Уинстон Спенсер Черчилль. Защитник королевства. Вершина политической карьеры. 1940–1965 - Манчестер Уильям

Спустя годы Эйзенхауэр в своих мемуарах подчеркнул, насколько ужасными могли быть последствия провала «Оверлорда». Это мог написать и Черчилль. «Две страны вкладывают все силы и ресурсы в эту операцию, чтобы в дальнейшем развернуть боевые действия в Западной Европе. Неудача в операции «Оверлорд» привела бы к последствиям почти роковым. Такая катастрофа могла означать полное перебазирование на другие театры военных действий всех американских сил, сосредоточенных в Соединенном Королевстве, и в то же время явилась бы таким тяжелым ударом по моральному духу союзников и их решимости, что последствия даже не поддаются учету. И наконец, такое поражение оказало бы очень серьезное влияние на обстановку на Восточном фронте, и можно было не без оснований предположить, что если Россия будет считать своих союзников совершенно беспомощными и неспособными предпринять что-либо значительное в Европе, то она может пойти на сепаратный мир». Именно об этом говорил Черчилль с того самого момента, когда впервые увидел предварительные – и не отвечающие требованиям – планы «Оверлорда» в августе прошлого года[1999].

С начала года группа армий «Б» под командованием Эрвина Роммеля пыталась перекрыть доступ к северо-западному побережью Франции. Роммель не мог знать о задержке планов союзников, вызванных январскими предложениями Монтгомери, но понимал, что американцы и англичане перейдут в наступление если не в мае, то в июне. Он приказал построить защитный барьер длиной около 400 миль – Гитлер назвал его Атлантическим валом – от Бретани на запад через полуостров Котантен и далее через Нормандию, устье Сены до Па-де-Кале. Роммель считал, что союзники вряд ли попытаются высадиться на Котантене, где немцам достаточно перекрыть узкий перешеек, шириной 70 миль, и захватчики окажутся в ловушке. Бретань тоже была подобной смертельной ловушкой. Даже если бы союзники нашли способ высадиться на негостеприимном побережье Бретани, они обнаружили, что порты Брест, Лорьян и Сен-Назер хорошо укреплены и ощетинились жерлами орудий. В случае высадки дальше к югу союзники лишились бы поддержки «Спитфайров», которая имела решающее значение для операции. Высадившись в Бретани, союзные войска оказались бы ближе к Пиренеям, чем к Парижу. В устье Сены слишком высокие приливы; меловые скалы Пеи-де-Ко слишком высокие; они снижались у Дьепа, битва за который в 1942 году наглядно продемонстрировала неразумность попытки напрямую штурмовать укрепленный порт. Таким образом, оставались Нормандия и Кале[2000].

Фельдмаршал Герд фон Рундштедт в целом согласился с оценкой Роммеля, но склонялся к тому, что целью союзников станет Па-де-Кале, поскольку это был самый прямой и короткий путь из Англии во Францию. Там размещались девятнадцать дивизий немецкой 15-й армии, и в штабе союзников полагали, что эти силы будут использованы для нанесения контрудара в Нормандии, когда там высадятся войска. Таким образом, союзники приступили к осуществлению операции по передаче ложных радиосообщений. Немецкая разведка перехватывала огромное количество радиосообщений между бесчисленными подразделениями союзников на юго-востоке Великобритании. Сообщения были такими же ложными, как отправлявшие их подразделения, все в рамках операции «Стойкость», которая отчасти была нацелена на то, чтобы удержать немецкую 15-ю армию в Кале. Хотя фон Рундштедт и Роммель пришли к единому мнению относительно места вторжения, но расходились во мнениях по поводу того, как наилучшим образом встретить захватчика, когда он появится. Вдобавок к оборонительным сооружениям, насыщенным артиллерией и пехотой, в распоряжении немцев на северо-западе Франции было шесть танковых дивизий. Роммель, апостол танковой войны в 1940 году, теперь стал отступником. Он хотел окопаться на побережье и вести оборонительный бой, который, однако, допускал маневрирование и своевременное разворачивание резервов, то есть повторить успешные действия Монтгомери во время первого нападения Роммеля на Эль-Аламейн в 1943 году.

Для этого, настаивал Роммель, на побережье необходимо разместить шесть танковых дивизий – более 1100 танков и самоходных орудий. Фон Рундштедт предпочитал оставить танки в резерве до тех пор, пока он не перейдет в решающую контратаку после того, как союзники раскроют свои карты. Он рассуждал просто: благодаря блестящим танковым маневрам вермахт разгромил в 1940 году французов и британские экспедиционные силы и мог повторить это снова. Фон Рундштедт хотел сохранить маневренность. Но Роммель хотел, чтобы танки находились под его командованием, поскольку теперь, в отличие от 1940 года, союзные войска контролировали небо, о чем свидетельствовало непрекращающееся уничтожение железнодорожных путей и дорог, которые требовались фон Рундштедту для проведения контратаки танковыми частями. Споры продолжались до апреля[2001].

Благодаря «Ультра» союзники были в курсе практически всех сообщений, которыми обменивались Роммель, фон Рундштедт и Берлин. Черчилль читал их вскоре после того, как они были отправлены. Гитлер, который изначально поддерживал стратегию Роммеля (и предсказывал, что целью союзников станет Нормандия), наконец принял решение, которое поставило в затруднительное положения и Роммеля, и фон Рундштедта. С соломоновой мудростью фюрер поделил танки между Роммелем и ОКВ – Верховным командованием вермахта. Фон Рундштедт не имел права распоряжаться танками. Позже Гитлер приказал, чтобы все танки под командованием ОКВ использовались только с его разрешения. Всего три из шести танковых дивизий были размещены к югу от Сены, и всего одна оказалась под непосредственным командованием Роммеля у побережья Нормандии. Решение Гитлера сослужило плохую службу и ему самому, и Роммелю с фон Рундштедтом, зато устроило союзников. Это было, «пожалуй, самое важное из всех решений, касавшихся союзников и операции «Оверлорд», – написал Ф.У. Уинтерботем в книге The Ultra Secret[2002][2003].

Но Уинтерботем забыл сказать, что британцы зачастую не знали наверняка, не являлись ли дешифровки «Ультра» такой же фальшивкой, как сообщения союзников в рамках операции «Стойкость». Хитрости разведки напоминали зеркальный лабиринт. Почти все агенты SOE, которых британцы засылали в Бельгию и Голландию, были схвачены немцами, заставлявшими их передавать в Лондон ложную информацию. Как и немецкие шпионы, заброшенные или тайком пробравшиеся в Великобританию во время войны, которых схватили и поставили перед выбором: стать двойным агентом или быть повешенным. Почти все предпочитали сотрудничать и участвовали в операции «Телохранитель», передавая фальшивые разведданные в Берлин. Читая их отчеты, Гитлер все больше верил в то, что целью союзников будет Кале, а не Нормандия, тем более что эта информация подтверждалась радиопередачами операции «Стойкость» (от фальшивых подразделений союзников). А может, Гитлер только притворялся, что поверил в высадку в Кале? В начале весны британцы три раза перехватывали сообщения, из которых было ясно, что Гитлер считал целью союзников Нормандию. Так что же было правдой? Союзники могли узнать это только после высадки. Тогда, и только тогда по расположению немецких танков и войск станет ясно, что считал Гитлер[2004].

Всю весну Роммель просил Берлин прислать больше колючей проволоки, бетона и солдат. Перехваченные сообщения подтвердили опасения Черчилля, что Роммель хочет сконцентрировать свои войска на побережье и вблизи побережья, чтобы бросить все имевшиеся в его распоряжении силы против всех сил союзников, на манер сражений Первой мировой войны. Но больше всего Черчилль (и Брук) боялся повторения Соммы или Пашендейла. У Монтгомери было иное мнение на этот счет. Он был уверен, что Роммель никогда не станет отсиживаться за укреплениями, ожидая, пока представится возможность для «мощного наступления», скорее он с самого начала будет атаковать и изматывать союзников. Однако, если Роммель собрал достаточно мощную силу, он планировал не «беспокоящие действия», а «стремительную атаку». Когда «Ультра» подтвердила план Роммеля собрать танковые резервы и перебросить их на побережье, опасения Черчилля подтвердились. Если Роммель сможет удерживать первые три или четыре волны захватчиков до появления на сцене большего количества танков (и 15-й армии из Кале), он выиграет сражение. Во Франции и в Нидерландах у Гитлера было шестьдесят дивизий; разумная стратегия требовала бросить против захватчиков все возможные резервы[2005].