Там, где цветет полынь - Ольга Птицева

– Теперь ты знаешь ответ на свой первый вопрос – когда, – Рэм сказал это равнодушно, почти нехотя, но Уля жадно к нему потянулась.

– Что ты имеешь в виду?

– Люди в темноте. Тот, кто почти не виден, – счастливчик, еще поживет. А если можешь разглядеть лицо, одежду, глаза… Особенно глаза. То и гадать нечего. Он – труп.

Озноб пронесся по телу Ули так же стремительно, как машины за спиной.

– Мужчина в плаще, – чуть слышно проговорила она. – Я запомнила поднятый воротник, а когда открыла глаза, он шел мимо меня…

– А, точно. Седой такой. Ничего интересного. Метастазы в горле. Максимум два месяца, но рак – не наш случай.

– Зачем ты так…

Во рту пересохло, а кривая ухмылка Рэма вызывала тошноту. Уле больше не хотелось стоять тут с ним и вообще его видеть. Она вспомнила поседевшие до времени волосы, сгорбленную спину, этот воротник, натянутый до ушей, чтобы укрыть, защитить шею. Ульяне стало совсем уж паршиво, но Рэм крепко держал ее.

– Нужно привыкать, – проговорил он. – Я же объяснял тебе: они все – мертвецы. Все мы – мертвецы. Сопереживать каждому… Это как давать имена рыбкам – не успеваешь привязаться, а их уже сливают в раковину.

– Тогда зачем это все вообще? – Уля зло дернулась. – Зачем жить, если все равно умрешь? Зачем эта игра дурацкая…

– У каждого свои причины. – Рэм чуть наклонил голову, провожая взглядом огненно-красную машину. – О твоих я не спрашиваю. Должно же оставаться что-то личное, правда? – сказал он и глупо подмигнул Уле, став на мгновение неотличимым от Гуса.

– Выходит, чужая смерть не нарушает твой кодекс личного пространства, а причины жить для тебя слишком сокровенны?

– Поверь, в смерти того человека нет ничего интимного. Он будет блевать от боли, а потом врач вколет ему наркоту. И все закончится. – Рэм улыбался, но глаза оставались ледяными. – А вот почему ты, сочувствующая всем живым, приняла условия Гуса и собираешься играть на чужой смерти? – Уля было открыла рот, чтобы возмутиться, но Рэм лишь поморщился. – Без обид, но мне плевать.

Все, чего хотелось Ульяне – вырваться из цепких пальцев и убраться прочь от узкого тротуара, несущихся по дороге машин. Рэм, как всегда, оказался прав: причина, по которой она согласилась на жуткую игру старика, стоила неприятных решений, которые она уже приняла, и всех поступков, которые еще предстояли. Освободиться от метки полыни, стать нормальной и забыть эту серую Москву, коммуналки, одиночество, страх и некрасивого парня, который стоял напротив и не ждал ее ответа.

– Ты хотел чему-то меня научить? Так учи, – сказала она, не заботясь, насколько враждебно прозвучит голос.

Рэм довольно кивнул.

– Мне нравится, когда ты злишься. Злость всегда лучше страха. Там, где страх заставляет забиться в угол и скулить, злоба подстегивает идти вперед. Ты злишься на меня? Значит, сейчас у тебя больше шансов справиться и научиться.

– Если так, то ты неплохой учитель, поводов тебя ненавидеть все больше, – едко процедила Уля.

Рэм не ответил. Одним движением он развернул Улю лицом к дороге. Движение автомобилей – постоянное, громкое, пахнущее выхлопным газом – странно успокаивало. Спиной Уля прижималась к груди Рэма, чувствуя, как та поднимается и опадает в такт дыханию. Не отдавая себе отчета, Уля подстроилась под чужой ритм, начав вдыхать воздух так же глубоко, чуть задерживать его в себе и выдыхать медленно и плавно.

– Молодец, – шепнул Рэм. – Дыши. Чувствуешь, что полынь всегда рядом?

Горечь, почти неощутимая до, словно поджидала. Теперь к привычным запахам города, дороги, прогорклого масла из ближайшего ларька с шаурмой и теплого, живого тела Рэма примешивался едва уловимый, но знакомый запах полыни. Уля шумно вдохнула, задержала в себе эту терпкую травяную горечь, неспешно выдохнула.

– Хорошо. Этот урок усвоен. Остался еще один. Ты знаешь, как отыскать тех, кто умрет совсем скоро. Ты знаешь, что полынь всегда рядом. Нужно разобраться, как увидеть именно ту смерть, которая тебе нужна.

– И это возможно? Управлять видениями?

– Да, вполне. Конечно, ты продолжишь видеть и то, чего тебе не хочется. Но вызвать образ в нужных тебе глазах станет возможным. Немало, правда?

Ульяна кивнула, чувствуя, как макушкой упирается Рэму в висок, а тот крутит головой в поисках чего-то.

– И я так думаю, – задумчиво протянул он. – Но полынь приходит к тебе, только когда ты испугана, это мы уже выяснили. Значит, чтобы понять, тебе нужно испугаться.

– Я и так постоянно боюсь, – хмыкнула Уля, но отстраненный голос Рэма ее насторожил.

– Это-то понятно. Но нам нужен другой страх. Как закрыть глаза на станции, понимаешь? Такой, чтобы стал еще одной тьмой, – сказал Рэм и сделал пару шагов в сторону, уводя за собой Улю – та послушно перебирала ногами.

– И что? Выпрыгнешь из-за угла? Костюм клоуна натянешь? – Голос дрожал, но Уля продолжала делать вид, что это все простая болтовня.

– С клоуном вариант неплохой, но у меня другая идейка. – Рэм сжал Улины плечи и принялся чуть раскачивать ее из стороны в сторону. – Сейчас ты закроешь глаза, это уже не так страшно, правда? Мимо будут пролетать тени, фигуры, люди. Среди них обязательно найдется тот, кто скоро погибнет. Смертей много, но гибель всегда берет верх числом. Люди любят убивать друг друга. И себя самих. И вот когда ты увидишь того самого – четкого, зримого мертвеца… Только тогда, слышишь? Только тогда ты откроешь глаза и посмотришь на него. Ты, меченая, сама отметишь его выбором. И полынь придет. Должна прийти.

– А если нет?

– Не будет никаких «если»: мы тебя как следует напугаем, и все получится. – Рэм деловито огляделся.

– Что значит «напугаем»?

– Закрывай глаза и доверься мне, – прошептал он. – Но ты должна пообещать, что сделаешь так, как я скажу. Без слов, без споров. Иначе ничего не выйдет, и я уйду. Будешь разбираться сама. И не разберешься. Поняла?

– Да.

– Ты согласна сделать так, как я скажу?

Разве был у нее выбор? Уйти домой и снова оказаться в четырех стенах, наедине с перекрытым краном. Все казалось предрешенным давным-давно. На другой улице этого города, куда менее шумной, куда менее серой. На улице красной сандальки. Уля шумно вобрала в себя полынный воздух и закрыла глаза.

– Молодец. – Рэм на мгновение притянул ее к себе, горячо дыша в щеку, а потом одним движением вытолкнул на проезжую часть. – Иди, вдыхай, смотри в темноту, ищи мертвеца.

Мимо, у самого лица, пронеслась машина, звонкий сигнал клаксона оглушил Улю. Если бы она оступилась, то попала бы прямиком под колеса. Взмахнув руками, чтобы не потерять равновесие, Уля попятилась назад,