Двойник поневоле - Дмитрий Аркадьевич Захаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Здоровеньки булы! — Он подмигнул другу-сибиряку, по-хозяйски прошел в комнату, поставил на стол спортивную сумку. Критично осмотрел мятое покрывало на диване. — Открой окно, Алекс! Тут у тебя аки в хлеву!
Пока Зайцев распахивал окна, Марченко извлек из недр своей сумки упаковку с бинтами, а также две банки пива «Невское» и завернутые в промасленную бумагу бутерброды.
— Подружка собрала, — пояснил он, разворачивая вкусно пахнущую снедь, — съезди, говорит, покорми своего беглого арестанта.
— Я не беглый, — улыбнулся Алексей. — У меня и справка есть. Надо бы отметить, заехать в ментовку.
— Заедем, — ответил Гоша. — Клешню давай! — приказал он.
Зайцев сел на стул, вытянул вперед травмированную ногу. Марченко бегло осмотрел рану, достал из пакета какой-то серый порошок, присыпал, немного подождал, внимательно глядя, как подсыхает бурая сукровица.
— Старый добрый стрептоцид, — проворчал он. — Сейчас такого добра днем с огнем не найдешь, а в советское время ничего, кроме него и йода, не было. И заживало все как на собаках! — Он удовлетворенно хмыкнул, приложил к ране прокладку из сложенных бинтов, по краям протянул медицинской клейкой лентой. — К вечеру как огурчик будешь! — Гоша поднялся со стула. — Покажи, где у тебя ноутбук, а сам пока подкрепись чем бог послал…
— Не Бог, а твоя подружка! — ухмыльнулся Алексей, откупоривая банку пива. — Ноутбук в комнате.
Он с наслаждением откусил бутерброд с бужениной и ломтиками розового помидора. Суета нового дня унесла фрагменты ночного сна из памяти, как река увлекает в резвом потоке ветви деревьев, облетевшую листву и пожухлую лесную траву.
7
Однажды Николай Бодров посетил литературную ярмарку, проходившую в павильоне «Ленэкспо». Помимо красочных стендов крупных издательств страны, там презентовали свои книги начинающие писатели. При входе посетителей встречала женщина средних лет. Она держала в руках книжку в мягкой обложке и обращалась с просьбой ее купить. Женщина виновато улыбалась, будто отвлекала людей от важных дел. А поодаль, в центре зала, другая писательница рекламировала свое творение. Говорила громко и напористо, размахивая книжкой в яркой обложке. Внешне обе писательницы были чем-то неуловимо похожи: возраст, невзрачный стиль одежды, пренебрежение косметикой. Бодров в тот раз отметил две противоположные схемы реагирования — нападения и защиты. Он купил книжку у той писательницы, что стояла у входа в павильон; жена едко подшучивала над ним после этого — повесть оказалась скучной и бессмысленной по содержанию. Какие-то переживания одинокой женщины, оставленной мужем и друзьями. Николай бросил чтение на тридцатой странице, и всякий раз, когда книга попадалась ему на глаза, он вспоминал унылое выражение лица писательницы, темные круги под ее глазами.
Поспать не удалось. Жена громыхала на кухне посудой с яростной ожесточенностью. Солнце радостно заливало спальню. В горле стоял сухой ком, ныла печень. Он одевался, слушая тяжелые шаги на кухне. Временами наши близкие люди готовы нас убить. Николай достал из шкафа свежее полотенце, пляжные тапочки; идея сходить в баню выглядела привлекательно, а мысль о холодном пивке после парной заставила его улыбнуться. Стоило ему выйти из комнаты, жена молниеносно появилась в прихожей. Двигалась она, как боец стиля смешанных единоборств, заряженная на нокаутирующий удар.
— Далеко собрался? — Лена ловила его взгляд с одержимостью психопата, а он старательно смотрел в сторону, не желая видеть клокочущее алое зарево над ее головой.
— В баню, — кратко сообщил Бодров, накинул куртку и стремительно покинул квартиру. Это был побег. Схема реагирования защиты. Он чувствовал свою вину, в отличие от неверной супруги. На улице Николай вспомнил, что впопыхах позабыл ключи от квартиры, но возвращаться не стал. Не хотелось портить очарование солнечного города. В сквере возле бани, в зарослях отцветающей черемухи, на двух скамейках расположилась компания молодых людей. Доносились обрывки фраз.
— Я тебе реально говорю! — кипятился худенький паренек с длинной русой челкой, спадающей ему на лоб. — Реально исчез!
Черноволосая девушка с прозрачно-синими глазами смеялась.
— Чем ты закинулся, Тарас? — добродушно улыбался высокий и розовощекий парень. — На чем сидел?
— Ничего, кроме пива, не пил! — возмущался парнишка. — Только что чувак стоял на месте, хлоп! И растаял как дым!
— Ты отвернулся, вот он и свалил! — предположила девушка.
— Вы тупые?! — обиделся парнишка с челкой.
— Точно под кайфом! — убежденно сказал розовощекий.
Николай не стал дожидаться завершения разговора. В холле было прохладно и влажно; витал аромат березовых веников. Он наклонился к окошку:
— Люкс…
— Карта, наличные? — Кассирша равнодушно смотрела на посетителя.
— Наличные… — Бодров протянул купюру, забрал билет и сдачу, медленно поднялся по лестнице на третий этаж. Спешить не хотелось. Предвкушение удовольствия порой заманчивей самого удовольствия.
Зал пустовал. Угрюмого вида банщик в распахнутом белом халате, обнажающем безволосую грудь, неохотно оторвался от изучения смартфона.
— Веник, белье возьмете? — Он равнодушно глянул на посетителя.
— Почем веники?
— Березовые — четыреста, дубовые — пятьсот.
— Дороговато…
— Так не сезон еще! — обиделся банщик. — После Троицы приходи, свежак в три раза дешевле продам. Скажи спасибо, что с прошлого лета остались!
— Спасибо! — усмехнулся Николай. — Давай дубовый…
Мужчина достал плотно упакованный в газетные листы бумаги веник.
— Дуб дольше листву держит! — сообщил он.
Бодров взял веник и накрахмаленную простыню. Выбрал удобное место в кресле напротив плазменной панели, — на экране беззвучно открывал рот насупленный репортер, мелькали военные машины, груженные солдатами. Николай разделся, опоясался полотенцем. По пути в отделение подошел к банщику, протянул смартфон и бумажник.
— Возьмете?
Мужчина кивнул.
— Пива или что покрепче?
— Пока нет.
Парилка была великолепна! Жаркая и сухая, но не в той мере, чтобы жгла дубовую листву на венике. Кроме него парился сердитого вида жилистый мужик лет шестидесяти, и какой-то высокий человек неподвижно сидел в темном углу на верхней полке. Николай распарил веник и с наслаждением обхаживал себя минут десять без остановки, пока не понял, что сердце готово выскочить из груди. Он вышел в мыльную и кинулся с головой в ледяную купель. Жар ударил в лицо, от прилива восторга закружилась голова. В зале он несколько минут сидел неподвижно, оглушенный и спокойный, чувствуя, как кожа покрывается приятными мурашками.
Когда влага испарилась
