В сумерках близкой весны - Ирина Берсенёва

свежая, глаза хитрые, внутри будто прогнила до трухи и через кожу заметны признаки разложения. Родилась не в богатой семье, но привыкла, что бы всё делалось ей во благо и ради неё. Евгений напряжённо ждал.

– Ну я ей рассказала о себе, а она мне о себе. У меня много хлопот, ты должен понимать. Возможно, я её неправильно поняла, или она сказала совсем не то, что хотела. Андрюша ежедневно требует к себе внимания, а я никогда не была в Турции, хотя лучше бы поехала в Австралию, потому что там кенгуру, мои любимые животные. Каждый день я думаю о том, что мои подруги чем-то заняты, кроме воспитания детей. У Ефимовой вообще нет детей. Ты помнишь, Ефимову?

– Что ты ей рассказала?

Евгений не собирался отвлекаться от нужного разговора. Он хотел понять, разобраться. Невесёлые мысли, как тучи, бродили в его голове, собираясь вызвать настоящую бурю. Аня вспыхнула, засуетилась, достала из кармана чужой дублёнки коробок спичек, зачем-то раскрыла его и, конечно, просыпала немного на коврик машины. Нагнулась, чтобы собрать, аккуратно отложив подарочную коробку в сторону. Евгений терпеливо ждал. И когда дела были закончены, Аня вновь положила на колени коробку с подарком, тяжело вздохнула и ответила:

– Про свою беременность. О том, что неожиданно получила безграничное счастье. А она, наоборот, сказала, что для неё это было безграничное горе.

– Так и сказала?

– Да.

– Ты ничего не путаешь?

– Не путаю! Я всё отчётливо слышала. Каждое слово!

– Хорошо. Но почему для неё это безграничное горе? Почему?

– Потому что она не знает, кто отец ребёнка. В то время круг её общения был весьма ограничен. В него входили лишь алкоголики из окружения родителей. Говорила, что много пила в то время, а спать ложилась, не соображая, кто находится с ней рядом. Было всё равно. Я, кстати, думала, что её родители умерли. А они, оказывается, живы. Их лишили родительских прав. А она говорила, что они умерли, помнишь?

– Ундюгерь тебе такое рассказала? Что… ложилась в постель не соображая кто находится рядом?– Его глаза полезли на лоб. В голове не укладывалось. – Ты ничего не путаешь?

Аня раскраснелась, снова отложила коробку, чтобы ненароком не уронить её, подалась вперёд.

– Не веришь мне? Родной сестре не веришь?

– С трудом, если честно.

– Ты просто её плохо знаешь! Она скрывала от тебя своё истинное лицо!

– Не говори глупостей. Терпеть этого не могу!

– Но получается, так и есть, если ты не знал об этой стороне её жизни. И что теперь злишься?

– А с чего бы ей рассказывать всё тебе?

– Почему бы и нет? Мне можно доверять.

–Тогда почему об этом весь город знает? – Он начинал закипать, потому что неожиданные слова сестры потрясли. Слова, сказанные с ироничной лёгкостью. Будто совершенно незнакомая Ундюгерь откровенничала с Анькой. Или это была шутка, а сестра не разобралась?

– Я ни при чём! – вспыхнула Аня. – Я никому не говорила, клянусь! Только с мамой поделилась и с тобой…

– И с Яном, конечно.

– Ну и с Яном. Что с того? Вы – моя семья! А про то, что весь город знает, – это не ко мне. Она сама могла рассказать какой-нибудь подруге.

– Как заразная болезнь или эпидемия. Один человек заразил троих, а те трое ещё девятерых, и так далее. Главное – всем наплевать правда это или вымысел.

– Почему наплевать? – начала горячиться девушка. – Между прочим, это ведь она рассказала обо всем Антону! Вот взяла и рассказала! Что аборт хотела сделать, что его отец не ты, а неизвестный алкаш, которого, возможно, и в живых-то давно нет.

– Постой! – Он на миг прикрыл глаза. Кровь ударила в голову. – О чём ты говоришь? Я не понимаю. Ундюгерь никогда бы не…

– Это правда, Жень!

– Откровенное враньё!

– Так дело при мне было! Мы встретились, только в другой раз. Я опять гуляла, а они шли! Так вот… Она и разговор сама начала, типа ты помнишь, что я тебе говорила? Ну, я не хотела развивать эту тему. Но она опять всё повторила слово в слово. Говорит, что Антон уже взрослый, ему надо знать правду. Клянусь, я не хотела этого разговора! Мне не понравилось её лицо, и то, как она при сыне…

– А что Антон? – Голос всё же сорвался, и пришлось откашляться. Желудок дёрнулся как от голода. Нельзя верить! Нельзя! Но сестра не отводит глаз, смотрит пристально. К тому же он сам добивался этого разговора. На кого жаловаться?

– Он сказал, что ему наплевать. Он давно подозревал, что ты не его отец.

– Как подозревал? – Евгений от ужаса ощутил испарину. Отвернулся и в ярости сжал кулаки.

– Может, уже слышал от кого. Мир слухами полнится. И ведь всё правда, не сплетни. Потому Антон и взялся за наркотики. Гены, что тут поделаешь?

– Кто тебе рассказал про наркотики? Я, его отец, никогда об этом не знал! Ничем подобным он не занимался! Откуда взялось всё это дерьмо?

– Люди всё знают, у них есть глаза. Да и как ты узнаешь, ведь вы полгода не живёте.

– Значит, он стал колоться, когда я от них ушёл? Получается, что я виноват?

– Не ты, а гены! Жень, что ты такой глупенький? Он бы всё равно начал. С тобой или без тебя, понимаешь? С генами ничего не сделаешь. Даже если захочешь.

Она снова попыталась обнять его, но в этот раз Евгений не позволил, отстранился. Его трясло, мышцы напряглись. Настал критический момент, когда он остановился на краю пропасти и заглянул в неё. Вдруг в голове стало проясняться. А из запутанного клубка показалась нить, за которую можно ухватиться.

– Жень, успокойся! Ты не виноват, парень рано или поздно сорвался бы! Конченый человек!

– Я его не так воспитывал!

– Зов крови сильнее воспитания, понимаешь?

Он не понимал. И говорить больше не хотел. В голове билось одно – Ундюгерь рассказала Антону! Она настроила сына против отца. Аня что-то быстро говорила, но он не слушал. Хрипло сообщил, что на праздник не вернётся, ему надо домой. Сестра заплакала и снова что-то говорила. Но он больше не отвечал и ждал, пока она уйдёт.

– Ты ещё кое-чего не знаешь, Жень.

Он молчал. Для него было достаточно. Но Аня пыталась бороться за его внимание, хотела, чтобы он выслушал её до конца.

– В школе произошёл страшный случай. Антон подговорил учеников избить одного парня, который ему не понравился. Он заявил, что вообще хотел убить его. Мама приходила в школу. Её вызвали, потому что никак не могли дозвониться