Жук. Таинственная история - Ричард Марш

– Так что же вы не едете?

– Подумайте, сколько это будет стоить.

– Я полагала, вы считаете меня своим другом.

– Я надеялся, что так и есть.

– Тогда почему вы не позволите мне помочь вам?

– Помочь мне?.. Как?

– Я могу одолжить вам денег на испытания в Южной Америке: кажется, от такого вложения стоит ожидать хорошей отдачи.

Я заерзал.

– Вы, мисс Грейлинг, очень добры ко мне.

Она ответила мне довольно холодно:

– Умоляю, не глупите!.. Я прекрасно вижу вашу заносчивость, хотя вы и пытаетесь оставаться как можно более деликатным.

– Мисс Грейлинг!

– Понимаю, с моей стороны было опрометчиво предлагать помощь, когда вы о ней не просили; вы достаточно ясно дали мне это заметить.

– Уверяю вас…

– Ах, оставьте. Конечно, окажись на моем месте мисс Линдон, все было бы иначе; она, по крайней мере, получила бы вежливое объяснение. Но куда нам до мисс Линдон.

Я опешил. Эта вспышка выглядела вопиюще необоснованной; я не имел ни малейшего понятия, что дурного успел сделать или сказать; страстность мисс Грейлинг поражала – и была так ей к лицу! – никогда ранее эта девушка не казалась мне настолько хорошенькой, поэтому я просто уставился на нее, не в силах совладать с собой. А она продолжала – так же беспричинно:

– Вот идет мой следующий кавалер – не могу же я отказывать всем подряд. Надеюсь, я не нанесла вам непоправимой обиды и вы согласитесь еще раз со мной потанцевать?

– Мисс Грейлинг!.. Я буду вне себя от счастья. – Она протянула мне бальную книжку. – Где я могу написать свое имя?

– Ради вашего же спокойствия, вам лучше выбрать танец как можно ближе к концу бала.

– Кажется, они все заняты.

– Это неважно; вычеркните любое имя и поставьте вместо него свое.

Это давало мне почти полную свободу действий. Я записался через два вальса и даже не потрудился спросить, чье место займу.

– Мистер Атертон, это вы?! – вдруг раздался голос. Она – да, это была она. Марджори! И только я ее увидел, как понял, что на земле иных женщин для меня не существует; один лишь взгляд в ее сторону заставил кровь забурлить в венах. Повернувшись к своему спутнику, мисс Линдон кивком позволила ему уйти.

– У вас тут есть свободное местечко?

Она опустилась на стул, на котором мгновение назад сидела мисс Грейлинг. Я сел рядом. Она посмотрела на меня смеющимися глазами. Я же оцепенел от волнения.

– Вы не забыли, как вчера вечером я говорила вам, что мне может понадобиться ваша дружеская помощь в дипломатическом вмешательстве? – Я кивнул, чувствуя, что зря она мне об этом напомнила. – Так вот, время пришло – или, по крайней мере, вот-вот настанет. – Она замолчала, а я не сделал ничего, чтобы облегчить ей задачу. – Вы знаете, каким неразумным может быть мой папá.

Я знал – большего упрямца, чем Джеффри Линдон, в Англии не сыскать; да и в некотором смысле большего тупицы тоже. Но все равно я не был готов сказать такое его дочери.

– Сами видите, как нелепо он придирается к… Полу.

Мне понравилось, что она замешкалась, прежде чем назвать этого человека по имени; но когда она все-таки назвала, нежность в ее голосе ужалила меня, как овод. Выбрать меня среди всех людей на земле, чтобы… вот так произнести это имя, было настолько… по-женски.

– Мистер Линдон не знает о том, что происходит между вами?

– У него имеются некоторые подозрения. И здесь на сцену должны выйти вы, папá так вас ценит; мне бы хотелось, чтобы вы нашептали ему пару добрых слов о Поле… подготовили его к тому, что будет. – Неужели кому-то из отвергнутых влюбленных поручалась такая миссия? Я онемел от ее чудовищности. – Сидней, вы всегда были моим другом – моим преданнейшим, чудеснейшим другом. Когда я была малышкой, вы всегда заступались за меня перед папá, укрывали от его гнева. Я выросла, но мне опять нужны ваши поддержка и защита.

Ее голос смягчился. Она положила ладонь мне на рукав. В какой жар меня бросило от ее прикосновения!

– Но я не понимаю, к чему эта таинственность, зачем все с самого начала держалось в секрете?

– Это Пол не хотел, чтобы папа узнал.

– Мистер Лессинхэм вас стыдится?

– Сидней!

– Или он боится вашего отца?

– Вы злой. Вы прекрасно знаете, что папá давным-давно невзлюбил его, знаете, что прямо сейчас положение Пола в политике не из благоприятных, он постоянно напряжен душой и телом, поэтому совершенно необходимо избегать любых затруднений. Он отдает себе отчет в том, что папá примет его сватовство в штыки, и просто хочет, чтобы о наших отношениях никто не узнал до окончания парламентской сессии, – вот и все.

– Понимаю! Мистер Лессинхэм осторожничает даже в делах сердечных: сначала политика, потом любовь.

– А почему бы и нет?.. Разве вам хотелось бы видеть, как он, вместо того чтобы немного повременить, разрушает нечто для него сокровенное?

– Все зависит от того, что именно он считает сокровенным.

– Да что это с вами?.. Почему вы так со мной разговариваете?.. Это на вас совершенно не похоже. – Она одарила меня пристальным взглядом вспыхнувших глаз. – Неужели вы… ревнуете?.. значит, все сказанное вами вчера было всерьез?.. Я-то думала, вы всем девушкам такое говорите.

Чего бы только я ни отдал, лишь бы обнять ее, здесь и сейчас прижать к своей груди – увериться, вправду ли она упрекает меня за то, что я говорю слова, услышанные ею вчера, всем девушкам подряд.

– Что вы знаете о мистере Лессинхэме?

– То же, что и все вокруг: он попадет в историю.

– Есть такие истории, что сам будешь не рад, если в них угораздит попасть. Что вам известно о его личной жизни – я спрашивал только об этом.

– Ну, в самом деле, вы заходите слишком далеко. Я знаю, он из лучших, можно сказать, из величайших людей; мне этого достаточно.

– Если вы действительно в этом уверены, то достаточно.

– Я уверена – весь мир уверен. Все, кто встречался с ним, знают это – должны знать, что он не способен ни на бесчестные поступки, ни на бесчестные мысли.

– Послушайте моего совета, не переоценивайте людей. В книге жизни любого человека есть страница, которую он предпочел бы держать закрытой.

– У Пола нет таких страниц, а вот у вас, думаю, есть; считаю это возможным.

– Благодарю. Боюсь, это более чем справедливо. И в моем случае опасаюсь, что речь не об одной странице. Да, я не святой апостол – даже по имени.

– Сидней!.. вы невыносимы! Мне еще удивительнее слышать это потому, что Пол считает вас