Застрявшие (ЛП) - Дайкс Николь

Эв возвращается, одетая в мою футболку, и мы ложимся на диван. Она прижимается ко мне, пока мы смотрим на огонь.

— Лиам был твоим первым?

Она поднимает на меня взгляд, выглядя слегка испуганной. Почему, я не уверен. На самом деле мы не сдерживаемся с нашими вопросами. Просто говорим то, что думаем большую часть времени.

— Эм... — Она склоняет голову набок, все еще глядя на меня так, словно я сошел с ума, спросив об этом. — Нет. У меня был парень в старшей школе. Он был моим первым.

Я киваю, отчасти благодарный этому факту, потому что, если бы Лиам был ее первой любовью, думаю, что от информации, которой я располагаю, было бы только хуже. Провожу рукой по ее шелковистым черным волосам.

— Что с ним случилось?

Эверли поворачивается в моих объятиях, чтобы посмотреть на меня.

— Почему ты спрашиваешь?

Я пожимаю плечами, пытаясь казаться беспечным, но знаю, что она видит меня насквозь.

— Скука.

Она смеется над этим и ложится на спину.

— Ну, спасибо. Разве мы не можем просто наслаждаться эйфорией после секса?

— Мне просто любопытно.

Эверли тихо вздыхает, но в ее голосе нет особой грусти.

— Он был на год старше меня. Мы начали встречаться в его выпускном классе, и он был великолепен. Но потом он поступил в колледж, а я все еще училась в средней школе. — Я напрягаюсь, потому что у меня такое чувство, что я знаю, к чему это приведет. — Мы думали, что сможем заставить отношения работать на расстоянии, но, конечно, не смогли. Он изменил мне на какой-то вечеринке во время своего первого семестра.

Вот черт.

— Придурок.

Она снова смеется и поворачивается, ее руки лежат на моей груди, когда она смотрит на меня.

— Мы были молоды. Было глупо думать, что мы сможем преодолеть это искушение.

Сглатываю, желчь подступает к горлу, потому что, если расскажу ей о Лиаме... Я знаю, что она не справится с этим так же хорошо, как с изменой какого-то придурка в старшей школе. Если Эверли списала его измену на искушение, когда ее не было рядом, как можно объяснить измену Лиама?

У него было все. Он мог заполучить ее в свою постель в любое время, когда хотел. Она была внимательной и хорошей девушкой.

Я бессознательно сжимаю ладонь в кулак, думая об этом.

«Как, черт возьми, он мог так поступить с ней?»

— Ты злилась?

Могу сказать, что она обдумывает это по выражению ее лица, но затем медленно качает головой.

— Не совсем. Я имею в виду... Сначала конечно разозлилась, но была рада, что он рассказал мне об этом на следующий день вместо того, чтобы просто постоянно обманывать. — Черт возьми. — Но моя мама была очень, очень зла.

— Думаю, что любая мама бы разозлилась.

Она снова качает головой, на ее хорошеньком личике появляется мрачное выражение.

— Нет. Она злилась на меня.

— Какого хрена?

— Видишь ли, его родители и мои родители были лучшими друзьями. Все четверо хирурги. Они надеялись, что мы поженимся и произведем на свет какого-нибудь суперхирурга.

— Это ужасно.

Она не спорит.

— Так и есть. Но они смотрели на это иначе. Когда я сказала маме, что мы расстались из-за его измены, она была в ярости. Сказала мне, что это ничего не значит. Что мужчины ничего не могут с этим поделать.

Я прижимаю ее ближе к себе, мой желудок скручивает.

— Это полная чушь собачья.

Она кивает, обводя пальцем одну из моих татуировок.

— Согласна. Но у моего отца было так много романов за эти годы, что, вероятно, это то, во что она верит. И мама сама далеко не невинна.

— Вау.

Она улыбается, и ее лицо словно светится от оргазма и света камина в комнате.

— Да. В нашей семье все испорчено, но я не буду такой. Думаю, что муж в первую очередь должен быть другом. Это должно быть партнерство с полной честностью.

И снова мое нутро сжимается от ее слов, и меня тошнит от чувства вины.

— Вы с Лиамом... Вы, ребята, собирались пожениться, как думаешь?

Она выглядит задумчивой, ее кончики пальцев скользят по легкой дорожке волос ниже моего пупка.

— Не знаю. Мы на самом деле не говорили об этом.

— Вы встречались три года.

— Да, но когда мы говорили о будущем, в основном речь шла только о его карьере. Лиам мечтал стать врачом.

Я знал, что он сосредоточен на своей карьере, но думал, что он также сосредоточен и на Эверли. Сейчас все кажется искаженным. Я не знаю, чему верить.

— А о чем мечтаешь ты?

Эверли встречается с мной взглядом, ладонью поглаживая мой пресс, а затем улыбается, качая головой.

— Не скажу.

— Почему?

— Ты будешь смеяться.

Теперь она меня заинтриговала.

— Скажи мне.

Я вижу по ее лицу, что ей этого хочется. Эверли нервно покусывает нижнюю губу, а затем заправляет волосы за ухо.

— Когда я росла, если мне хотелось увидеть своих родителей, мне реально приходилось идти в больницу, чтобы сделать это. Все мои братья и сестры навещали их и однажды решили, что тоже хотят быть врачами или хирургами, но не я. Это было последнее, чего я хотела.

Это объясняет, почему она не на медицинском.

— Но я действительно была там добровольцем. — Она застенчиво отводит взгляд. — Это звучит так глупо.

— Совсем не глупо. Просто скажи мне. — Мне хочется знать о ней все.

— Ну, я приносила небольшие презенты из магазина подарков пациентам. И мне нравилось видеть, как их лица загораются, когда я приносила букет цветов. — Я вопросительно приподнимаю бровь, не зная, к чему та клонит, но отчаянно желая, чтобы она продолжала. — Просто... Несмотря на то, что все было мрачно, у них как будто щелкал внутренний выключатель, когда они видели цветы. Это давало им надежду. И они знали, что кто-то заботится о них.

Эверли отводит взгляд, и я знаю, что она смущена.

— Посмотри на меня.

Эв делает это, и я слежу за ее нежным горлом, когда она сглатывает, а затем прочищает горло.

— Я хочу нести такую радость. Хочу освещать мир, который... — Ее глаза закатываются. — Я знаю, что это не похоже на меня.

— Ты приносишь мне радость. — Я улыбаюсь, пытаясь превратить это в шутку, но на самом деле это не так. Она всегда заставляла меня улыбаться, даже когда ненавидела меня.

— Я хочу быть флористом. Чтобы у меня был свой собственный магазин. — Она поднимает один палец, чтобы указать им на меня. — Ничего не говори.

Я смеюсь, хотя ее локоть теперь упирается мне в живот.

— Я думаю, что это потрясающе. Почему бы и нет?

— Мои родители убили бы меня. Они уже закатили истерику, когда я решила изучать бизнес.

— Это пригодится, когда у тебя будет свой собственный магазин.

Эверли качает головой, а затем кладет щеку мне на грудь.

— Они этого не допустят.

— К черту их, ты взрослая.

— Я буду нищей взрослой без их денег.

— Я профинансирую. Врачи — богатые ублюдки.

Девушка хихикает, и мне нравится этот звук. Интересно, слышит ли она, как быстро от ее смеха бьется мое сердце.

— Да, но не сразу. Тебе еще сколько учиться... пять лет?

Я улыбаюсь.

— Мой отец уже богатый ублюдок. Я уговорю его на это.

Чувствую, как она улыбается рядом с моей обнаженной кожей.

— Это просто глупая идея. Я больше никому о ней не рассказывала.

— Даже Лиаму?

— Даже ему. Он не понимал всего этого бизнеса и ни за что не понял бы моей идеи с цветами.

Я стараюсь не радоваться тому факту, что знаю о ней то, чего не знал он. Это делает меня мудаком, но все равно улыбаюсь.

— У моей мамы была пекарня.

Она смотрит на меня с удивлением.

— Серьезно?

Я киваю головой, выдавая ей информацию, которую больше никто не знает.

— Да. Так познакомились мои родители. У нее была маленькая пекарня недалеко от шоссе. Однажды утром отец отправился туда позавтракать и разозлился, потому что его кофе остыл. Он потребовал поговорить с владельцем. Моя мама была владелицей и единственным работником. — Я думаю о своем отце, который напился до чертиков в годовщину ее смерти и рассказал мне эту историю. — Он был безжалостным, беспощадным финансистом в костюме, а она была крошечной женщиной в сарафане, совершенно не боявшейся его.