Вопреки небесам - Карен Рэнни

Кэтрин попала в точку, однако Хью не собирался доставлять ей удовольствие, сообщая об этом. Он не говорил о своем решении ни единой живой душе, однако эта женщина, вздернутый подбородок которой всякий раз вызывал у него желание впиться в него зубами (так обычно нетерпеливый жеребец укрощает кобылу), разгадала его секрет.

Как ей удалось? Может, она догадалась и о том, что он женился на Саре по политическим соображениям, а вовсе не из-за любви, страсти или по какой-нибудь из тысячи других причин, заставляющих двух людей вступать в брак? А если догадалась, то что думает по этому поводу?

— Да вы же сами мне все сказали, — заявила Кэтрин, удивленная его непонятливостью. — Когда вы заговорили о Ненвернессе, я сразу поняла, как он вам дорог. А раз вы стоите здесь ночью и смотрите вдаль, вместо того чтобы спать, значит, вас одолевают серьезные опасения.

— Выходит, я себя выдал?

«Нетрудно догадаться тому, кто так жадно изучает тебя, как я», — подумала Кэтрин, но произнесла совсем другое:

— По-моему, Англия похожа на голодную кошку, ждет, когда мы вылезем из норы.

— Чтобы поиграть с глупым мышонком, а потом сожрать, — подхватил Макдональд.

Оба помолчали, глядя в ту сторону, где лежала Англия.

— Что заставляет мужчин идти на войну?

— Алчность, страх, жажда обладания. Возможно, патриотизм. — Хью пожал плечами. — А что позволяет женщинам выстоять?

— Наверное, те же чувства, но в основном страх. Что нам еще остается, кроме как ждать и надеяться?

За ее словами угадывался тайный смысл.

Хью вдруг с беспокойством подумал, что их мнения слишком уж совпадают. А сольются ли когда-нибудь их тела? Мысль непозволительная, которую он тут же попытался отогнать.

— Неужели мы не можем ничего сделать?

— Ну почему же? Например, молиться и надеяться, что победит разум.

— Вы расскажете о своих чувствах сородичам?

Снова возникла пауза, многозначительная, зловещая. Он хотел сказать, что вскоре соберутся кланы, и, когда все узнают его мнение, смелым вождям оно вряд ли понравится. Вопрос Кэтрин требовал правдивого ответа, но сказать правду значило бы установить еще более тесную связь между ним и этой женщиной.

— Расскажу, — наконец произнес Макдональд. — И добавлю, что некая южанка попросила меня остановиться, пока не вспыхнула война и люди не потеряли голову. — Помолчав, он чуть слышным шепотом добавил: — Пока они помнят о чести и долге…

Кэтрин стремительно обернулась, и Хью догадался, что она поняла его намек. Да, если она задержится хоть на минуту, он в самом деле может потерять голову. Однако робкой эту женщину не назовешь. Вздернув подбородок, она с вызовом смотрела на него, и, будь сейчас посветлее, он бы наверняка заметил, как сверкают ее глаза.

Хью положил руку ей на плечо. Кэтрин сразу ощутила его настроение, поняла, что он колеблется, что желание борется с другими, более благородными чувствами. То же испуганно чувствовала и она.

Ей показалось, что Хью собирается открыть дверь, но вместо этого он придвинулся ближе. Сильные руки скользнули по ее плечам, задержались у локтей, потом крепко ухватили за запястья, не давая вырваться. Большие пальцы упирались в то место, где бился пульс, как будто Макдональд хотел остановить ток крови. Что это, демонстрация силы, власти, жажда обладания? Кэтрин не могла ответить. Очень медленно его пальцы двинулись обратно, отбрасывая ветхую ткань плаща, высвобождая руки из рукавов, затем коснулись обнаженной кожи с таким откровенным желанием, как если бы он заявил о нем вслух.

Отринуты мысли о войне, чести, долге.

От его прикосновения Кэтрин задрожала всем телом.

Мозолистые пальцы ласкали ее кожу, вызывая странное чувство, она заранее угадывала, куда они двинутся дальше. У локтей Хью помедлил, окидывая взглядом ее руки, доверчиво протянутые к нему.

Кэтрин снова вздрогнула.

Он поднес левую руку к губам, стал целовать изгиб локтя, где пульс отбивал бешеное стаккато, провел напоследок языком по тому месту, которое он целовал, перешел к другой руке, повторяя свою необычную ласку.

Очнувшись, Кэтрин положила ладонь ему на грудь.

— Хью, — выдохнула она еле слышно, удивляясь тому, куда девался ее голос пять минут назад и чего, собственно, она просит, называя лэрда по имени.

— Простите меня. — Он тут же отодвинулся.

Что он за мужчина, если с такой легкостью забыл о своей белокурой жене, безмятежно спящей внизу? И что за женщина стоит рядом с ним? У них не может быть ничего общего.

Налетел ветер, и Хью встал так, чтобы защитить собой Кэтрин. Перестав наконец дрожать, она вдруг спросила:

— За что я должна вас простить?

Ответить можно было только правду, какой бы разрушительной она ни оказалась, и Макдональд решил идти до конца.

— За то, что я вас хочу. Молчание.

— Потому что вы женаты…

Она произнесла это полуутвердительно, полувопросительно, хотя явно не ждала ответа. Макдональд и ответил не сразу, поглощенный силой влечения к ней.

— Да, потому что я женат, — сказал он, наконец овладев собой.

Кэтрин до глубины души потрясла готовность, с которой он подтвердил ее предположение. За время, прошедшее со дня свадьбы, она ни разу не задумалась над тем, что Макдональд женат. Все, к чему призывали ее установления Церкви, полученное воспитание и обычаи деревушки, где она выросла, не имело значения. Во всем мире для нее существовал только Хью Макдональд, который недавно держал ее в объятиях и целовал.

Мягко высвободившись из его рук, она вдруг пожалела, что все это происходит сегодня, а не десять лет назад. Вдруг они с Хью стали бы женихом и невестой? Тогда она не вышла бы замуж за Генри, а он не женился бы на Саре…

Надо только покрепче закрыть глаза и представить, что Хью принадлежит ей.

Но ведь она не Сара. И никогда не была такой, как Сара.

— Я пойду, — нерешительно произнесла Кэтрин, словно уговаривая себя.

— Да, так будет лучше, — согласился Макдональд. Она тенью исчезла во мраке, а он смотрел ей вслед, пока у него не заболели глаза.

Глава 13

Лишь в этой комнате, куда редко наведывались обитатели Ненвернесса, в полной мере раскрывалась истинная натура лэрда. Здесь не было орудий пыток, о чем шептались самые юные и любопытные жители замка, невообразимых яств, которыми, по мнению обжор, в одиночестве услаждал свой непомерный аппетит Хью Макдональд. Вопреки уверениям романтичных девиц в этой комнате никогда не разыгрывалась любовная драма. Залитая солнцем и светлая даже в самый мрачный день, она служила рабочим кабинетом человеку, чей ум одолевало множество вопросов.

Любознательность была главной чертой лэрда, и если в молодости он получал удовольствие от дружеских пирушек, то теперь находил отраду в книгах и географических картах. Ему недоставало только подходящего собеседника, которому он мог бы поведать сокровенные мысли, и нужду в таком собеседнике Хью ощущал сильнее, чем голод или жажду.