Мертвец - Эдуард Веркин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Жри дерьмо» Катька уже проорала.
— Жри! — Катька даже ногой топнула.
— Да пошла ты! — тоже заорал Вырвиглаз. — У нас что сегодня, вечер шибко умных?! Леденец, может, и ты что-нибудь такое скажешь? Умное?
Мне кино в общем-то понравилось. И я был согласен с Катькой. И даже с Упырём я тоже был согласен, меня тоже забодали все эти фильмы, где в конце все подыхают. Посмотришь такой, и тоже в ящик хочется. И правда — плохой конец гораздо скучнее, он сейчас действительно в моде, некоторое кино уже с двадцатой минуты смотреть неинтересно — уже сразу по роже главного героя видно, что в конце его сбросят со скалы. Не, что главный герой всех победит, тоже видно, но те фильмы, где каждому достаётся по гробу, никогда не хочется пересматривать.
Кино мне понравилось, но соглашаться с Катькой я совершенно не собирался. Поэтому и сказал:
— Кино так себе. Много штамповки, все оборачиваются именно тогда, когда должны оборачиваться, злодеем оказывается тот, на кого трудно было подумать, негра не убивают, щенок спасается чудесным образом…
— Ну да! — перебила Катька. — Тебе надо, чтобы негр этого щеночка сожрал сырым! Тогда будет правда жизни! Сначала щеночка сожрал, затем дерьмо!
По дороге шла пара, люди лет тридцати, они остановились и поглядели на нас с испугом.
— А ну вас, — махнул рукой Вырвиглаз. — Чтобы я ещё с вами куда-то… Вы просто придурки. И жабы. Идите вы… Да идите вы!
— Сам иди к своим негритянкам! — Катька послала ему воздушный поцелуй.
Вырвиглаз снова плюнул, свернул налево, пролез через забор, спрыгнул в парк и растворился. Мы остались втроём. Стояли, молчали. Парочка ещё немного поглядела на нас и отправилась по своим делам.
— А я и не заметил даже… — негромко сказал Упырь. — А сейчас вот думаю — и на самом деле ведь так всё. И негра не убили, и щеночек спасся…
Мимо кривобокой утиной походкой проковыляла Аня-дура. Аня прижимала к боку древнюю коричневую сумку, из которой высовывалась рукоятка молотка. Для самообороны.
— Говорят, она уже одного убила, — негромко сказала Катька.
— Не добила. Она одного не добила. Его звали Илья.
— Может, ко мне пойдём? — предложил Упырь. — У меня много фильмов, даже новые есть. Пойдёмте, посмотрим?
Я представил упырский дом, представил упырский домашний кинотеатр с дорогими красными индикаторами, представил мебель из пупырчатой кожи и голубого стекла, представил упырскую маму в дорогом вечернем платье и подумал, что не хочу идти в упырские гости.
— У тебя попса какая-нибудь, наверное, — снисходительно фыркнул я. — Серьёзного бы чего, классики…
— У меня «Американская история Икс» есть…
— Хватит на сегодня искусства, — сказала Катька. — Проводите лучше меня, хочу спать.
— Отличная перспектива — провожать Катьку вместе с Упырём.
Но делать было нечего, пошли провожать. На полпути нас догнал отец Катьки на лошади. У них лошадь есть. Такая, широкого профиля — и огород вспахать, и за грибами сгонять, и просто для души. Катька тоже иногда катается, она неплохо ездит, я видел.
— Как отец? — спросил у меня Родионов-старший.
— Нормально, — ответил я.
— Передавай ему привет, — кивнул Родионов. — Катерина, ты ещё погуляешь или домой?
— Домой, па. Только я пешком.
Родионов кивнул и погрохотал в сторону Кирпичного.
— Раньше там жили ещё люди, несколько семей, но теперь они переехали, а Родионов скупил все брошенные дома и земли, так что теперь их семейство стало владеть таким довольно большим хутором. Собственный хутор! Второй старший братец Родионовой предлагал вообще переименовать Кирпичный в Родионовку, обнести забором и устроить настоящее имение. А чего, это вполне. Пруды там есть, сады там есть, старые дома можно снести. Везёт Катьке.
— У нас лошади не было, — сказал Упырь, — у нас крокодил жил. В большом аквариуме. А потом он выскочил и напал на тётю Люсю, экономку. Пришлось в зоопарк отдать.
Я хотел сострить, хотел спросить: «Тётю Люсю?» — но решил, что не стоит. И промолчал.
— А в другом городе у нас был броненосец. Это такой смешной зверь, похожий на свинью. Папа говорит, что броненосцы улучшают атмосферу, у них на работе тоже всегда броненосца держали, а маме он не нравился. Броненосец очень интересный, он если пугается, то сворачивается в мяч, как для боулинга. Папа у меня в боулинг здорово играет, они на работе устраивали раньше чемпионаты, и папа всегда побеждал…
Я слушал. Вернее, не слушал, а так, скользил в сантиметре от этого рассказа, цепляясь порой за колючки — боулинг, дайвинг, кроу-киллеры. Интересно, кто такие эти кроукиллеры? Убийцы какие-то…
Катька тоже была рассеянна, шагала, думала о чём-то, Упыря не слушала. Так что получалось, что он рассказывал будто сам себе.
Показался Кирпичный, и Катька сказала:
— Ну всё, дальше я сама.
Мы остановились.
— Одни-то до дому дойдёте? — насмешливо спросила она.
— Дойдём, — пообещал я.
— Ну давайте. — Катька сунула руки в карманы и потопала к своим владениям.
Возвращались мы уже почти в темноте и молча. Разошлись на перекрёстке, Упырь побежал к себе за мост, а я — к себе. Мне очень хотелось поговорить с матерью, даже лучше поругаться, поорать хорошенько. Мне хотелось сделать так, чтобы ей стало больно.
Но ничего не получилось. Горел свет. В большом доме на кухне сидели мать и Сенька. Они о чём-то разговаривали, мать смеялась. Я не стал заходить, потихоньку пробрался к себе. Достал свечку, отгородился листом картонки, чтобы не очень отсвечивало, и стал писать.
Писал долго и исписал две страницы такими словами, которых не стоило оставлять на бумаге и не стоило вообще произносить даже. Но страницы я эти не вырвал, а, наоборот, поставил дату и точное время. Потом прочитаю. Кстати, вполне может быть, эти две страницы будут мне полезны, потому что тут я от души всё написал. Говорят, что от таких слов должны сгущаться негативные энергетические поля. Только ничего не сгустилось.
Глава 12. Ошейник
Наш город — самое скучное место на планете. Тут никогда ничего не происходит. Последнее интересное событие — крушение поезда. Даже двух. Два товарняка лоб в лоб, всё перевернулось и встало в три этажа ростом.
А больше ничего.
Метеорит вот только. Но на самом деле нет никакого метеорита. А если и был когда-то, то его давно нашли. Некоторые считают, что метеорит этот, конечно, не метеорит, а корабль пришельцев, об этом я уже двадцать раз говорил. Пришельцы приземлились и теперь ждут своего часа, чтобы потом вылезти из глубин, ну и всех нас тут поработить.
Когда нас поработят, тогда город наш, наверное, прославится. А так…
Так одни поезда справа налево, слева направо гудят. От Вырвиглазова дома до железной дороги недалеко, и поезда будят в нём уезжальные настроения. Вообще, Вырвиглаз — типичный такой уезжальщик: сидит на крылечке, смотрит на составы и ноет о том, что в такой дыре не жизнь, а загнивание. Что ничего у нас нет, что всё тоскливо, что никаких перспектив, что он хочет поскорее дожить до восемнадцати, чтобы пойти в армейку. И сюда он уже не вернётся — или на контракт останется, или в Питер двинет, там жизнь настоящая…
Я его, конечно, не разочаровываю. Не говорю, что его, скорее всего, ни в какую армию не возьмут — там и без того дураков хоть отбавляй. И даже дальнобойщиком он не устроится — медкомиссию ему не пройти ни за что, права не дадут. А возьмут его на пилораму. И будет он там пилить, пилить и пилить, а потом лес кончится, и он уже не будет пилить…
По большому счёту я его понимаю. Тут скучно. Даже тяжело.
Вот вся неделя прошла вообще никак: ходили на работу, а после работы ничего не делали. Нет, делали, конечно, была тысяча каких-то пустых дел, а на самом деле — ничего. А если это ничего умножить на двадцать лет, то многие начинают задуриваться. Те, кто покрепче, уезжают в Кострому, на работу там устраиваются или в химдым поступают, а из Костромы уже и в Москву можно.
Наверное, я тоже хочу уехать.
Я об этом ещё не задумывался конкретно, но хочу. И даже не из-за каких-то там перспектив, а так. Отсюда. И подальше. Мне вообще хочется подальше. Особенно когда так пахнет котлетами.
Суббота. У матери выходной. Она что-то жарила, варила и отбивала, пахло не только по всему большому дому, но и ко мне залетало. Котлеты. Вчера бабушка принесла двух кроликов, теперь из них приготовлялись диетические котлеты, в больнице ведь надлежит диетически питаться, так здоровье восстановится скорее. И пироги, судя по запаху, пеклись. С капустой. И с яйцами, не диетические совсем. Одним словом, готовился большой поход в больницу. Так сказать, к одру. То есть, тьфу-тьфу-тьфу, к постели больного.
Даже Сенька и тот в подготовке участвовал — тёр морковь. В результате этих кулинарных манипуляций все окрестности здорово пропахли едой, а у меня не было аппетита, так что я даже забрался на чердак, там пахло больше пылью и осиным гнездом под потолком, размером с арбуз.