В сумерках близкой весны - Ирина Берсенёва

состарилось и потемнело, улыбка перестала быть белозубой, а глаза подёрнулись дымкой безразличия. Он больше не работал начальником цеха, а трудился ночным сторожем на овощной базе сутки через трое. Носил старые брюки и растянутые футболки. Наталья настояла на том, чтобы он вставил себе золотые коронки, дабы показать прочное материальное положение. И это выглядело дико и отвратительно. Папе совершенно не шёл этот образ. Конечно, он оставался добрым, но чуткости его хватало лишь на семью Обидиных. А на Ольгу, родную дочку, – пустые слова и обещания.

Ольга выключила телевизор и снова вошла в комнату матери. Та продолжала читать книгу, но на столике появилась чашка горячего кофе. В комнате смешались ароматы, которые всегда вызывали в молодой женщине ощущения уюта и безопасности.

– Мам, зачем ты пьёшь кофе на ночь?

– Ещё только восемь часов.

– Ты не уснешь.

– Кофе не оказывает на меня такого эффекта. Передача закончилась?

– Я не хочу больше смотреть.

Она разлеглась на толстом пушистом ковре и потянулась.

– Надо возобновить тренировки по йоге. Мам, как ты думаешь?

– Прекрасно. Только не тяни с этим.

– Почему?

– Думаю, что тебе будет полезно для здоровья.

Ольга поняла, что мама имеет в виду. Авария, которая произошла несколько лет назад, сильно потрясла её. В мозг ударило током – Сергей. Хотелось начать всё сначала. Чтобы не было перечеркивания, сожалений. Аккуратно исписанный белый лист отношений и минимум помарок. Разве такого не бывает, чтобы без ошибок и разочарований? Ведь у кого-то бывает. Кто-то знает, как правильно себя вести, чувствует опасность и уворачивается от неё. На это нужно затратить много сил. Но Ольга готова. И Анжела словно прочитала мысли дочери.

– Как Серёжа?

– Нормально.

– Он не звонил?

– Я ему звонила.

– Когда?

– В выходные.

– Что у него нового?

– Расплатился полностью с кредитом, который брал на покупку машины.

По утверждению Сергея, Ольга должна считать себя виноватой в той аварии. Была зима, и она не справилась с управлением на повороте, когда её ослепили фары встречной машины. У Ольги не было опыта вождения, только получила права. И она считала себя виноватой. Ей хотелось умереть, раствориться в воздухе. Да, она сама напросилась сесть за руль. Ей хотелось показать ему, как она умеет. Он не был против. Они уехали за город, но на повороте свет встречных фар ослепил Ольгу, и она не справилась с управлением. Машина слетела с обрыва, и только благодаря глубокому снегу обошлось без жертв. Ольга потеряла сознание, а очнувшись, испугалась за Сергея и попыталась выбраться, чтобы пойти его искать. А он был совсем рядом. Он уже выбрался из машины и с ужасом осматривал то, что от неё осталось. На Олины травмы не обратил никакого внимания. И ей было стыдно жаловаться, что трудно дышать и кружится голова. Она пыталась успокоить истерику, которая выплёскивалась из её любимого человека, подавляя свой ужас, испытывая желание умереть. Только спустя несколько часов, когда приехал эвакуатор и забрал их, она сказала, что ей нужно в больницу. Но Сергей этого так и не понял. Он не остался с ней. Не взглянул на неё. Не обнял.

– У него всё хорошо?

– Да, мам. Работает менеджером по продажам в сетевом магазине. Оставил старую работу на заводе. Тяжёлая и занимает много времени. А ему сейчас нужно время. Кажется, у него кто-то есть.

– Почему ты так говоришь?

– Предчувствие.

Предчувствие появилось тогда, когда она вышла из больницы. Сергей встретил её хмуро и повёз на такси к своей маме выяснять отношения. Его мама была потрясена разбитой машиной. А Ольга потрясена взрывом негатива и недоброжелательности. Разве так ведут себя близкие люди? Никто из них не поинтересовался её самочувствием. Не до того было. Но из разговора она поняла, что от неё требуются хоть какие-то деньги, чтобы покрыть ущерб. На данный момент денег не было, и пришлось пообещать, что возьмёт кредит. И взяла, скрыв от Анжелы. Сергей не отказался, не остановил, взял деньги, когда они были готовы, и пропал на долгие месяцы. Ольга была уязвлена и страдала, но не решалась первой позвонить, было стыдно. Она ругала себя последними словами, представляя расстроенное лицо любимого человека. Это она виновата! Не нужно было вообще садиться за руль! Через полгода купила свою первую машину, и долго стыдливо маялась за свою «Весту», готова была отдать её Сергею. Просто так отдать, чтобы вновь увидеть его сияющие глаза и улыбку. Она бы и отдала, если бы не Анжела. Машина куплена на её сбережения. Ольга совсем не вкладывалась. Нечего было вкладывать, потому что потихоньку выплачивала кредит. Захотелось вдруг рассказать это и посмотреть на реакцию мамы. Она подожмёт губы, сощурит глаза и станет думать, а потом коротко ответит, что при желании можно понять совершенно любого человека. Главное, дать ему высказаться. Мама есть мама. Не педагогично говорить при дочери плохо о людях. Даже если дочери перевалило за тридцать.

– Он приводил в больницу свою маму. Поздоровался, поинтересовался, как твои дела и куда ты пропала. – Голос Анжелы вывел Ольгу из мрачной задумчивости.

– Когда это было?

– Сегодня.

– А что с мамой?

– Повышено давление.

Ольга вспыхнула, чувствуя, как в груди поднимается волна раздражения. Если бы Анжела узнала про кредит и про то, как Сергей повёл себя после аварии, стала бы так доброжелательно говорить о нём? А ведь ей искренне жаль, что отношения изменились. Это видно по глазам. Ольга с детства научилась разбираться в эмоциях мамы.

– Мои дела хорошо, я ему говорила об этом, когда звонила. Не было нужды интересоваться этим ещё и у тебя. Или у него короткая память?

– Между вами что-то произошло?

– Между нами постоянно что-то происходит, мам.

– Я имею в виду…

– Нет, мы не ссорились.

– Мне показалось, что он хочет всё наладить.

– А что налаживать? У нас всё хорошо.

Ольге не хотелось обсуждать это, потому что пришлось бы всё рассказать. С самого начала. С того дня, когда она получила права и Сергей предложил прокатиться за город на его машине. Ольга радовалась, как ребёнок, лезла целоваться. Гордилась своими навыками водителя. Рассказать и хотелось, и было страшно. Стыдно. Унизительно. Отношения изменились, и говорить о них нечего. Светлое чувство любви исказилось до уродства и не казалось таким светлым. Любимый человек открылся ей с совершенно другой, незнакомой, меркантильной стороны. Но об этом нужно серьёзно подумать. Этого не хотелось. Отмахивалась, испуганно утверждала самой себе, что ещё не время, она устала. Боялась, что её вина глубже и очевидней, продолжая прятать голову в песок. Её сейчас больше