Магиня для эмиссара - Надежда Кузьмина

   - Можно спросить? Почему вы так злы на него, ньера? Из-за измены?

   - Нет. Измена стала последней каплей. Но он был готов сделать ребенка лишенцем ради двухсот соленов.

   Холт помрачнел. Кивнул, сгреб розы и вышел из комнаты вон.

   Через четыре дня и четыре утренних веника от экс-супруга мы покинули Салерано. Я сделала почти все, что хотела: люстры в доме сияли, как в день, когда их впервые прицепили к потолку. Но важнее было то, что белесая муть в глазах тетушки Бетани сменилась легким туманом. Вылечить ее совсем мне не удалось - может, не хватило сил, может - умения. Но добрая женщина каждые пять минут порывалась меня расцеловать и утирала слезы, глядя на кружащих в небе чаек, - оказывается, она не могла разглядеть птиц уже больше пяти лет и успела позабыть, как те выглядят. Мы договорились переписываться - сейчас Бет это было вполне по силам. Кстати, учителю я сообщила, что переезжаю в другой город. Как появится адрес - дам о себе знать. И от него как раз пришло письмо, которое, по недостатку времени, я сунула в карман.

   На мне было новое платье из лавандового муслина с отделкой из золотистого кружева и летний капор с широкими лентами в тон. Если честно, надев этот наряд и заглянув в зеркало, я сама поразилась. На минуту даже показалось, что я почти красавица. Малышка в продвинутом подгузнике удобно устроилась в затянутой кисеей корзине у меня на руке.

   Погода была превосходной для путешествия - бегущие по небу быстрые кучевые облака, но без дождя. Последний раз поцеловала Бет, в сотый раз поклялась писать так часто, как смогу...

   - Ньера, карета ждет, - поторопил меня стоящий в дверях Холт.

   И не только карета. Эмиссара короля с семьей сопровождал десяток гвардейцев. А наших псов мы оставили Бетани - поедем потом в столицу - тогда уж прихватим их с собой.

   Отъезжая, оглянулась на крыльцо, рядом с которым курчавилась в глиняном вазоне пышно разросшаяся алая герань. До свидания, Салерано! Теперь наш путь лежал на север, в Паэнью - самый северный и самый большой порт страны. Там нам предстояло задержаться на месяц или полтора - уж как пойдет расследование...

   До вечера я была счастлива. Карета на мягких рессорах чуть покачивалась на ровной дороге, малышка спала под мерный перестук копыт, я дышала свежим воздухом и рассматривала сады, поля, поселки, мимо которых мы ехали. Холмы с оливковыми рощами, низкие каменные изгороди вдоль дороги, белые дома с крышами из красной черепицы, работающие в полях и на виноградниках крестьяне. Картина солнечного мира и привычного процветания...

   Гром грянул, когда вечером мы остановились в придорожном трактире на ночлег. Нам с Холтом, как мужу с женой, отвели общую комнату. Он, казалось, не возражал. Я тоже пожала плечами - не храпит, не пристает, даже не разговаривает. Так чего напрягаться? Вот я и не напрягалась, пока не распечатала письмо от учителя.

   "Привет, ученица!

   Рад был узнать о рождении твоей дочери. Ты как, еще не надумала вернуться в Виэнию? Я и аспирантура тебя ждем. Помнишь, мы мудрили с погодной магией? Появились новые соображения, но в письме этого не рассказать, нужно показывать.

   Я слышал о происшедшем в Салерано. Хорошо, что все обошлось, и ты не пострадала.

   Да, я получил от Раиндэлла лен Холта на хранение пакет с бумагами. Думаю, тебе следует знать, что он открыл два счета в Центральном Королевском банке - один на твое имя, а другой на имя Сонеали лен Холт, на десять тысяч соленов каждый. А еще отписал на твое имя кусок земли невдалеке от Лореции. Рад за тебя. Кстати, я хорошо знал его отца и помогал тому в паре сложных расследований.

   Только держи ухо востро. Если Холт-младший такой же хитрец, каким был его папаша, ты сама не заметишь, как окажешься втянутой по уши в его дела.

   Пиши почаще и дай знать, как соберешься сюда. Флигель свободен и ждет вас с малышкой.

   Твой учитель,

   Рассел лен Дилэнси".

   Вскинула глаза на сидящего в кресле с книгой Холта:

   - Ньер! Я прочла в письме учителя, что вы отписали на мое имя целое состояние! Зачем? Зачем эти деньги, поместье?

   Лицо Холта было невозмутимым.

   - Я обещал, помните, ньера? А еще я хочу дать вам возможность не думать о деньгах, а заниматься тем, чем нравится. Почему-то мне показалось, что вам будет интересно вести это расследование, - посмотрел мне прямо в глаза. - И, наконец, мне нужна ваша помощь, ньера.

   Я опустила ресницы, чтобы скрыть улыбку.

   Кажется, Холт хуже отца.

Глава 9

После выборов и после женитьбы

редко получаешь то, что хотел.

Р. Уилл

   Мне было интересно, где мы будем жить в Паэнье. И под каким видом туда прибудем. Вряд ли торжественное явление королевского эмиссара в сопровождении конвоя гвардейцев поспособствует успеху расследования. Ибо, узрев такую радость, все подозреваемые всё равно в чем, загрузив сундуки с неправедно нажитым и похватав в охапку домочадцев, резво дунут за горизонт. Тут как раз граница недалеко...

   - Вы ёрзаете, ньера.

   И долго он меня этим "ёрзаете" доставать будет? Что бы придумать такого в ответ? До чего меня допекло это "ньера"! Все-таки прежние непринужденно-дружеские отношения были намного приятнее. А какая радость трястись сутками в одной карете рядом с отстраненно-чужим ньером? Оставалось держать себя в руках и в рамках корректности и ничем не показывать своего раздражения или недовольства.

   Спокойно подняла глаза на Холта. Раз сам завел разговор, так отчего не пообщаться? Солнце уже наполовину погрузилось в дымку на западе, а до "Счастливой подковы", где мы собирались остановиться на ночлег, был еще почти час пути. Высказала вопросы и получила в ответ:

   - Все нужные нам документы уже изъяты под предлогом налоговой проверки. Это было сделано во всех оставшихся четырех портах еще до того, как начались аресты в Салерано.

   Кивнула. Умно, очень умно. С чисто налоговой точки зрения придраться в записях было не к чему, то есть уничтожать бумаги никто бы не стал. И виновным будет не с чего тревожиться. А налоговая проверка - дело неспешное, длиться может месяцами, и никого такая тягомотина не удивит...

   - Скажите, а где мы будем жить в Паэнье? - поинтересовалась я.

   Ясно, что в гостинице с горой секретных бумаг делать нечего. Все же расследования надо вести без шума, а не под шепоток половых и горничных, которые в два дня разнесут по всему городу весть, что приезжие зачем-то роются в записях таможни и грузовых декларациях. Значит, снимем дом?