядка. Потребуется восстановить экономический порядок. Военная история, возможно, закончится скоро, но политическая история только начинается. Рузвельт предложил свое видение послевоенного всемирного совета, и Черчилль разделял его взгляды. И у Люса было свое видение роли Америки в послевоенной Европе, с ним Черчилль тоже был согласен. Однако Рузвельт, несмотря на призыв создать всемирную организацию, ясно дал понять Черчиллю, что американские солдаты покинут Европу при первой же возможности. Что касалось восстановления Германии, министр финансов Генри Моргентау-младший разрабатывал план, по сути сводившийся к тому же, что и Карфагенский мир, который святой Августин осуждал в своих размышлениях о разрушении Карфагена римлянами, мир, который не давал никакой надежды побежденным, мир, как его видел святой Августин, лишенный нравственности, мир, позоривший победителей[2037].

У Черчилля это вызывало беспокойство. Он рассчитывал, что те особые отношения, которые складывались между Британией и Америкой, станут основой послевоенной стабильности в Европе. Понимая, что у послевоенной Британии не будет того влияния, что у довоенной, и что Россия станет величайшей континентальной державой, он считал, что, если Америка не собирается вмешиваться, Европу спасет только испытанный дипломатический прием: сферы влияния. Рузвельт с Халлом не хотели ничего слышать о европейских сферах влияния, считая, как Вудро Вильсон, что это в конечном итоге приведет к войне. Черчилль, положивший глаз на Грецию, только что предложил Сталину такое разделение труда в регионе: Британия будет управлять греческими делами, а Сталин будет управлять румынскими. Господа достигли взаимопонимания. 1 июня Черчилль обратился за одобрением к Рузвельту, заверив президента, что Британия и Россия, «разумеется, не собираются делить Балканы на сферы влияния». Однако именно этого добивались и Черчилль, и Сталин: Черчилль, поскольку Греция была союзником, Сталин, потому что Румыния была врагом. Оба лидера действительно имели «интересы» в регионе[2038].