Ночной театр - Викрам Паралкар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тут хирурга пробрал озноб, но вовсе не от услышанного: он вдруг нащупал отверстие в полой вене, в том самом месте, где сосуд входит в сердце. Не может быть. Он же проверял. А вдруг он сам, пальпируя сосуды, случайно проткнул дыру? Нет-нет, совершенно исключено. Должно быть, нож задел сосуд: тот как раз в месте удара. Дырка не рваная, лоскута нет, пришить нечего. Хирург вынул руку из грудной клетки мертвеца, чтобы туда заглянуть. А учитель продолжал:
— В загробном мире тоже есть религии, сагиб. Но не такие, как на земле. Даже самые истые верующие диву даются: получается, их священные книги ложь, а пастыри заблуждались. Так появляются новые религии, сшитые из обрывков старых. Некоторые мертвецы объявляют себя пророками и мудрецами — в общем, святыми. Они-де слышат глас божий и несут его слово всем, кто жаждет перерождения. Уж не знаю, какая им от этого корысть. Там ведь нет ни земельных владений, ни денег, ни золота. Может, просто любят власть.
Никакая это не дырка, а всего-навсего сгусток крови — прилип к стенке полой вены, и хирург принял его за часть сосуда. Хватит паниковать. Если пугаться каждой тени, недолго и самому отправиться на тот свет. Все крупные сосуды целы.
Но тогда откуда в грудной клетке столько крови? Не из-за прорехи в легком же?
Сосудики в углублении под ребром осмотреть было сложно: свет падал неудачно. Лезвие вполне могло их задеть, но хирург тщательно пропальпировал эту область и не заметил ничего подозрительного. Переставить торшеры ближе не получалось, и он попросил учителя перевернуться на бок, выгнуться влево и набрать в грудь как можно больше воздуху, чтобы углубление под ребром оказалось на свету. Учитель повернулся, обрамленная зеленой простыней рана раскрылась и закрылась, точно зев хищного растения, обагренный кровью жертвы. Наконец, пусть и не с первой попытки, но учитель все-таки принял позу, обеспечивавшую лучший обзор.
Артерия и вена сдулись под ребром, толком не разглядеть, где что. И кровь, которая могла бы указать на место надреза, не текла. Хирург провел пальцем по внутреннему изгибу ребра, но ничего не нащупал. Пожалуй, следовало предположить, что поврежден один из сосудов, да и перевязать их вслепую по обеим сторонам от раны. Он принялся отделять предполагаемую артерию и вену от того, что походило на нерв.
— И что вам сказал тот ангел, то бишь чиновник? Вы спрашивали его о боге?
— Спрашивал, но он ничего не ответил. Он о таких вещах старался не рассуждать.
— Неужели вы его не спросили, как возник мир? О загробной жизни? Об их чиновничьем аппарате?
— Об этом наш чиновник тоже умалчивал, но я там встретил одного скитальца, сагиб, очень странного человека, так вот, он утверждал, будто некогда был чиновником. И он сказал…
— Был чиновником? Почем вы знаете, что он не соврал?
— Не знаю. Я упомянул о нем потому лишь, что кое-какие его слова, быть может, ответят на ваш вопрос. Так вот, он говорил, что в качестве чиновника надзирал за одной провинцией. Следил за положением дел, вел списки рождений и смертей. Работа скучная, и он решил поиграть со своими подданными. Принял облик небесного посланца, спустился на землю…
— То есть во плоти?
— Именно. Кожа его сияла, как светлячок. Для небожителя это пара пустяков, но люди, завидев его, хлопались на колени. Он явился нескольким людям и сказал, что Бог дарует им великое могущество, если они докажут Ему свою преданность. Все эти люди бросили жен и детей, удалились в пещеры, питались кореньями и семенами, проводили дни в медитации. Особо рьяные едва не заморили себя голодом.
Чиновник подумал: к чему останавливаться на этом? И наделил их обещанным могуществом. Одному даровал силу десятка слонов. Другого научил заклинанию, чтобы вызывать огонь из воздуха. Третьему дал способность одним лишь взглядом насылать агонию. И такая началась жуть! Чиновник же смотрел и веселился.
Но он оказался слишком беспечен. Те люди сперва отомстили соседям, а потом принялись запугивать жителей других городов: мол, преклонитесь перед нами, а не то убьем вас и ваших детей. Тут-то другие чиновники и заметили этих чудовищ, наделенных нечеловеческими способностями. Мой знакомец в спешке разделался со своими творениями, чтобы замести следы, но было поздно. Правда выплыла наружу. Начальство признало его вину, отняло у него власть и силу и приговорило к худшему наказанию из возможных — вечному изгнанию на равнину смерти, причем обычным скитальцем.
Уж не знаю, так ли все было или мне попался полоумный, который и при жизни был не в себе (а может, тронулся умом после смерти). Он говорил, что обдумал свои проступки, переменился и раскаялся. И теперь желает лишь одного — нести в мир правду. Он-то мне и сказал, что даже чиновники не знают, есть ли бог. У них там своя иерархия, похожая на лестницу, ступени которой уходят все выше и выше: нижестоящие отчитываются перед вышестоящими и так далее. А что на самой вершине, никто не знает. Неизвестно даже, существует ли эта самая вершина.
Хирург завязал узелок под ребром учителя и сделал два надреза ножницами. Выудил кусок ткани, растянул между пальцами, повернул к свету. На стенке одного из сосудов — видимо, артерии — был надрез, как раз в том месте, где, скорее всего, и прошло лезвие ножа. Надрез был крошечный, но при определенных условиях и этого бы хватило, чтобы кровь залила всю грудную клетку. Хирург поворачивал ткань и так, и этак, разглядывал аккуратный квадратик в бликах света, пока не убедился, что действительно зашил смертельную рану. Поискал в душе хотя бы след облегчения, но не нашел.
На прореху в легком хирург наложил два шва. Нужно будет проделать отверстие в ребрах, чтобы вставить дренажную трубку. Он надрезал кожу вдоль нижнего ребра и углубил разрез, стараясь при этом не повредить диафрагму. Вставил трубку между ребрами и легким, так что внутренний конец оказался в грудной клетке, и петлями прикрепил к коже внешний. Убедившись, что трубка установлена как надо, соединил ребра и зашил мышцы между ними. Настала пора вернуть на место прочие слои грудной клетки — мышцы, соединительную
