Непонятный роман - Иван Валерьевич Шипнигов

Правда непонятно, куда идти, тем более под таким аномальным снегом. Но у меня есть план. Только не шути эту очевидную незамысловатую шутку.

– Я похож на человека, который собирается пошутить очевидную незамысловатую шутку?

– Я, например, когда слышу от Сони совсем незамысловатую шутку, то всегда даю ей возможность сделать вид, что этой шутки не было. Такая супертонкая вежливость Ивана. У меня же вообще с вежливостью не очень…

– Какой у тебя план?

– Я бы хотел, чтобы у меня был план конца, конца этого пути. Но у меня пока есть только план середины пути.

– Ну?

– Мы сейчас насобираем веток, разожжем костер и пересидим, пока кончится снег.

– Как ты собрался разжечь костер?

– Я не хотел тебе говорить… Но у меня с собой есть жидкость для розжига мангала.

– Откуда?

– Я с дачи захватил, пока ты не видел… Ну, ты же ругаешься всегда, когда я начинаю на шашлыках костры свои жечь. Я ведь немножко пироман. «Мне снятся ядерные зимы, сорок пятый, Хиросима, вы замерзли, я купил на всю зарплату керосина» – знаешь такую песню? Хорошая.

– Зачем ты с дачи захватил жидкость для розжига?

– Ну… Я подумал, что она может пригодиться. И оказался прав. Если вдруг придется от кого-нибудь защищаться, из нее можно сделать бутылку с зажигательной смесью. Хотя это и есть бутылка с зажигательной смесью…

– Дрова быстро собирай!

– …Ладно, да, я хотел предложить тебе сделать костер и посидеть. Я понимал, что ты не согласишься, но все равно захватил. А сейчас как бы сама жизнь нас заставляет.

– Дрова!

– Нормально тут, кстати, всяких веток. Сейчас сделаем костерок и посидим, погреемся. Повспоминаем. Ха. Лёнич, помнишь, я тебе говорил, что мы найдем?

– Что ты нашел?

– Ну что-то… найду. Скотч к дереву примотан, прикинь. Ну точно, здесь клад.

– Что там???

– Коньяк. Опять «Коктебель» из «Пятерочки», да что ты будешь делать…

– Дай сюда!

– Пей, пей, грейся.

– Нет, сначала ты попробуй. Вдруг он тоже отравленный. Что я несу… Прости.

– Да ладно. Но попробовать дай. Нормальный коньяк, как предыдущие. Но надоел уже этот «Кокте́бель», честно говоря.

– «Коктебе́ль».

– Хоть бы что-нибудь другое положили. Ты разжигаешь уже? Дай я!

– Уйди. Жидкость всю сожжешь зря. Еще неизвестно, сколько нам здесь сидеть. И сколько потом идти.

– Горят, надо же… Вот из этой ветки побольше можно как бы скамеечку сделать. Посидим, погреемся, хорошо будет, уютно. Слушай, а пахнет как приятно, чувствуешь? Как будто это…

– Как будто ты нашел наконец тот клад, из-за которого мы здесь оказались, но не заметил и бросил его в костер. Я шучу, сиди! Куда ты в костер полез.

– Вот, ты уже шутишь. Но шутка, конечно, такая, незамысловатая.

– Ничем не пахнет. Просто дым от сырых веток.

– Вообще, мне сегодня весь день… всю ночь кажется, что этот туман – это не туман, а дым. Как в десятом году был. Я тогда университет закончил и жил с Данилой на Лосе, недалеко от того места, где мы вошли в этот лес вчера… сегодня. Напомни, потом расскажу. И как в августе в двадцать втором году недолго был дым, помнишь? Мы тогда с Соней в Ясной Поляне были. Это тоже надо отдельно рассказывать. Но только от него не задыхаешься, а просто ничего не видишь. И да, периодически кажется, что он пахнет приятно, как клад.

– Может, поле где-то недалеко жгут.

– Ты думаешь?

– Да успокойся ты. Шучу я. Мне вот кажется, что я с ума сошел. Но я же тебя этим не достаю.

– А доставай меня чем хочешь, я все твои темы с радостью поддержу! И успокою, если смогу.

– Мне кажется, я сошел с ума.

– Мне кажется, сейчас многим так кажется. Забей. Это нормальное состояние. Я тебе хочу еще кое в чем признаться.

– Ты еще с дачи что-то захватил? Не покрывалко случайно?

– «Покрывалко», как я уже говоришь… В общем, когда снег только пошел, а костра еще не было, я видел тени.

– Какие тени?

– Белые. Но ты не пугайся, это, конечно, из-за усталости и стресса просто мерещится.

– Какие белые тени?

– Ну вот вокруг нас, по краям, мелькали и шевелились белые тени. Такие, помнишь, как мы думали, что в накидках, на лошадях? Только уже не на лошадях, а пешком.

– Иван. Перестань пожалуйста. Сейчас ты их видишь?

– Да нет, ты что! Они уже ушли. То есть, в свете костра их не увидишь. Я поэтому так люблю огонь, потому что с ним светло и не страшно. О, сейчас про ночничок в детстве и про пшик с Соней расскажу.

– Иван.

– Ну в смысле, их и не было, конечно! Соня мне говорит: используй свои недостатки как преимущества. Ну, она не совсем так говорит, это я уже сам сформулировал. Я ведь тоже кое-что могу сам сформулировать. Она говорит, что мне идет такой образ: «Я слышу голоса, я вижу тени».

– А голоса ты сейчас не слышишь?

– Не. Только твой. Голоса это с похмелья. Не, с похмелья не голоса, а стремная музыка.

– А тени?

– Тени как раз с похмелья. Но мы же сейчас выпили, так что нет. А похмельные кошмары – это когда спать не можешь, а кошмары все равно видишь. Хочешь, расскажу свой самый любимый кошмар?

– Иван, давай сменим тему.

– Хорошо. Но просто из него потом будет выход на хорошее, на Ульяну. Он просто происходил, ну, сюжет кошмара, на той же улице, где мы с Ульяной были счастливы. Возле общаги. Они никак не связаны, просто такая странная ассоциативная связь. Короче, голая женщина-лиса без костей…

– Иван, я сейчас уйду.

– Нет, все, я молчу! Не уходи, пожалуйста. Это же самое грустное вообще в жизни, когда люди уходят. Не умирают, а именно уходят. Я тебе про Ульяну хотел рассказать, а жили мы в общаге, а в той же общаге мне снилась женщина-лиса без костей… Все, все, молчу!

– Про Ульяну лучше давай.

– Хорошо. Но только я хочу тебя предупредить. Я буду рассказывать, а ты ни в коем случае не засыпай. Потому что можешь замерзнуть в снегу насмерть. У меня отец так замерз. А я вообще всегда мерзну. Сейчас нужно очень осторожно обращаться с огнем. И с холодом.

– Ты тоже, главное, не усни и не замерзни.

– Не, я-то не усну, у меня же вообще с детства трудности с засыпанием. Ох, столько всего во все стороны нужно тебе рассказать… С чего начать?

– Начни с того, что не кидай сразу все ветки в костер.

– Тогда я немножко жидкостью…

– Не жги