Двойник поневоле - Дмитрий Аркадьевич Захаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ложись! — приказал он Бодрову, словно они были хорошо знакомы.
Николай молча лег на живот, протянул свой веник.
— Ну, будь готов, солдат! — усмехнулся мужчина.
— Всегда готов! — откликнулся Николай.
Парильщик свое дело знал! Веник гулял по телу невероятно быстро и вместе с тем бережно. Парение длилось минут десять, хлесткие летящие удары веника усилились, дубовая листва продирала внутренности до самых печенок. И когда у лежащего ничком Бодрова голова пошла кругом, парильщик коротко сказал:
— Перевернись!
Он и не устал совсем!
Николай повернулся на спину, и еще минут пять веник проходился от пяток до шеи. Наконец, парильщик с сожалением крякнул.
— Пар ушел! — Он опустил веник и резво, как юноша, спустился вниз. — Иди, солдатик, покури! — разрешил он.
Николай шел, покачиваясь, из парной. Прыжок в ледяную купель был невыразимо прекрасен! Он сидел в деревянной чаше, затаив дыхание. От воды в воздух клубами поднимался пар. Затем медленно вылез наружу, закутался в простыню. Ощущения в теле трудно было описать словами, ноги словно не касались земли! Опустившись в мягкое кресло, сидел без движения, слыша бодрящие молоточки пульса в висках. Мимо, шаркая подошвами банных тапочек, прошел банщик, понимающе улыбнулся.
— Петровича работа?
— Мужик круто парит! — признался Николай.
— Это да… — Банщик взял пульт телевизора, прибавил громкости. Шла какая-то кинокомедия, чернокожий парень суетливо бегал по улицам Нью-Йорка, приставал к прохожим. — Петрович классный парильщик, — добавил он, глядя на экран.
— Я ему что-то должен?
— В каком смысле? — непонимающе нахмурился банщик.
— Ну, заплатить…
— А-а-а! Нет. Обидите. Ему в охотку людей парить, делает это от души. Он вообще странный. Говорит, что смысл жизни заключается в том, чтобы людям радость дарить. Ну, типа, кто что умеет. Он парит классно! — повторил банщик.
Николай сидел, закрыв глаза, слыша несущийся с экрана телевизора женский смех, короткие диалоги, сопровождающиеся взрывами оглушительного хохота. Мимо проходили люди, хлопала дверь, ведущая в мыльную. В парилке их встречал жилистый мужик с хмурым лицом. Петрович. Человек, посвятивший жизнь служению людям. Бодров заказал пива у проходящего мимо банщика. Тот понимающе кивнул, принес на подносе банку и высокий бокал.
— Не советую этого делать… — сказал кто-то за его спиной.
Николай обернулся, встретился взглядом с мужчиной. Он узнал странного человека, сидящего на полке во время процедуры парения.
— Я в ваших советах не нуждаюсь! — резко ответил Бодров.
— Напрасно, — спокойно ответил мужчина, — думаю, сегодня вечером вам потребуется трезвая голова.
Во внешности человека не было ничего особенного. Лет сорока. Ладно сложенный, сероглазый, с правильными чертами лица. Трудная внешность для запоминания. Таких называют «лицо — пятно». Увидишь и тотчас позабудешь. Подобного типа лица очень не любят оперативники. Единственная отличительная черта — тремор левого века, словно он подмигивал собеседнику.
— Не волнуйтесь, Николай Максимович! — улыбался мужчина. — Так сложилось, что я в курсе полученного вами утром сообщения.
Все нахлынуло разом — бессонная ночь, уйма выпитого алкоголя, секс с женщиной из ресторана, утреннее громыхание посуды на кухне.
— А вам известно, кем я работаю? — спросил Николай.
Человек потянулся, сидя в своем кресле, как сытый кот, наслаждающийся теплом.
— Если вы решите меня арестовать, то придется объяснить причину задержания. Да и потом, это вообще бессмысленно. Ну, вызовите наряд, приедут ваши коллеги из отделения. Кажется, по закону гражданина можно держать до выяснения личности двадцать четыре часа? — Он вопросительно посмотрел на Бодрова. Тот не ответил, человек продолжал: — Со своей стороны обещаю вам приличную головную боль со стороны службы собственной безопасности, по сравнению с которой предстоящий конфликт с супругой покажется вам веселым времяпровождением, Николай Максимович!
Разговор происходил в неподходящем месте: трудно проявлять агрессию, сидя голым в банных тапочках! Не говоря уж о том, что он находится в невыгодном положении. Человек с тиком на левом веке неплохо информирован, а он не знает даже, как того зовут.
— Что вы хотите? — спросил Бодров, выигрывая время.
— Я? — удивился мужчина. — Хотел посоветовать вам воздержаться от алкоголя до вечера. В том месте, куда вас приглашают, будут предложены любые напитки на самый взыскательный вкус! — дважды дернулось веко. — И заодно дам совет. После бани не возвращайтесь домой. Лучше забронируйте отель, выспитесь там как следует. То мероприятие, на которое вы приглашены, Николай Максимович, обычно затягивается. Вам потребуются силы, а ваша супруга вряд ли даст возможность вам как следует отдохнуть! — Он улыбнулся. Эта, вроде бы обычная, улыбка в сочетании с дергающимся веком вызвала у Бодрова мимолетный приступ дрожи и отвращения, которые тотчас исчезли, уступив место любопытству.
— Почему именно я получил приглашение на вашу вечеринку? — спросил он.
Мужчина пожал плечами.
— Вопрос не по адресу. Я лишь передал то, что должен был. — Он поднялся, запахиваясь в простыню. — Я выйду покурить, а вы, Николай Максимович, пока сходите в парилку. Пар шикарный, да и Петрович парит на совесть. — Он повернулся и вышел на лестницу, откуда сквозняком тянуло терпким ароматом табачного дыма.
Николай собирался с мыслями. Опыт оперативной работы был ни к черту. Человек с дергающимся глазом вел себя нестандартно. О предстоящем скандале с Леной могли знать два человека, а интуитивно он понял, что расспрашивать незнакомца насчет источника его информации — дело пустое. Тот расскажет ровно столько, сколько сочтет нужным, и ни слова больше. Все-таки любой оперативник в первую очередь неплохой психолог, что-что, а предугадывать намерения людей он умеет.
Хлопнула дверь, вошли двое посетителей. Могучего телосложения мужчина пятидесяти лет, с выдающейся вперед нижней челюстью и пониже его ростом молодой человек с таким же, как у отца, фамильным подбородком. Баня постепенно наполнялась людьми, жилистому Петровичу предстояло много работы. Бодров прошел в мыльную: париться охота отпала, он спустился в бассейн и проплыл медленно брассом, сначала в одну сторону, затем в другую. Дорожка длиной в пятнадцать метров не позволяла разогнаться. Спокойное плавание настраивало на медитативный лад. Кроме него в бассейне никого не было, вода обтекала тело надежно и доверчиво, словно теплые ладони заботливого отца, поддерживающие малолетнего сына. Наплававшись, Бодров вылез наружу, наскоро ополоснулся под душем, вытерся полотенцем. Ему не терпелось продолжить разговор. Наверняка человек с дергающимся веком завершил перекур. В раздевалке его ожидало разочарование. Кресло, в котором прежде удобно развалился незнакомец, пустовало. Не было заметно даже характерной вмятины в кожаной обивке, образующейся после
