Нескучная классика. Еще не всё - Сати Зарэевна Спивакова

душа. Думаю, у Каллас было хрупкое здоровье, возможно, больное сердце. Но порой, когда человек полностью одержим какой-то страстью, он плюет на болезнь. А тут наоборот, когда вдруг у человека умирает душа, тело уже не может сопротивляться. Похоже, что было так. Я в это верю.

С. С. Недавно я посмотрела твой фильм “Навязчивые ритмы”[26]. Можешь объяснить, почему ты выбрала этот сюжет? И еще один вопрос: кому посвящен этот фильм?

Ф. А. Я не скажу, кому посвящен фильм, но этот человек знает о посвящении. Мне хотелось показать абсолютную любовь. Здесь мне представляется прямая связь с музыкой, недаром героиня фильма – талантливая виолончелистка. Музыка, на мой взгляд, – это обязательное стремление к абсолюту. Музыкант играет либо фальшиво, либо точно. Я хотела рассказать о том, как кончается любовь, оттого что в ней исчезает абсолют… И о том, как все это пережито героиней, которая требует от жизни того же, чего требует от искусства, то есть абсолюта, а его не существует, мне кажется.

С. С. Печальная история. Давай поговорим на более легкую тему. Я знаю тебя больше десяти лет, и меня всегда поражало, что великая Фанни Ардан обожает и мастерски умеет свистеть! Как ты этому научилась?

Ф. А. Я свистела всегда. Помню, в детстве отец говорил: “Хочешь свистеть, иди в сад”.

С. С. В России говорят: если свистеть дома, не будет денег.

Ф. А. Видимо, поэтому у меня их никогда и не было! Я постоянно насвистываю. Я даже однажды начала свистеть в Эрмитаже в Санкт-Петербурге, пока мне на плечо не легла чья-то тяжелая рука и меня не оттащили в сторону, потому что, оказывается, свистеть – это проявление неуважения. Меня высаживали в Париже из такси, потому что водители говорили, что свист приносит несчастье. Я свистела всегда, и не только потому, что мне было весело…

С. С. Ты часто повторяешь, что твоя единственная роскошь – не деньги, а свобода выбора и для тебя свистеть не страшно: ты деньгами не дорожишь. А как ты выбираешь мелодии, которые насвистываешь?

Ф. А. Я начинаю свистеть прежде, чем успеваю подумать. Это может быть песенка, а может – и оперная ария… Первое, чему я научила своих дочерей, – свистеть и не убегать из-под дождя. Возможно, ни то, ни другое и не пригодится им в жизни. Но это значит: “Постой, подумай хорошенько, проживи мгновение”. Не убегай из-под дождя.

С. С. Попробуем перебросить мостик к началу нашей беседы: если бы ты была музыкальным фрагментом, то каким? Что бы ты просвистела?

Ф. А. Я была бы фрагментом из Вивальди. Nisi Dominus, маленький отрывок, который называется Cum Dederit. Это повторяющаяся навязчивая музыкальная фраза, ее может исполнять и инструмент, и голос в самом разном темпе. Когда умру, пусть это сыграют или просвистят на моих похоронах.

Саундтрек

И.С. Бах. Концерт для двух скрипок ре минор. Оркестр Французского телевидения и радио, дирижер Пьер Капдевиль. Солисты Иегуди Менухин, Давид Ойстрах.

Д.Д. Шостакович. Симфония № 9. Венский филармонический оркестр. Дирижер Леонард Бернстайн.

Р. Вагнер. Увертюра к “Тангейзеру”. Чикагский симфонический оркестр, дирижер Георг Шолти.

Г. Малер. Симфония № 5. Оркестр Люцернского фестиваля, дирижер Клаудио Аббадо.

Дж. Пуччини. “Тоска”. Театр Ковент-Гарден. Исполняет Мария Каллас.

Кинофильм “Каллас навсегда”. Режиссер Франко Дзеффирелли. В роли Марии Каллас – Фанни Ардан.

Кинофильм “Табор уходит в небо”. Режиссер Эмиль Лотяну.

А. Вивальди. Cum Dederit (Nisi Dominus).

Гия Канчели

“Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать…”

Гии Канчели не стало в сентябре 2019 года.

У меня, как ни странно, были с ним весьма неоднозначные отношения. Началось это давно, наверное, в конце 1980-х. Моя ближайшая подруга случайно познакомилась с Канчели в Тбилиси, между их семьями завязалась дружба, продлившаяся до последней минуты его жизни. Благодаря этой дружбе мы с Володей оказались в близком круге Канчели. Но лично не дружили, хотя очень друг друга уважали. Никогда не забуду, что именно Гия привел нас в 1990 году в дом к гениальному Сергею Параджанову.

Между мной и Гией Канчели навсегда остался один болевой узел. Сейчас, когда его не стало, наверное, пришло время о нем рассказать, чтобы не нести в себе чувство вины за несдержанность. Хотя если я и виновата, то лишь в той мере, в какой может быть виновата молодая, влюбленная жена, воспринимающая любую обиду в адрес супруга в масштабе греческой трагедии. Итак. С момента нашего знакомства Гия, бывая в Москве, часто заезжал к нам, в старую квартиру в Брюсовом переулке, сидел вечерами на кухне за чашкой чая, подолгу разговаривая с Володей о музыке. И постоянно перечислял, что он написал или пишет для Гидона Кремера, Юрия Башмета и других коллег Спивакова. Однажды я, не выдержав, сказала: “Гия! Вы, сидя у нас на кухне, бесконечно рассказываете о музыке, которую пишете для других! Почему бы вам наконец не написать что-то для Спивакова?” Муж испепелил меня взглядом и ушел в комнату. Он ненавидит просить – никогда, никого, ни о чем! Может быть, по-этому сочинений, посвященных ему, совсем немного. Гия же, не моргнув, ответил: “Все, кому я посвящаю свои сочинения, сперва исполняют мою музыку, уже написанную, а твой муж ни разу не играл ничего из моих сочинений…” Вскоре мы встретились в Париже на концерте. Канчели был с супругой. Не понимая, что творю, я прижала их за кулисами в угол, схватив под руку еще не отошедшего от концерта Спивакова, и сказала: “Гия! Беру вашу Люлю (так все называли его жену) в свидетели: Володя исполнит ваше сочинение уже этим летом, но, пожалуйста, если это произойдет, пообещайте, что вы напишите что-то специально для него!” Короче, я фактически взяла с него клятву, мы вчетвером взялись за руки и по-детски ими потрясли. Летом Спиваков действительно исполнил сочинение Канчели (“V&V. Для скрипки, записанного голоса и струнных”) на своем фестивале в Кольмаре. Гия был в зале. Мы замечательно провели пару дней до и после концерта. Володя еще несколько раз исполнил это сочинение Канчели – не потому, что ждал обещанного, просто оно ему нравилось.

Спустя несколько лет мы встретились в Нью-Йорке, в большой шумной компании в русском ресторане. Помню курьез: ресторанный пианист узнал вошедшего Гию и, конечно, заиграл песенку из “Мимино”. Гия стал морщиться, ворчать себе в усы: “Написал столько симфоний, концертов, сюит, а меня все везде терзают этой читой-гритой…” Я парировала: “Гия, ну так и у Равеля была такая участь. Судя