Застрявшие (ЛП) - Дайкс Николь

— Уверена, что готова к этому? — Я смотрю, как он сглатывает. — Твоя семья, может, и не очень хорошая, но ты здесь не одна.

На днях, когда я приехала в дом своих родителей и легла спать в постель Арии, в ее ярко оформленной старой спальне, я поняла, как стала одинока теперь, когда ее нет.

— Здесь меня ничего не держит.

Купер кивает, как будто понимает, и, возможно, так оно и есть.

— Да, я отвезу тебя.

Я улыбаюсь, и мы входим в стерильный дом моих родителей. Здесь нет ничего неуместного, и чистая белизна дома почти ослепляет. Мы поднимаемся в мою старую комнату, и я беру свою сумку из поездки, а затем поворачиваюсь к Куперу, ненавидя то, каким разбитым он выглядит.

— Ты в порядке?

Он снимает сумку с моего плеча и надевает ее на свое невредимое.

— Нормально.

Есть так много вещей, которые я хочу сказать. Так много вещей, которые хочу ему рассказать. Но сдерживаюсь. Чувство предательства скручивает мой желудок, и меня тошнит.

— Ладно. Давай уберемся отсюда, пока моя мать не узнала, что я пропала.

Он поднимает руку, и я делаю глубокий вдох, когда тот скользит пальцами по шраму на моем лбу.

— Тебе больно?

Я поднимаю свой взгляд и смотрю в его прекрасные глаза, кивая.

— Все болит.

Он выглядит расстроенным моим ответом, слишком хорошо понимая, что я имею в виду. Купер заправляет выбившуюся из косы прядь моих волос за ухо и откашливается.

— Пошли.

Хочу прильнуть к этому прикосновению. Мне хочется встать на цыпочки и поцеловать его, но я этого не делаю. Все так запутано. Все кажется неправильным.

Я не знаю, что реально и кому можно доверять.

Мы возвращаемся в кампус в тишине. Оба словно оцепенели от боли, когда подъезжаем к моей квартире.

Он паркует машину и поворачивается ко мне.

— Хочешь, чтобы я поднялся?

Да. Хочу. Очень.

— Нет. Я в порядке.

— Мне очень жаль, Эверли. Так чертовски жаль.

Я слышу это в его голосе. И знаю, что это так.

— Не надо. Пожалуйста. — Я знаю, что должна злиться на Лиама, а не расстраиваться из-за Купера. Даже не думаю, что имею на это право. — Я даже не настолько зла на Лиама.

Парень выглядит удивленным этим, его лицо темнеет.

— Он изменил тебе.

— Знаю. — Я опускаю взгляд на свои колени, внезапно мне становится стыдно. — Но я не настолько зла, как должна была бы. Может быть потому, что он мертв. Я не знаю. — Рыдание застревает у меня в горле, и слеза скатывается по щеке, когда я оглядываюсь на Купера. — Я не знаю, что должна чувствовать.

— Не думаю, что есть выбор.

Я киваю, мое горло физически болит от едва сдерживаемых рыданий.

— Увидимся завтра на его похоронах.

— Да. — Он крепко сжимает руль и смотрит прямо перед собой. — Увидимся.

Я вылезаю из машины, хватаю сумку и, не оглядываясь, иду к своей квартире.

Потому что на Лиама чертовски больно смотреть.

Глава тридцатая

КУПЕР

Они опускают гроб в землю, а я просто стою и смотрю на него, зная, что в нем находится тело моего лучшего друга. Зная, что я никогда больше не буду с ним разговаривать. И никогда не услышу его смеха. Он больше никогда не будет подкалывать меня за мой музыкальный вкус.

Его больше нет.

Лиам умер прямо у меня на глазах, и ничто не кажется таким окончательным, как этот момент прямо сейчас.

— Купер. — Я поворачиваюсь к матери и отцу Лиама, которые стоят рядом со мной. Голос его мамы тихий и прерывистый. — Нам нужно идти.

Я не хочу. Все кажется таким чертовски постоянным.

Делаю глубокий вдох, отворачиваюсь от места последнего упокоения Лиама и следую за его родителями к ожидающей машине. После того, как они забираются внутрь, я сажусь впереди и ослабляю галстук, глядя в окно на кладбище.

Знаю, что Эверли была там. Она тихо села сзади, а затем встала у могилы, тоже сзади, подальше от всех остальных. Я не могу себе представить, что творится у нее в голове сегодня. Она только что похоронила свою сестру, и теперь ей нужно было присутствовать на похоронах Лиама.

Мужчины, которому она доверила свое сердце и который разбил его. Мужчины, которого, я знаю, она любила.

Мы прибываем в родительский дом Лиама, и люди заходят внутрь, чтобы поужинать в столовой. Мама Лиама хотела, чтобы поминки проходили у них дома.

Я не знаю большинства присутствующих здесь людей, но стараюсь держаться в стороне, позволяя каждому выразить свои соболезнования его родителям. Наша история была во всех новостях. Все знают, что произошло, и последние два дня я постоянно встречался с глазами, полными жалости и любопытства. С меня определенно хватит этого на всю жизнь.

Я вижу, как Эверли проскальзывает внутрь, быстро обнимает маму и папу Лиама и вежливо разговаривает с ними, прежде чем ускользнуть. Смотрю, как она поднимается по лестнице, и жду несколько мгновений, прежде чем последовать за ней.

Я знаю, что она идет в его комнату. Когда поднимаюсь по лестнице, то нахожу ее сидящей в одиночестве на его кровати. Сегодня на ней другое черное платье, волосы собраны в высокий пучок на макушке. Эв не удивляется, когда я вхожу в дверь.

Девушка держит старую бейсбольную перчатку Лиама на коленях, уставившись на нее и не потрудившись поднять голову, чтобы посмотреть на меня.

— Я даже не знала, что он играл.

Прислоняюсь к его комоду.

— В средней школе, но не в старшей.

Она кивает, пальцы скользят по коже.

— Я многого о нем не знала.

— Думаю, это нормально, что ты не знала, что он играл в бейсбол в младших классах два лета.

Эверли кладет перчатку на кровать и встает, направляясь ко мне с глазами, полными слез.

— Думаешь, это нормально? Очевидно, я не очень много знала о нем.

Черт возьми. Я ненавижу это выражение ее лица.

— Лиам совершил ошибку, и это была огромная ошибка, но Эв... это просто ошибка. Это не определяет его.

— А что, если это случилось несколько раз?

— Это не так.

— Откуда ты знаешь? — В ее глазах застыла мольба.

— Я просто знаю. — Я видел это в его глазах в тот день. Это было всего один раз, и он очень жалел об этом. — Люди иногда совершают ошибки. Не думаю, что это когда-нибудь повторилось бы снова.

Девушка качает головой.

— Сегодня все это казалось ложью.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду... — Я наблюдаю, как двигается ее нежное горло, когда она сглатывает, а затем встречается своими глазами с моими. — Изображаю скорбящую подругу. Это было похоже на ложь.

Я вздрагиваю от ее признания, но не могу представить, через какой ад она сейчас проходит.

— Ты любила его.

Она подходит ближе, кладет свои маленькие ручки мне на грудь и смотрит на меня снизу вверх.

— Я его даже не знала. На самом деле. Я была такой идиоткой. Просто ребенок, играющий в игры. Я думала, что знаю все, а теперь, похоже, ничего не знаю. Все перевернуто с ног на голову.

Я обнимаю Эв и прижимаю ее гораздо меньшее тело к своему.

— Я понимаю, но ты его знала. Не позволяй этому разрушить твою уверенность. Поверь мне. Ты знаешь, кто ты, а это главное.

— Я тупая девчонка, которая думала, что у нее идеальный парень. — Она утыкается лицом в мою грудь, и мне интересно, слышит ли она, как быстро бьется мое сердце, когда я снова обнимаю ее. — Я и сама не была хорошей девушкой.

Это удивляет меня, и я тяну ее за плечи, чтобы посмотреть ей в глаза.

— Нет. Ты была идеальной девушкой.

Эверли встречается своими блестящими глазами с моими.

— Нет. Не была. И ты это знаешь.

Напряженность в ее глазах выбивает меня из колеи, но я борюсь с этим.

— Нет, не знаю.

Эверли усмехается, сердитая и холодная, но в то же время такая чертовски сломленная и потерянная одновременно.

— Знаешь. Мы с тобой все время ссорились, но это было похоже на мерцающее пламя, готовое вырваться из-под контроля. Ждущее, чтобы вырваться на свободу и сжечь все дотла.