В сумерках близкой весны - Ирина Берсенёва

А ведь мог бы догадаться! Мог бы! Ведь она звонила совсем недавно и предлагала зайти в гости, как раньше… Хитрая, мягкая, осторожная, действующая невидимо. Она хочет вернуть его. Но на этот раз он не позволит ей.

На миг задумался о том, что ей движет. Одержимость? Желание доказать ему, что ничего он не достиг? Шестнадцать лет назад он был взят в плен, а потом отпущен, случайно, по ошибке. Евгений презрительно сплюнул. Он никогда не считал её чем-то важным в своей жизни. Мимолётный интерес: взрослая женщина с шикарным телом, подруга матери. Не важно, случайно, по – пьяни, глупо.

Евгений повернул затёкшую шею, расправил спину. Отчаяние поглотило его. Ещё долго сидел и думал о том, что прошлое никогда не отпустит. Вспоминал моменты, от которых раньше отмахивался, потому что становилось невыносимо от стыда и хотелось посыпать голову пеплом, вырезать ножом ту часть мозга, которая отвечает за память. Жар отступил, и становилось холодно. Бешенство ушло, он будто стал меньше, скрючившись на скамейке, поджав под себя замёрзшие ноги. Решение пришло быстро. Он всегда знал, что это отличный выход из любой безвыходной ситуации.

А теперь надо сделать последний шаг и раствориться в вечности.

Мужчина поднялся со скамейки и пошёл к тому месту, где была оставлена машина. Хруст снега напоминал ему о том, что он может повернуть назад. Постараться исправить зло, бороться до конца. Но конец наступил когда погиб Антон. Ундюгерь никогда не простит, если узнает. Да он и не осмелится больше заговорить с ней или написать на почту письмо.

Шаги становятся всё тяжелее, дыхание замирает. Пальцы с трудом сжимаются от нервного напряжения и холода. В багажнике лежит моток верёвки. Он возьмёт этот моток, а потом вернётся в парк, уйдёт туда, куда не поступает свет от фонарей, найдёт дерево. Сделает петлю и накинет на шею. План прост и надёжен. И оставалось лишь воплотить его. Не страшно. Он не первый, кто сделает это. Робин Уильямс, Люси Гордон из «Человека-паука – 3», Майк Альфонсо да Сергей Есенин, в конце концов! Евгений Обидин чем хуже?

Не страшно. Страшно остаться.

Часть 2

1.

Февраль наступил со снегопадом и морозами до минус двадцати пяти. Ольга Прогалинская, тридцатиоднолетняя женщина, осторожно припарковала «Весту» за углом своего дома, в определённом месте, чтобы видеть машину из окна. Посидев несколько минут в салоне, заглушила двигатель и вышла на улицу, одёргивая полы мягкой дублёнки. Короткие волосы тут же растрепались, рассыпались и упали на лицо, занесённые снегом. Ольга поспешно накинула капюшон, при этом пытаясь удержать в руках сумку и закрыть машину. Сосед осторожно выглянул из подъезда, нахохлившись и таща на поводке упирающуюся собаку. Животное не хотело мёрзнуть в такую погоду. Но соседу было важно выгулять питомца.

– Добрый вечер! – кивнула Ольга.

– Добрый вечер! Погодка отвратительная. Маркиз отказывается морозить лапы.

– Я его понимаю.

– А кто меня поймёт? Ему надо сходить в туалет. Я пытаюсь его научить. Если он этого не сделает, то мне снова придётся доставать с антресолей лоток и наполнитель, а Маркиз уже вырос, ему необходимо делать такие вещи на улице.

– Это да.

– Когда я покупал собаку, то не ожидал, что будет так много проблем. Вы знаете, сколько денег я трачу на его прокорм? Невероятно, сколько стоит специальный корм, будто в него добавляют трюфеля и устрицы! Диван постоянно приходится чистить от шерсти. Ещё витамины, игрушки. Иначе нельзя, а то лишишься обуви. Кстати, обувь всё равно приходится прятать в шкаф. Но без собаки нельзя. Я на пенсии. Много свободного времени, так сказать, – немного конфузливо развёл руками сосед, будто оправдываясь перед Ольгой.

– Понимаю.

– А у вас есть кто-нибудь? Из домашних животных?

– Только рыбки.

– Значит, вы меня, к сожалению, не поймёте.

– Ну отчего же. Когда я была маленькая, то у нас жил кот. Потом он умер, его сбила машина.

– Сочувствую. Это печально.

– Да. Мама отказывается заводить животных, говорит, что это большая ответственность. Ведь мы много времени проводим на работе. А рыбки… с ними не нужно выходить гулять.

– Ваша матушка права. Во все времена люди её профессии без дела не сидели. Сколько нужно сил, нервов и терпения! Как её здоровье?

– Всё хорошо, спасибо.

– Очень рад! Передавайте ей привет.

– Обязательно.

Сосед остался доволен разговором, даже предложил заходить в гости, когда будет время. Но времени не было. Каждое утро появлялся длинный список дел, которые нужно сделать. Ольга ещё раз кивнула соседу, вошла в подъезд и стала быстро подниматься по лестнице на свой этаж.

Анжела была дома и отсыпалась после смены.

Ужин состоял из рыбных котлет и риса. Ольга достала из холодильника бутылку вина и щедро плеснула в стакан, собираясь выпить залпом.

– Оля, ты пришла?

– Да, мам.

Анжела появилась на пороге кухни заспанная, в махровом халате, с торчащими в разные стороны волосами. Без косметики она выглядела лет на тридцать, будто ровесница своей дочери. Большие карие глаза, опушённые густыми ресницами, полные губы бантиком, маленький вздёрнутый носик, родинка на щеке. У Ольги всё то же самое, и губы бантиком, и густые ресницы, но она выглядит нескладным худым подростком, оглоблей, потому что в красивые черты матери невидимо вплетались черты отца. А ведь отец тоже красив, грациозен, высок. Так сложились звёзды и гены родителей, но Оля выглядела резкой, даже грубой на первый взгляд. Шея казалась слишком длинной, руки мускулистые, ноги худые, тело вытянутое, а короткая стрижка не придавала облику женственности, наоборот, добавляла мальчишеские штрихи. В молодой женщине не было той яркости и обворожительности, что у мамы, и гордого превосходства папы.

Но зато Оля умела танцевать и работала в детской студии танцев. Она хорошо, старательно учила детей, пытаясь выложиться на полную, но бывала груба, бесилась и ругалась, доводила своих маленьких учеников до слёз. Никогда не испытывала угрызений совести. Утверждала, что никого не держит, ни в ком не видит таланта. Но тем не менее с каждым годом её группа разрасталась, детей приводили, несмотря ни на что. Некоторые мамочки утверждали, что строгость нужна, потому что дети не станут слушать доброго преподавателя. Оля понимала, что они пытались оправдать её, но была не согласна с ними. Ей хотелось быть именно «добрым преподавателем», улыбаться и терпеливо объяснять, а после занятий делать вместе селфи и выкладывать в интернет. На деле она проводила занятие и, коротко кивнув в конце, бросив сухое: «Всем спасибо! Все свободны!», стремительно удалялась,