Любовницы Пикассо - Джин Макин

у тебя под кроватью, хотя его на самом деле там нет?» или «Какая еда тебе больше всего не нравится?». Почему я думала, что у взрослых может быть и наполовину такое богатое воображение?

– Не знаю… – протянула Ольга. Вечер был очень теплым, и на ее гладком широком лбу выступила блестящая потная пленка.

– Не будьте занудой, это весело! – воскликнула Ирен. – Я буду первой!

– Как пожелаете, – сказала я. – В чем вопрос? И кому его задать? И помните: надо говорить правду – или не отвечать и принять вызов.

Ирен поджала губы, словно школьница, которой предложили мысленно подсчитать сложную сумму.

– Джеральд, – она указала на него. – Начнем с вас.

– Хорошо, – согласился мой муж и выпрямился, приготовившись к битве. – Ваш вопрос?

– Кто здесь самая красивая?

Пабло рассмеялся.

– Золотое яблоко для победительницы? – спросил он. – Это опасная игра, подруга!

В тот момент Ольга выглядела ошеломительно красивой, несмотря на сдержанную печаль в выражении ее лица. А может быть, как раз из-за этого.

– История Париса, – сказала она. – Он должен был сделать выбор между тремя богинями: Герой, Афиной и Афродитой – и отдать золотое яблоко первой красавице. Две другие возревновали к его выбору, и так началась Троянская война, да?

Джеральд налил себе еще коньяку.

– Да. У нас тут есть три красавицы. Но мой выбор сделан, – он отсалютовал мне бокалом.

– Четверо, – сказал Пабло и указал на дверной проем.

Анна отступила в тень. Как долго она стояла там, наблюдая за нами?

8

Сара

– Заходите, – сказал Пабло. – Присоединяйтесь к нам.

Анна шагнула вперед.

– Темные волосы. Античная линия носа – даже лучше, чем на римских монетах. Глаза… Мужчины будут воевать друг с другом за такие глаза. – Пабло подался вперед, улыбаясь ей и изучая ее точно так же, как изучал кучки игрушек, которые я расставила на столах для вечеринки на барже. Но его лицо выражало нечто большее, чем восхищение художника: оно выражало желание.

Анна выглядела испуганной: как мне показалось, не столько из-за Пабло, сколько из-за неожиданного внимания всех, кто находился за столом. Она снова растворилась в тени, и я услышала, что девушка поспешно уходит на кухню.

– Я иду спать, – заявила Ольга. – Завтра я собираюсь поговорить с мсье Селла насчет этой служанки. Она не знает, где ее место.

Пабло что-то неразборчиво пробормотал по-испански.

– Это нелегко, – обратился Джеральд к Пабло, когда Ольга удалилась за пределы слышимости. – Я имею в виду быть женой художника. Человека, который выбирает живопись и славу, часто за счет остальных.

– Значит, она хочет соперничать за мое внимание или приручить меня, как домашнюю зверушку. – Пабло рассмеялся. – Спасибо, доктор Фрейд!

В бухте далеко внизу мы скорее ощущали, чем видели кипение белой пены, накатывавшей на пляж. Я представляла мелких крабов и рыбок, подхваченных прибоем, – всю эту невидимую жизнь, происходившую без нашего участия.

– Итак, мы работаем над картиной, да? – спросила Ирен. – Разумеется, поэтому я здесь – как твоя натурщица.

Она подалась вперед и сладострастно улыбнулась Пабло.

– У вас здесь есть студия? – поинтересовался Джеральд. – Можете воспользоваться моей!

– Конечно, у меня есть мастерская, – ответил Пикассо. – Иначе я бы сюда не приехал.

Мы с Джеральдом обменялись быстрыми взглядами, пожелали Ирен и Пабло спокойного сна и оставили им средиземноморскую ночь вместе со звездами, цикадами и ветерком с ароматом тимьяна. Я не стала оборачиваться, но чувствовала, что его взгляд устремлен не на меня, как было, когда мы с дочерью уходили с пляжа.

Анна поджидала меня в коридоре. Она нервно заламывала пальцы.

– Я совершила ошибку, – сказала Анна. – Это очень плохо; теперь у меня будут неприятности.

– Завтра я замолвлю за вас словечко перед мсье Селла, – пообещала я. – Скажу ему, что вы не виноваты.

Разумеется, это было не так. Служанки не пререкаются с клиентами отеля. Но мы с Анной знали, что она не имеет опыта такой работы, и она не понимала, что всегда должна молчать, если ей не зададут вопрос.

За кухней находилась комната для прислуги с узкой кроватью, занавесками из мешковины и плетеным ковриком. Однажды я заглянула туда и увидела, как аккуратно Анна обустроила эту каморку. На кровати, накрытой стеганым одеялом, лежало современное издание книги Вазари XVI века «Жизнь знаменитых художников, скульпторов и архитекторов». Необычное чтение для помощницы на кухне!

– Спасибо, – поблагодарила она. – Этот мужчина… на самом деле Пабло Пикассо?

Благоговение, звучавшее в ее голосе, польстило бы Пабло.

– Вы знакомы с его работами?

– Чего только не знают студенты…

Осознав, что выдала сведения о себе, Анна нахмурилась и повернулась в сторону кухни.

– Спокойной ночи, Анна! – сказала я ей вслед.

– Пошли, – произнес Джеральд. – Я утомился. Слишком много вина и, пожалуй, многовато драматизма.

Я обняла его за талию, он положил руку мне на плечо, и мы вместе поднялись по лестнице.

Той ночью я плохо спала. От гостиницы отъехал автомобиль – наверное, такси Ирен Лагю. Хлопали двери. Я слышала, как Пабло пробирается по лестнице в комнату, которую он делил с Ольгой. Звучали сердитые голоса. В конце концов я забылась неглубоким беспокойным сном, слишком быстро закончившимся на рассвете.

* * *

На следующее утро, когда мы встали, няня уже одела детей, покормила их и увела на пляж. Мы с Джеральдом спустились на веранду. Там было совершенно пусто, не осталось ни следа от вчерашней вечеринки. Это было похоже на одну из ирландских сказок Джеральда, где заблудившиеся путники сталкиваются с волшебным народом, поют и танцуют всю ночь напролет, а когда просыпаются, все исчезает, и они чувствуют себя ограбленными.

С какой стати я должна чувствовать себя ограбленной? Я вздохнула от досады.

– Что-то не так? – спросил Джеральд, наклонившись ко мне.

– Ничего, дорогой. Просто я забыла шляпу.

Первая ложь. Это было началом, но я не понимала собственных чувств. Как я могла объяснить их Джеральду?

Я вернулась наверх за соломенной шляпой, пока Джеральд пошел на кухню, чтобы заказать нам легкий завтрак на двоих. В нашей комнате долго смотрелась в зеркало, пытаясь увидеть себя глазами Пабло, представить его глядящим на меня так же, как он смотрел на Анну. Мне не удалось.

– Думаю, Анна ушла, – сообщил Джеральд, когда я спустилась во двор. – Повариха сама принесла кофе, и сегодня она в особенно плохом настроении.

Значит, Ольга уже встала и успела пожаловаться…

Когда я нашла мсье Селла, он сидел в своем кабинете, положив ноги на стол, и читал утреннюю газету.

– Спасибо, мне больше не надо кофе! – сказал он, не отрываясь от чтения, когда услышал мои шаги.