Застрявшие (ЛП) - Дайкс Николь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я все еще качаю головой, но им и правда потребовалась целая вечность, чтобы открыть дверь. Они оба выглядели взволнованными, когда, наконец, это сделали. Лиам был бледен. Я думала, он болен.
— Нет.
— Эверли... — Он снова делает шаг ко мне, и на этот раз я не отстраняюсь.
— Что он сказал?
Купер делает еще один глубокий вдох, и его плечи опускаются.
— Сказал, что облажался. Что изменил тебе.
— С кем?
— Я не спрашивал.
Пристально смотрю на него, пытаясь убить взглядом.
— Ты не спрашивал? Ты что, шутишь?
Он подходит ближе.
— Не имело значения, кто это был.
Куп опускает руку мне на плечо, и я отталкиваю его.
— Не прикасайся ко мне. Ты знал! Он сказал тебе перед аварией. И ты знал. — Я сжимаю зубы так сильно, что, кажется, они могут треснуть. — Ты мне не сказал.
Он отступает назад, снова хватаясь за волосы.
— Я был немного занят, пытаясь сохранить нам жизнь, черт возьми.
— О, да пошел ты. Ты мог бы сказать мне, как только мы вошли в рутину, и ты, блядь, это знаешь, — нападаю я на него, в ярости думая обо всех тех случаях, когда тот обнимал меня. За все то время, что мы провели здесь. При всех наших разговорах, и он так и не сказал мне. — Ты не сказал.
— Нет. Не ска... — Он убирает руку с волос. — Черт!
— Почему?
В его глазах мольба.
— Лиам был моим лучшим другом. Всю мою жизнь он был рядом со мной. Мы рассказывали друг другу все. Каждую чертову вещь. Я знал, что могу пойти к нему с чем угодно, и он знал то же самое. Неужели эта преданность должна была исчезнуть только потому, что он умер?
— Нет. Но, может быть, потому что ты трахнул меня! — Я злюсь и кричу, как он мог скрыть это от меня? — Или, может быть, потому что ты поцеловал меня!
Его лицо, боже, его лицо... Купер выглядит уничтоженным, но я не могу. Не могу поверить, что он мог скрыть это от меня. После всего, что я ему наговорила. После всего того времени, что потратила, полагаясь на него.
— Поверь мне, это убивало меня. Я не знал, где, черт возьми, моя преданность... — Он опускает глаза. — До этой ночи.
— Что же изменилось? — Сейчас я стою перед ним, требуя от него внятного ответа. — Хм?
— Я не знаю. Что-то изменилось, и я понял, что больше не могу скрывать это от тебя. Но все равно... даже сейчас... Черт, Эверли, я чувствую, что снова предаю его.
— А как насчет его предательства по отношению ко мне? — Я указываю на свою грудь, на свое разбитое сердце, поэтому к черту его преданность.
— Он был моим лучшим другом.
— Он был моим парнем. И Лиам, черт возьми, изменил мне. Это разбило бы мне сердце, а ты знал, что так будет, но не сказал мне. Ты трахал меня снова и снова, зная, что он изменил. Зная, что я этого не знаю и чувствовала себя виноватой. Как будто это я изменяла ему.
Теперь он злится.
— Значит, теперь ты не чувствуешь себя виноватой? Из-за того, что он изменщик, ты можешь трахнуть меня без чувства вины?
— Так поэтому ты мне сказал? — Я отвечаю ему тем же взглядом.
— Нет.
— Тогда почему? Какого черта ты вдруг стал мне предан? — Я сжимаю руку в кулак, желая дать ему пощечину. Желая, чтобы ему было больно, потому что мне больно. — Хм? — Мой голос громкий от ярости, и я снова кричу: — Я была твоей. Мы трахались, как кролики. Зачем все это портить, а?
— Потому что это не просто секс, Эв! — Его тело напряжено, как и мое. Мы оба тяжело дышим и злимся. — Это твои гребаные цветы.
— Что? — Теперь я смотрю на него в замешательстве.
— Твои чертовы цветы и твоя сила. Твоя стервозность. Все это.
— Ты говоришь, как психопат. В твоих словах нет никакого смысла.
Он подходит ко мне ближе и притягивает меня к себе здоровой рукой, не отпуская, но я и не пытаюсь вырваться.
— Есть. Ты просто не слушаешь меня. Это ты, Эверли. Тот факт, что ты хочешь быть флористом, а не хирургом. Тот факт, что тебе изменил твой первый парень-идиот, и ты не отступила, когда твоя мама хотела, чтобы ты простила его. Твой огонь. Твой драйв. Ты выбираешь быть собой, даже если тебя отталкивают. — Его рот отвлекает, когда я наблюдаю, как двигаются его губы, и на мгновение я слабею, слушая его. — Твои прикосновения. Они не сладкие и не нежные. Ты знаешь, чего хочешь, и идешь к этому. То, как ты трахаешься...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})— Остановись. — Мне нужно, чтобы он замолчал.
— Нет. — Он обнимает меня крепче. — Ты трахаешься так, как живешь. С боем. С гневом. С неистовой решимостью. Ты жестко трахаешь меня, и позволяешь мне делать то же самое с тобой. Твои движения рассчитаны и ритмичны. Ты не хочешь, чтобы кто-нибудь знал, как сильно ты заботишься, но ты это делаешь. Ты и целуешься также.
Теперь он смотрит на мои губы.
— Не целуй меня, черт возьми.
— Когда ты целуешь, я чувствую это. Как сильно ты заботишься. — Сглатываю, наблюдая за его губами. Хотела бы я отвести взгляд, потому что так происходит только с ним. Интересно, знает ли он об этом.
— Нет.
Купер морщит лоб в замешательстве.
— Да...
— А что, если он меня чем-то заразил? — Я отталкиваю его. — Ты так отчаянно хотел заполучить меня, что рисковал подхватить какую-нибудь болезнь.
Он качает головой, снова выглядя виноватым.
— Нет. Он использовал презерватив, когда...
— Ты спросил его об этом?
Он кивает.
— Да. Я... — Он выглядит опустошенным.
— Ты не спросил его, с кем он трахался, но спросил, использовал ли он защиту?
— Я сказал ему, что тогда этого как будто никогда и не было. Если он использовал презерватив, то этого не произошло.
У меня отвисает челюсть от шока, когда я смотрю на него, снова схватившись за живот.
— Ты поощрял его не говорить мне об этом?
— Я знал, что ты положишь этому конец, если он признается.
Я бы так и сделала. Без сомнения. Как бы сильно его ни любила, я бы не смогла простить ему этого.
— Значит, ты хотел, чтобы я была с ним? — Я еще крепче обхватываю себя за талию.
Я думала, что мы были замешаны в какой-то истории безответной любви... или, по крайней мере, влечения... Но нет. Он сказал моему парню, чтобы тот не признавался в измене. Чтобы мы были вместе.
— Все не так просто.
— Все очень просто. — Я ищу его взгляд, пытаясь найти парня из последних нескольких недель.
«Вот идиотка. Он просто хотел трахнуться. Чтобы как-то скоротать время».
Мы так и договаривались с самого начала. Почему я так удивлена?
— Ты просил его не говорить мне.
— Я не хотел, чтобы он потерял тебя. Черт, Эверли. Он был...
Я быстро перебиваю его. Не желая слышать, кем был для него Лиам. И что я была никем.
— Твоим лучшим другом. Я поняла. Я знаю.
— Нет, не знаешь. — Он прикрывает свое сердце рукой. — Я всегда наблюдал за вами двумя вместе. И знаю, что он любил тебя. Поэтому не смог бы видеть, как ему больно. Видеть, как больно тебе.
Я качаю головой из стороны в сторону, а затем останавливаюсь, глядя прямо ему в глаза.
— Ты не хотел отменять поездку.
— Что?
«Я такая чертова идиотка».
— Ты не хотел отменять поездку. Ты хотел убедиться, что тебе удастся привести Арию в хижину, чтобы, наконец, залезть к ней в штаны. — Он делает шаг ко мне, тянется за моей рукой, но я отдергиваю ее и отступаю назад. — Не надо.
— Это неправда.
— Конечно, правда. Если бы он сказал мне, что изменил, мы бы не поехали. У вас с Арией не было бы вашего маленького отпуска. — Я снова делаю шаг назад. — Ты хотел ее. А потом, когда они умерли... Ты, блядь, солгал мне, чтобы не дать впасть в депрессию. Чтобы я не была слишком подавлена, чтобы трахаться.
— Эверли. — Его взгляд полон ужаса и затравленности, но он не спорит.
— Оставь меня в покое.
Я поворачиваюсь, хватаю лампу и выхожу из гостиной.
— Эверли.
Я слышу, как он зовет меня, но не оборачиваюсь. Не хочу иметь с ним ничего общего.
Я была дурой. Полной идиоткой.
Очевидно, у меня ужасный вкус на мужчин.