Защита никогда не успокаивается - Френсис Бейли

Я холодно взглянул на него.

— Если бы ограбление действительно совершили Келли, Том и Трип, — сказал я, — они вполне могли бы раскусить тебя и отправить на тот свет. Об этом ты подумал?

— Ну конечно, — ответил Билли. — У меня в запасе было еще несколько имен, но у тех парней было оружие. Келли и компания — просто шуты, я знал, что они мне ничего не сделают.

— Если ты их не боишься, почему решил рассказать мне все? — спросил я.

— Да все это чертово объявление, — ответил Билли, — еще пристрелят меня, чего доброго. Эти почтовые инспектора просто идиоты. Вы даже не представляете, какие они идиоты. Вообразите, они как-то раз сказали мне, что ничего не понимают в ограблениях и что я веду их расследование, потому что я — специалист. Как вам нравится? Я — специалист по расследованию грабежей!

— Билли, все это очень интересно, но я и раньше знал, что ты — подсадная утка. Ты не слишком-то хорошо справился с проверкой, которую мы тебе устроили. Расскажи-ка мне лучше про то, чего я еще не знаю, ибо я очень занят, а ты пока только попусту тратишь мое время.

Билли рассердился, потом надулся.

— Могу и еще кое-что рассказать. Они хотели, чтобы я впутал Томми в то дело, в Куинси.

— Что ты хочешь сказать?

— Нас тогда было трое. Поймали одного меня. Эти почтовые сказали, если я заявлю, что один из нас был Томми, у них будет повод его арестовать и, когда он окажется за решеткой, они уж сумеют заставить его заговорить. А если сам не захочет, попросят помочь соседей по камере. Понимаете?

— Понимаю, Билли. Ну а тебе-то это зачем? Зачем тебе впутывать Томми в это дело?

Билли ухмыльнулся.

— Они обещали мне сто тысяч.

— И где же они собираются взять эти деньги? — спросил я. — Конечно, у них есть спецфонд для осведомителей, но не такие же суммы.

— Хотите верьте, хотите нет, но это чистая правда. Они решили собрать эти сто тысяч монет со всех почтовых инспекторов, какие есть в стране. А кто будет упираться — переведут в Бостон. Они его терпеть не могут, лучше уж заплатить. Ей-Богу, правда.

— Билли, — произнес я как можно торжественнее, — ты очень плохо поступил со своими друзьями. Мне кажется, ты должен сделать все возможное, чтобы искупить свою вину.

— Ну да, — согласился Билли, — оно конечно. А чего делать-то?

— Ты шпионил за ними, — с архиерейским видом продолжал я, — и это является серьезным правонарушением.

Я не уверен, что он понял слово «правонарушение», хотя и закивал головой.

— Думаю, что единственный для тебя способ исправить содеянное — заняться контршпионажем.

— Это что, я должен и дальше как будто бы работать на них, а на самом деле — на вас, так?

— Так, Билли, именно так. Это единственный путь. Договорились?

Билли согласился. Он сказал, что почтовые инспектора никогда не догадаются.

— Такие идиоты!

В тот же день я снабдил Билли умещающимся в плечевой кобуре портативным магнитофоном, который подсоединяется к микрофону в часах или заколке для галстука. Магнитофон может работать по многу часов, вполне достаточно, чтобы записать несколько слов почтового инспектора.

— Кстати, — спросил я, — где ты с ними встречаешься?

— Далеко ходить не надо, — ответил он. — Почтовики купили дом рядом со мной и поселили там одного парня по имени Эрл Уилер. У меня прямой телефон к нему, но обычно я просто туда захожу.

Почтовые власти действительно шли на все, не жалели средств. Я поинтересовался у Билли, с чего бы это.

— Не знаю, — ответил он. — Могу повторить только то, что сказали мне. Говорят, Роберт Кеннеди, министр юстиции, заявил, что это самое большое ограбление за всю историю Соединенных Штатов и он хочет, чтобы оно было раскрыто любой ценой. Вот они и решили, что могут плевать на все и делать что хотят.

— Ну ладно, — сказал я. — Да, вот еще, Билли, что бы ты со мной сделал, если бы мы с тобой поменялись местами? Предположим, я стал бы на тебя работать, а потом заложил?

— Вышиб бы мозги, — сообщил Билли.

— Как ты считаешь, Келли, Ричардс или Трип сделают с тобой такое, если ты попытаешься хитрить?

— Нет, у них духу не хватит.

— А у меня?

Несколько секунд мы пристально смотрели друг на друга.

Потом Билли ответил:

— Вы можете. Не думаю, что сделаете, но можете.

— Билли, — сказал я, — надеюсь, мы договорились. Будь честен со мной, и я тебя не подведу. Мне надо, чтобы на пленке было записано предложение почтовых властей заплатить тебе сто тысяч долларов за ложное обвинение Тома Ричардса, и будем считать, что ты свое дело сделал. И еще мне нужны деньги, которые ты от них получаешь, все до цента. Ты получишь ровно столько же, но эти деньги будешь отдавать мне. Договорились?

— Договорились, — Билли протянул руку.

Каждый вечер Билли по снегу пробирался к задним дверям соседнего дома. Раздавался лай, потом голос Эрла Уилера, успокаивающего собаку. После этого Билли и Уилер разговаривали. Уже к пятой такой беседе я получил записанное на пленке подтверждение, что имелся план проникнуть в дом Ричардса, что Билли действительно обещали сто тысяч долларов за ложное обвинение Ричардса в ограблении банка в Куинси, и еще кое-какие интересные материалы.

Пока мы всем этим занимались, мне позвонил Боб Лири, репортер «Бостон глоб», и рассказал о своем открытии: ближайший сосед Билли А. — почтовый инспектор. Он заявил, что собирается напечатать об этом в газете, и попросил меня прокомментировать эту новость. Я попросил его немного подождать с публикацией.

— Мы тут заняты одним важным делом, а заметка может помешать.

Лири обещал подождать, если я потом дам ему возможность первому написать обо всем происходящем. Подобные обещания не вызывают особых симпатий остальных представителей прессы, но Лири держал меня на мушке.

— Сам понимаешь — конкуренция, — сказал он. — Ты-то сам как бы поступил на моем месте?

Я дал ему прослушать пленки, потом решил, что надо поставить в известность одну радио- и одну телевизионную станцию. Я позвонил Джиму Йенсену с телевидения и Дику Левитану с радио. Оба согласились подождать.

10 января 1963 года, после того как Билли А. проработал на нас уже две недели, я собрал Келли, Ричардса, Трипа и мы решили поджечь фитиль. «Бостон глоб» напечатала краткий отчет о случившемся, по радио и телевидению сообщили детали. На следующий день моя контора была забита журналистами, жаждавшими наверстать упущенное и разузнать все подробности этой истории.

Билли написал длинные показания, в которых рассказал обо всех своих контактах с почтовыми инспекторами. Многие из его показаний мы подтвердили магнитофонными записями.

Самым драматическим был момент, когда голос Уилера подтвердил, что Билли получит сто тысяч долларов за обвинение Тома в ограблении банка и что для этого все почтовые инспектора в стране должны были дать по сто долларов.

В выпуске новостей показали, как мы торжественно извлекаем из земли телефонный провод от дома Билли к дому Уилера. Желтый телефон, который почтовики установили у Билли в подвале, я забрал к себе в контору и объявил, что законный владелец может явиться за ним туда. Почему-то так никто и не пришел.

Три дня история двойной игры Билли А. занимала первые полосы бостонских газет. Все это время почтовые власти хранили молчание.

Реакцию публики на все это можно было бы выразить одним словом — возмущение. Разоблачение сделки, которую власти пытались заключить с Билли, предотвратило, по всей вероятности, ложное обвинение в преступлении.

До тех пор пока продажные чиновники будут подстрекать к даче ложных показаний и фабриковать фальшивые доказательства, неправильные приговоры не будут редкостью. Эти чиновники не боятся расследования их правонарушений — они сами ведут следствие и не станут наказывать сами себя, они боятся лишь одного — голоса свободной прессы.

Противостояние

— Завтра заберу часть груза, — сказал я Джеку Келли по телефону. — Возьму напрокат «Сессну» и слетаю в Канаду.

Это было своего рода открытым приглашением. Мы знали, что почтовики нас слушают. И смотрят, и следят. Следствие по делу о Плимутском почтовом ограблении было не столько расследованием, сколько изматывающей борьбой за выживание. Наши противники старались изо всех сил, и я считал, что мы непременно должны им помочь. Особенно когда дело дошло до подслушивания телефонных разговоров. Именно в это время я отвечал на звонки так:

— Привет, жучок!

Время от времени я звонил кому-нибудь из подозреваемых и в самой заговорщической манере сообщал, что мне надо «еще зелененьких». Я назначал место встречи и говорил, что оттуда мы пойдем к «кубышке». Когда мы встречались, поблизости непременно болтались два-три почтовых инспектора, старавшихся казаться незаметными. Они наблюдали, как мы пьем кофе, разговариваем и снова расходимся по своим делам.