Любовницы Пикассо - Джин Макин

о творчестве Пикассо тем летом, а я болтаю без остановки… Я рассказала вам то, о чем не говорила никому. О моей ревности к той девушке, Анне. О чувствах к Пабло.

– Это большая честь для меня.

Так оно и было. Но она права: я не видела никакой возможности использовать более двух-трех фраз из ее интервью. Редакция «Современного искусства» отвергнет бо2льшую часть того, что я слышала, как чтиво для желтой прессы. Они захотят узнать о живописи и не увидят особой связи между этой женщиной и искусством. В мире, где большинство книг по истории искусства написаны мужчинами, считалось, что нет большой разницы между изображением женщин и натюрмортами, фруктовыми вазами и музыкальными инструментами.

Сара читала мои мысли.

– Живопись… – сказала она и выпрямила спину. – Хотите узнать о живописи. Вероятно, вы знакомы с большинством работ Пикассо того периода. Неоклассические фигуры, сбалансированные и объемные, словно ожившие римские статуи, перенесенные на бумагу. Но его фигуры были чем-то бо2льшим. Статуи неподвижны, но картины и рисунки… Посмотрите на них искоса – и можете поклясться, что они приходят в движение как раз в тот момент, когда вы отводите взгляд в сторону.

Я подумала о «Двух обнаженных женщинах» – пастельном рисунке в красных и голубых тонах: две героини, сидящая и стоящая, прислонились друг к другу. Сара была права: я испытывала это ощущение, когда отводила взгляд, и мне казалось, что стоящая женщина шепчет что-то на ухо сидящей подруге.

Или чудесная картина «Мать и дитя»: малыш сидит на коленях у мамы; ее губы находятся так близко к его макушке, что становится ясно: как только отведешь взгляд, она его поцелует – так, как все матери целуют своих детей, вдыхая чистый запах их кожи.

В этих картинах и рисунках Пабло творил волшебство, совершал таинство.

– «Влюбленные», – сказала Сара. – Думаю, это лучшая его работа в неоклассическом стиле. Девушка опустила глаза; ее лицо серьезно, но она готова улыбнуться. Вы чувствуете это. А любовник прикасается к ней нежно, но скоро обнимет ее и страстно прижмет к себе. Или, возможно, оттолкнет от себя. Это остается неизвестным. Поцелуй или ссора? – Сара встала и потянулась. – Я устала. Давайте продолжим завтра? И мне жаль, что так вышло с вашей матерью, – добавила она.

Сара отступила в сторону, пропуская меня к двери, и я почувствовала запах ее духов: свежий травяной и цветочный аромат, почти девический в своей легкости.

Я боялась случайно вспомнить о своей утрате, как будто о таком можно забыть, и вот она утешает меня…

Дождь прекратился; осенние сумерки наполнили прихожую тенями.

– Ненавижу это время суток! – сказала Сара. – Когда свет угасает, и тебе снова приходится понять, что вселенная не зла, а просто безразлична.

* * *

Когда я вошла, Джек стоял за стойкой и возился с лампой: она не работала.

– Вы отключили ее от сети? – поинтересовалась я.

Он нахмурился и продемонстрировал мне шнур, отсоединенный от розетки.

– Рад, что вселяю такую уверенность, – сказал он. – Как прошел визит к Саре?

– Цветы сделали свое дело, – ответила я. – Спасибо!

Но он уже отвлекся на лампу.

– Что-то не так? – спросила я.

– Все будет в порядке, если только я утрою плату за номера и перестану платить налог на недвижимость. Вы знаете что-нибудь про ограбления банков?

– Только то, что обычно грабителей ловят.

– Очень жаль… Сегодня на ужин куриное фрикасе. Много темного мяса – так дешевле.

– Джек, можно угостить вас выпивкой после ужина? – Мой вопрос был импульсивным, поскольку я все еще размышляла о Саре. Что было сказано и осталось тайной? Я думала про теплоту и нежность, которые появлялись в ее голосе, когда она рассказывала о том, как Пикассо смотрел на нее и рисовал ее.

Брови Джека поползли вверх.

– Само собой! – согласился он. – В десять часов.

Он изогнул шнур от лампы, провел по нему пальцами, как по рыболовной леске, и нашел разлохмаченную часть, где просвечивали голые провода.

– Придется заменить обмотку, – сказал Джек, обращаясь больше к себе. – Великолепно! Новые расходы… Лучше бы проверить все лампы в отеле. – Он посмотрел на меня так, будто только вспомнил о моем присутствии. – Некоторые из них очень старые – были переделаны из газовых рожков в начале века. Единственное новое, что здесь есть, – это мои носки, да и они не такие уж… Кстати, сегодня вечером будет живая музыка: джаз. Местная группа – и весьма хорошая, если мое мнение что-то значит. Я лишь надеюсь, что они пустят шляпу по кругу, не ожидая, что я им заплачу.

Он скрылся в своем кабинете и закрыл дверь.

– Полагаю, у него не лучшая неделя… – произнес женский голос за моей спиной. – Я давно твержу, что он должен позволить кому-то спалить это место, чтобы получить страховку.

Черные волосы до плеч стильными волнами обрамляли ее лицо. Темные глаза с густыми ресницами… Она была похожа на Аву Гарднер[37] и носила либо костюм Шанель, либо хорошую копию. Рядом с ней на полу стоял саквояж Луи Виттон.

– Джанет, – представилась она. – Джанет Бреннан, жена Джека.

– Чуть не забыл, Алана! – донесся голос Джека из глубины его кабинета. – Для вас есть еще одно послание. Посмотрите в ящиках для корреспонденции за конторкой!

Я обошла стойку из темного дерева и достала сложенный лист бумаги, остро сознавая, что взгляд Джанет сверлит мне спину… и еще – собственное разочарование. Жена! Очень красивая женщина. С тех пор, как Джек оставил на моем столе вазу с цветами, я надеялась поговорить с ним более обстоятельно.

В его голосе, окликнувшем меня из кабинета, слышалось дружелюбие. Миссис Бреннан не упустила это из виду.

– Так вы Алана? – спросила она и улыбнулась, обнажая ровные белые зубы и демонстрируя способность подмораживать атмосферу.

Джек услышал ее грудной насмешливый голос и вышел из кабинета. Я отметила, что они не бросились друг другу в объятия.

– Здравствуй, Джанет, – холодно сказал он. – Ты надолго?

Я положила листок в карман, полагая, что это сообщение от Уильяма, и оставила супругов сердито смотреть друг на друга.

Поднявшись в номер, приняла долгий душ, а потом распаковала портативный «Ремингтон». Следующие два часа я барабанила по клавишам, пользуясь сделанными заметками как ориентиром для наполнения сегодняшнего интервью с Сарой. Перечитав написанное, поняла: информации о Пикассо не хватает. Как можно писать о художнике, с которым никогда не говорил?

Мне нужно отправиться во Францию, найти Пабло Пикассо и задать ему вопросы о том времени.

Невозможно! Я едва могла позволить себе заправить автомобиль… и откладывала деньги на новые чулки.

Когда мое дневное интервью