Гоблины. Пиррова победа - Андрей Константинов

— Господи, какой идиот! — страдальчески закатил глаза комбат и поворотился к «гоблинам»: — Братцы, примите мои глубочайшие извинения! Сами видите с каким контингентом приходится работать!

Мешечко понимающе кивнул в ответ:

— Дружище, можешь ничего не объяснять. Думаешь, в моем партизанском отряде имени Фарабундо Марти лучше? Ни хрена подобного! — Андрей поднялся и подошел к старшине поближе. — Фамилия?

— Канищев, — понурив голову, угрюмо ответил тот.

— Да не твоя! Брательника, который журналист.

— Трефилов. Гена.

— А того, второго?

— Я его фамилию не знаю. Зовут Паша. Он в какой-то пиар-службе работает. Но не с Генкой. Брательник, так тот в газете…

— Мы знаем, в какой газете работает твой брательник, — перебил Андрей, и Канищев уставился на него с немалым удивлением. — А как ты хотел? Естественно, мы все это уже давно знали, — в целях профилактики взялся напустить пурги и жути Мешок. — Считай, что сейчас тебя просто прогнали через детектор лжи. По счастью, испытание ты выдержал. Так что, думаю, товарищ майор не станет наказывать тебя батогами, а на первый раз применит более щадящие средства. — Мешечко обернулся к комбату. — Мы за эту историю пока молчать будем. Единственная просьба: проследить, чтобы до конца дня старшина Канищев не имел доступа к средствам мобильной, а также проводной связи.

— Братцы, да я его собственноручно в обезьяннике закрою! Хоть на пятнадцать суток, — вскинулся Кузоватов, втайне ликуя, что в этой паскудной истории, возможно, обойдется малой кровью.

— Ваше право, — пожал плечами Мешок. — Не смею вмешиваться в чужой воспитательный процесс…

…«Гоблины» покинули здание ОВО и вышли на просыпающийся Старо-Невский. Все пазлы сложились в единое целое, и теперь оставалось лишь закрепить картинку. А далее по обстоятельствам: либо вешать ее на стену, либо, предварительно разрушив, отправить в мусорное ведро.

— Ну что, вроде как «дело сделано, Билли»? — на удивление задумчиво констатировал Холин. Тут же сыскалась и причина такой задумчивости. — Единственное, чего я во всей этой истории пока не понимаю, так это мотива. По-моему, для заурядного внутрикорпоративного розыгрыша слишком много нахлобучек. Хотя… Может, им там, в редакции, просто заняться нечем? Вот и бесятся с жиру да со скуки.

— Касательно мотива есть у меня одна рабочая версия, — сказал ему на это Мешок. — И, знаешь, если она подтвердится, боюсь, после мне тоже станет очень скуШно. Читать прессу.

Он достал телефон и ткнулся в номер репортерши Тани Ивановой:

— Таня? Доброе утро, это Андрей Иванович. Из милиции, помните?… Я вас не разбудил? Чудесно. Скажите, Таня, в каких отношениях вы с журналистом Трефиловым?… Да-да, с Геннадием Антоновичем… Плохо, надо срочно наладить. Скажите, когда у вас в редакции наступает время обеда? Бизнес-ланч и всё такое… По-разному?… Танечка, у меня к вам огромная просьба, она же задание. Вы должны пригласить Геннадия Антоновича на обед… Честно говоря, не знаю. Очаруйте, соблазните. С вашими данными это ведь совсем не трудно… Ну что вы, Танечка! Это совсем не лесть, а чистая правда… Да… Куда? Да вот хотя бы на круглую площадь по соседству с вами… Да-да, ресторан «Фиолет». Скажем, часикам к двум. Сумеете?… Нисколько не сомневаюсь… Таня — вы чудо!.. Нет, Цыганкову мы разыщем сами, так что ничего ей пока не говорите… К чему такая таинственность? А вот в два часа мы с вами встретимся и всё объясним. Уверяю, рассказ сей вас, как профессионалов пера, заинтересует обязательно… Прошу прощения! У меня звонок по другой линии. Всё, Танюша, жду от вас вестей…

Мешечко посмотрел на высветившийся номер: столь настойчиво пробивающимся входящим оказался абонент «Прилепина».

— Привет! Слушаю тебя внимательно.

— Андрей, похоже, что вся эта затея с посылкой, а затем с письмом — всего лишь глупый розыгрыш! — возбужденно заговорила Ольга.

— С чего вдруг такие выводы?

— Понимаешь, у меня всё никак из головы тот рисунок не выходил. Который был сделан под основным текстом. Помнишь?

— Крест, череп и свеча?

— Они самые, — подтвердила Ольга. — Так вот: этой ночью мне не спалось, настроение отвратительное и вообще. Словом, решила его чутка поднять, полистав «Золотого теленка». И совершенно случайно наткнулась. Вот, слушай, слова Остапа: «…учитесь властвовать собой. Мелкая уголовная сошка, вроде Паниковского, написала бы Корейке письмо: "Положите во дворе под мусорный ящик 600 рублей. Иначе будет плохо". И внизу пририсовала бы крест, череп и свечу…» Андрей, теперь ты понимаешь? И как нам это сразу в голову не пришло? Мы ведь тогда с тобой как раз «Двенадцать стульев» вспоминали?

— Умница. Ты зашла совершенно с противоположного боку, но пришла к тому же результату, что и мы. Олька, тебе интересен финал этой истории?

— Он еще спрашивает! Конечно, интересен.

— Тогда подъезжай к двум часам в заведение «Фиолет». Это на площади Ломоносова.

— И что там?

— А там мы познакомим тебя с еще одним ценителем творчества Ильфа и Петрова…

Стопудовый информационный повод и репортерша Иванова разминулись во времени на каких-то пять минут. До крайности заинтригованная предложением Мешка, Татьяна задействовала всё свое как профессиональное, так и сугубо женское мастерство в деле обольщения «старика и зануды» Трефилова. Оттого ли, что действовала она на кураже, или по причине именно что профессионализма, но желаемого результата Иванова достигла всего за полторы сигареты, тет-а-тет выкуренных с Геннадием Антоновичем. Так что в 13:52 они вышли из редакции и по улице Зодчего Росси выдвинулись в заведение «Фиолет». А в 13:57 на этой самой улице зачалился узкоглазый микроавтобус «Тойота» с наглухо тонированными стеклами.

В 13:59 из-под арки, ведущей во внутренние, включая редакционный, дворики, вынырнул ничем не примечательный человечек и, стараясь не привлекать к себе внимания, шустро заскочил в салон «Тойоты». Внутри которой обнаружилось шестеро экипированных под «маски-шоу» товарищей и одна белая ворона в штатском. Роль последней исполнял никто иной как Вучетич.

— Ну, что там? Есть движуха? — спросил у вновь прибывшего предводитель ряженых.

— Да. Сорок минут назад подъехали двое, спустились в подвал. До сих пор там. Ящики на месте.

— Отлично. Парни, работаем предельно внимательно: если там действительно такое количество боеприпасов, не исключено, что и оружия может оказаться немерено.

«Парни» молча и синхронно совершили телодвижение по аналогии со спортивным низким стартом. Нечто подобное, запоздав, попытался изобразить и Виталий, однако старший бесцеремонным жестом вернул его в исходное положение:

— Стоять, Зорька! А ты куда?

— Что значит куда? Я с вами.

— А то мы без тебя не справимся! — неуставно подал голос один из участников маскарада.

— Ни фига не знаю! — запротестовал Вучетич. — Это моя персональная разработка, и я должен присутствовать!

— Хотя бы броник нацепи, понтярщик, — усмехнулся старший.

— Фигня. И так сойдет, — беспечно отмахнулся «гоблин».

— Я сказал: быстро надел бронежилет! И каску. Иначе останешься здесь. — Вучетич вздохнул и покорно принял протянутые одним из бойцов вышеозвученные предметы защиты. — Напялишь всё это и будешь ждать здесь. Вплоть до особой команды.

— Но!

— Никаких но! Твой номер — шестнадцатый. Всё, парни, двинули!

Предводимый старшим народ высыпался из микроавтобуса за каких-то пару секунд. Хлопнула дверь, и Виталий остался в машине один: «наружный» сотрудник и ууровский водила, оба одинаково хмурые и неразговорчивые, — не в счет…

…По причине пафосности и дороговизны заведения даже в сей священный час бизнес-ланча публики в ресторане «Фиолет» было совсем немного. В последние годы не слишком избалованный женским вниманием Геннадий Антонович вручил Татьяне меню, благосклонно дозволив сделать заказ на ее вкус, а сам занялся созерцанием интерьеров.

Однако недолго ему довелось. Созерцать.

Ровно в 14:00 в полупустыню ресторанного зала вошли сразу две пары, завидев которые Трефилов резко поскучнел лицом. Так как первую представляли собой Маша с неизвестным кавалером, а вторую — давеча приходивший в редакцию мент с какой-то бабой под ручку. Баба была не столь юна, как Цыганкова, но не менее очаровательна. К слову, как раз в его, в трефиловском вкусе.

«Вот ведь принесла нелегкая! — раздраженно подумал Геннадий Антонович. — В кои-то веки выбрался спокойно пообедать в приличное заведение, так и здесь от своих и от ментов проходу нет!»

Раздражение усилилось, когда журналист сообразил, что вся эта четверка направляется не абы куда, а именно в их с Татьяной сторону.

«Что за хрень?!»