Роза и кинжал - Рене Ахдие
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Чем я занимаюсь? – пришла в голову мысль. – Это же… смехотворно. Просто смехотворно. – Шахразада глубоко вздохнула. – Я и вправду гусыня. Шива не одобрила бы такой нерешительности с моей стороны. Как и Халид. – Она закрыла глаза и повторила про себя, точно заклинание: – Твое величие беспредельно. Ты способна на все».
Сказанные однажды слова Халида звучали, словно он стоял рядом.
Шахразада сбросила сандалии и привязала их к концам тикки, затем свернула косу в узел на затылке и решительно ступила на ковер.
Не было времени, чтобы волноваться о смехотворности задуманного.
Не было времени ни на что, если уж на то пошло.
Шахразада думала, что придется управлять ковриком, прижимая к нему ладони, но как только она шагнула на его поверхность босыми ступнями, в сердце возникло знакомое покалывающее ощущение, теплое и яркое.
– Ой! – не удержалась от тихого возгласа девушка, падая на колени и прижимая их к груди.
Магия разгоралась быстро, перетекая в конечности, и вскоре уже коврик взлетел, загнув вверх уголки, и начал подниматься над песком, будто воздушный змей в потоке ветра.
В душе́ Шахразады боролись две эмоции.
Первой был страх.
Для второй же пока не находилось названия.
По мере того как коврик медленно взмывал все выше и выше, по телу Шахразады так же постепенно разливалось тепло, пока не достигло самых кончиков пальцев. Пока не начало пульсировать в ушах и пощипывать в носу.
Власть.
Подобной которой Шахразада еще никогда не ощущала.
Страх тоже оставался, но его вскоре заглушило второе, пока безымянное чувство.
Не успев даже задуматься, она поняла, что уже инстинктивно знает, как управлять ковром – так рыба знает, как плавать.
«Он отнесет туда, куда стремится твое сердце, – вспомнились слова старого чародея, и сердце тут же откликнулось: – Домой. К Халиду».
Но Шахразада решительно впилась пальцами в ткань ковра и прошептала:
– Нет. Отнеси меня к Мусе Сарагосе.
Покалывающее тепло вокруг сердца взревело ярким пламенем и жидким огнем пробежало по всему телу, сорвав с губ невольный крик. И неожиданную улыбку.
Коврик плавной дугой взлетел еще выше, на уровень самых высоких из стен Рея, развернулся и устремился в усеянное звездами небо. Мир внизу исчез в потоке мигающего пламени.
Страх окончательно проиграл битву.
Победил восторг.
Шахразада заливалась смехом, пока ночной воздух проносился мимо. Она поднялась на колени и широко раскинула руки, пропуская между пальцами свистящий ветер и позволяя ему облетать себя сверху и с боков, но не сквозь нее. Никогда сквозь нее.
И ни на секунду не усомнилась, что коврик удержит свою пассажирку.
Она была водой в стакане, которая качалась и танцевала под одной ей слышимую музыку.
Здесь, наверху – выше, чем Шахразада когда-либо мечтала оказаться, – ветер мчался с ней рядом, а все остальное исчезло, размылось.
Однако она не боялась, так как сейчас могла посостязаться в скорости с вихрем.
Земли не существовало. Как и неба.
Здесь Шахразада наконец познала истинную беспредельность.
Страх больше никогда не возьмет над ней верх.
Юноша возле моря
Шахразада летела над пустыней, пока впереди не появилась скалистая гряда. За ней, возле самого горизонта, сверкало море.
Волшебный ковер преодолел огромное расстояние за очень короткий отрезок времени и снизился, когда приблизился к мысу, выступавшему над узкой полоской прибрежного песка. Луна все еще высоко сияла в небе, отражаясь в набегающих волнах бликами неяркого света. Вдоль самой кромки моря собиралась кружевная пена.
Шахразада наполнила легкие свежим воздухом с солоноватым оттенком. Пока коврик кружил над скалой, из-за гряды гор выглянуло строение с куполом из коричневого камня. Мраморные колонны, увенчанные языками пламени, часовыми стояли по углам. Широкие ступени спускались к прямоугольному бассейну с водой возле края мыса.
Ковер подлетел туда и завис прямо над возвышением из гладкого камня. Шахразада осторожно убрала босую ступню с шерстяной ткани, и волшебный предмет плавно приземлился.
По бокам от бассейна красовались два ряда остроконечных арок, между которыми стояли мраморные статуи мужчин и женщин. Они лили воду из сосудов или держали необычные приспособления, каких Шахразада не видела ни разу в жизни. Одно выглядело похожим на сферу, наполненную языками огня – или, возможно, вихрями ветра? Другое напоминало спиральную воронку из… песка?
Из расставленных вокруг бассейна приземистых медных горшков доносился аромат благовоний. В воздухе курился сизо-серый дым с ярко выраженным перечно-сладким запахом мирры. На фоне коричневатого камня особенно выделялась мозаичная облицовка из голубой ляпис-лазури.
Шахразада аккуратно скатала коврик в рулон, привязала его за спиной с помощью пашмины и только после этого решилась сделать осторожный шаг вперед.
Строение с колоннами походило на храм. Кажется, пустой, что было неудивительно, учитывая поздний час. Однако Шахразада на всякий случай все равно готовилась в любой момент выхватить кинжал, когда кралась мимо бассейна и медных горшков с курящимися благовониями к подножию широкой лестницы, и сумела не вздрогнуть от неожиданности, заметив знакомую фигуру на верхних ступенях.
Высокий мужчина в ниспадавшем до земли цветастом облачении, с кожаными манжетами-мангала на обоих запястьях и обритой налысо головой приветливо смотрел на гостью. Теплые темно-карие глаза сияли двумя путеводными маяками.
– А я все гадал, когда же вы почтите меня своим визитом, – с широкой улыбкой проговорил Муса Сарагоса и протянул к Шахразаде обе руки, приглашая ее подняться по лестнице.
Внезапно из-за увенчанных огнем колонн материализовались юноша и девушка примерно возраста гостьи, вооруженные короткими изогнутыми саблями, висевшими у каждого на левом бедре, и заняли место справа от наставника. Шахразада остановилась на нижней ступени и невольно потянулась к кинжалу на поясе.
Девушка приподняла канделябр из палисандра с тремя свечами, отчего на ее запястье пролились несколько восковых потеков.
– Здесь вы находитесь среди друзей, моя звездочка, – заверил Муса, с пониманием обозрев сцену, и еще шире улыбнулся. – В мире существует мало того, в чем я уверен, но могу поклясться жизнью – тут вы в безопасности.
– Прошу меня простить, Муса-эфенди, – вздохнула Шахразада, не спеша, однако, убирать ладонь с рукояти кинжала. – Временами я забываю, каково это – чувствовать себя в безопасности.
– Не нужно ничего мне объяснять, – отмахнулся собеседник.
– Надеюсь, что не нанесла своим поведением никому обиды, – переведя взгляд на молчаливых стражей, произнесла Шахразада. – И не причинила неудобств столь поздним визитом.
Незнакомка с любопытством склонила голову набок, качнув черными кудряшками, и внимательно посмотрела на гостью. Юноша же широко зевнул. Его прямые волосы топорщились с
