Территория нелюбви (СИ) - Перова Алиса

— Девчонки, вот вы где! — лыбится Вадик и тянет свободную руку к своей прекрасной половине.

Слава богу! Забирай её быстрее!

Но дверь снова распахивается и влетает… довольный Пал Ильич.

— Ну что, согрелась, русалочка? — весело и как ни в чём не бывало спрашивает у меня. — Домой поедем?

— Давно пора, — ворчу недовольно и пытаюсь привстать в своём коконе. Никак — голова кружится. Кажется, даже в бассейне я намного лучше себя чувствовала.

— Э, какой домой? А салют? — забеспокоился Вадик.

— Айка, дай-ка сюда ключи, — подрывается с места мама, — пока не потеряла. И идите уже все на салют.

Ох, ключи же!

Моя ценная добыча, зажатая в кулаке, кажется, вросла в мою ладонь, и я ухитрилась о ней забыть. Алкоголь — наш злейший враг! Нервно трепыхаюсь в одеяле, пытаясь высвободить руки, и злюсь. А под насмешливым взглядом Рябинина мне хочется рычать и кусаться. Это всё дурацкая водка! Мама бросается мне на помощь, но у неё свой интерес. Фу-ух, свободна!

— Алекс, возьми, — я протягиваю подрагивающую ладонь с ключами сестре. Меня так штормит, что подрагивает даже язык и лепечет невнятно.

— Боишься потерять? — спрашивает Алекс и неуверенно забирает ключи.

— Не-а, — я с облегчением откидываюсь на подушку. — Это теперь твоя машина.

— Ух ты, ничего себе! — радостно улыбается Стеф.

— Айка, идиотка тупая! — орёт мама не своим голосом и пытается выхватить у Алекс ключи. К счастью, безуспешно.

— Ай, ты чего, с ума сошла? — растерянно бормочет сестра. — Я не могу… да ты чуть не погибла из-за них!

— Пф-ф! Не погибла же! Я ещё, может, не готова изменять своему любимому «Пыжику», а к тому же, — перевожу торжествующий взгляд на Рябинина-старшего, — я терпеть не могу красненькие машинки!

Рябинин беззвучно смеётся, а мама едва сдерживается, чтобы не придушить меня.

— Но, главное, Алекс, я хочу, чтобы у тебя был надёжный и быстрый конь, на котором ты смогла бы ускакать от своего мужа, когда… — я смотрю на бледнеющего Вадика, — когда он надоест тебе своими слюнявыми поцелуями. Ну или если тебе, молодой рябинке, захочется к дубу перебраться…

— Какая же ты дура, мелкая, надо было тебя утопить, — рычит Вадик и получает от любимой супруги звонкую затрещину.

Моё хихиканье даже в собственных ушах звучит противно, но меня поддерживает Стешка.

— Так, всё, — мрачно командует Рябинин-старший, — по домам, алкаши!

— А я передумала! Требую продолжения банкета! — горланю из чувства противоречия, когда он закидывает меня себе на плечо прямо в одеяле. — О-о, дядя Паша решил тряхнуть стариной и пошалить? Поберегите старину, батенька, а то ведь отвалится! Ой, стойте, стойте, мы забыли свадебный торт для Ричарда!

Мой голос, совершенно охрипший и огрубевший, звучит, как у пропойцы.

— Айка, заткнись, — читаю по губам едва не плачущей Алекс.

— Совет да любовь, ребята! Горько! Горько!

Как же суматошно бьётся моё сердце…

И как же ему горько!.. Отчего так горько?..

Глава 10.1 Аика

Июнь

Шорох шин по крупному гравию нарушил тихую лесную идиллию. Две птицы испуганно вспорхнули с дерева и громко возмущённо застрекотали. Перед машиной резво промчалась встревоженная белка и, прыгнув на толстую сосну, стала зигзагом взбираться по стволу. Солнце, протиснувшееся сквозь густые заросли деревьев, обласкало непримятую травку, и на живом изумрудном ковре россыпью бриллиантов засверкала утренняя роса. А я вдруг поймала себя на том, что улыбаюсь. Теперь это моя территория — мой участок леса, мой кусочек безымянного короткого переулка… И мой дом, словно на маленьком лесном островке, отрезанном от соседей разросшимися соснами. Мой персональный рай…

Я паркую «Пыжика», глушу двигатель и в приоткрытое окошко вдыхаю головокружительный воздух. Сейчас это тоже только моё. Хочется откинуться на спинку сиденья, прикрыть глаза и просто дышать и слушать звуки леса. Но я не одна. Открываю дверь, и мой нетерпеливый пассажир ломится наружу, торопясь занять место на облюбованной им рябине. Симпатичное дерево, но ворон на рябине… Как-то несолидно.

— Я посажу для тебя дуб, — напоминаю Ричарду, наставив на него палец, и ворон одобрительно каркает.

Мой дом, смотрящий в лес пустыми глазами-окнами, откровенно говоря, выглядит… жутковато. Местами осыпавшийся кирпич, недостроенное крыльцо и захламлённый двор, огороженный дырявой сеткой-рабицей, почти целый год позволяли мне оттягивать момент купли-продажи и сбивать цену. Но теперь это всё моё. Я прикасаюсь щекой и ладонями к холодной кирпичной кладке и тихо обещаю: «Я вдохну в тебя жизнь… очень скоро».

Запрокинув голову, любуюсь на ясное голубое небо. Ни облачка… день будет тёплым. На моей памяти этот летний день всегда был погожим. Возможно, потому что сегодня день рождения Алекс… И моего брата. О нём мне думать совсем не хочется, но сегодня это неизбежно. Наверное, плохо — не любить своего брата, но на общепринятые понятия и общественное мнение мне совершенно плевать. Саньку даже дед Миша не любил! Хотя… он и Алекс не особо жаловал за её неуклюжесть и неулыбчивость. Стешку дед терпел, но недолго, потому что от неё у него начинала болеть голова. Зато со мной готов был проводить всё свободное время. И я с ним…

В мобильнике пиликает сообщение: «Сегодня чудом избежал расправы от смертельно ядовитого паучищи. Фото чудища прилагаю». Ого-го! Жесть — и правда чудовище! А у моего австралийца там не скучно!

Сейчас, когда у нас шесть утра, в Сиднее уже перевалило за полдень — разгар трудового дня. Хотя какой труд — воскресенье же! Во всём мире выходной. Знать бы, что это такое…

С Кириллом Андреевичем мы переписываемся уже полтора месяца. О чём? Да ни о чём! Короткие записочки-весточки. Он пишет интересные новости из тропиков, а я их коротко комментирую, когда есть настроение. Кирилл не нудный и совершенно не навязчивый — вопросы задаёт деликатные, в душу не лезет, но советом помочь всегда готов. Только мне на фиг не нужны его советы. А ему — мои. Он даже ни разу не просил показать моё фото и продолжает общаться с аватаркой, даже не догадываясь, что это надоевшая ему до оскомины Айка. Неужели ему правда не интересно, кто скрывается за Гейшей? А впрочем, чему удивляться — мне вот тоже совершенно безразлично, живёт он со своей пожилой блондинкой или нет. А может, он уже облысел и отрастил себе пупок? Фотку он тоже не обновляет… Зачем, спрашивается, мы вообще переписываемся?

Я взглянула на сообщение и вместо ответа отключила мобильник и достала нунчаки. Сейчас у меня по расписанию танцы!

Умею я танцевать, ясно?!

А Ли говорил, что я порхаю, как бабочка…

10.2

Мне десять лет…

Всего три недели, как не стало деда Миши, а моя жизнь изменилась резко и бесповоротно. Бабка Валя словно с цепи сорвалась — мимо пройти невозможно. Я думала раньше, что она меня просто не любит… Оказалось, бабка люто меня ненавидит. Наверное, убила бы, не задумываясь, если бы не боялась ответственности. И Сашка тоже озверел — налил втихаря мне коричневую краску в портфель и всё внутри испортил — и учебники, и спортивную форму. Это точно Санёк, больше-то некому. Тогда я отыскала в дедовой мастерской чёрную краску и вылила Саньку на голову.

Сначала было очень весело… И мне, и Стешке, и даже Алекс. А потом Сашкины вопли услышала бабка Валя… У-ух, как она меня била — и руками, и пинками, и дедовыми сапогами! Я уж думала, что костей не соберу, но девчонки меня спасли — Стефания пронзительным рёвом, а Алекс бабку кастрюлей огрела. Уже прогресс у сестрёнки! А потом пришла мама, обнаружила своего любимчика в плачевном состоянии (ему только перьев поверх краски не хватало) и тоже мне всыпала. Лупила долго, но ремнём уже не так больно.

В итоге Сашке сбрили рыжие вихры и даже целую неделю разрешили в школу не ходить. А у меня ни портфеля, ни учебников, ни спортивной формы. Хорошо, что с Алекс у нас программа одинаковая — с учебниками и вопрос временно решился. А с формой как быть? Я бы папу попросила купить, но он прилетит из командировки только через неделю. Пришлось идти к маме. Но мама влепила мне подзатыльник и послала в очень гадкое место. А ещё сказала: «Не плюй в колодец…»