Территория нелюбви (СИ) - Перова Алиса

Не стерпел и сейчас…

— Шалава! — добавил он и отправил бабку по маршруту, уже наверняка ею забытому. Мне же осталось лишь улыбаться.

И вот тут-то она и поняла, что дело нечисто, и заозиралась по сторонам. А Ричарда будто прорвало — он вдруг решил освежить себе память и выдал весь русский могучий, что в своё время успела вложить в него Бабаня. Надо сказать, преподавала она доходчиво — и детям за партой, и ворону на суку.

Старуха, когда разглядела, кто её благословляет, чуть богу душу не отдала. Какая уж тут тренировка? Пришлось извиняться за пернатого оратора, а потом забалтывать соседку и удовлетворять её неуёмное любопытство, пуская в ход профессиональные чары. В душе я, конечно, солидарна с Ричи, но враги среди новых соседей мне пока не нужны. Пока я не отгородилась от них.

Под пристальным наблюдением старухи и градом её вопросов я выгрузила из багажника контейнеры с саженцами и садовый инвентарь.

— Поздновато сажать задумали! — квакнула карга.

Да пошла ты, специалистка!

— А ты что это, никак сама рулишь? — последовал очередной и очень негодующий окрик. — Да куда ж родители смотрят?! Тебе годов-то сколько, соплюха?

Настроение работать напрочь пропало. А сорвусь сейчас на бабку, и Ричард мигом подключится. И капец старушенции! Игнорируя её возмущённые комментарии, я закрутила проволочкой калитку, прыгнула в машину и рванула с пробуксовкой, беспощадно обстреляв соседку гравием из-под колёс. Врубила музыку погромче, чтобы не слушать напутственные проклятия, и — домой! Ричи нагнал меня только за поворотом. Притормозив, я открыла ему дверцу и не сдержалась:

— Козёл ты, Ричард!

— Шалава!

Вот и поговорили!

10.8

А дома… Сизый туман! И не продохнуть!

Врываюсь в кухню — над горящей конфоркой чернеет некогда белая кастрюля с каким-то опасным содержимым, а рядом за столом сидит Стешка в весёленькой пижамке, уткнувшись носом в ноутбук. Слышу остервенелое карканье с балкона — Ричи даже оттуда учуял.

— Стеф, у тебя тампоны в ноздрях? — рявкаю на неё, выключив плиту и распахивая настежь окно.

— Ой, а чем это так воняет? — она поднимает на меня испуганные и слезящиеся от гари глаза.

— Твоим кулинарным шедевром, надо полагать!

— П-правда? Ой, прости, Айчик… А я… хотела тебе к-кашку рисовую сварить…

К-кашка и вышла!

— А-а, так вот, что там за вкуснятина!

— Ай, я не хотела… — лепечет несчастным голоском.

— Понятное дело! — пытаюсь говорить спокойно.

— А я, представляешь… отвлеклась всего на минутку… А тут так интересно!.. Ты знаешь, что если крыс пощекотать, они могут смеяться?

— В нашем доме уже не смогут!

— П-почему?

— Угорели все на хрен!

Шлёпая босиком по полу, в кухню вбежала мама в ночной рубашке.

— А что тут за пожарище? — прогундосила она, зажав пальцами нос.

— Твой завтрак, мам, — приветственно машу ей рукой. — С добрым утром!

— Неудивительно, — фыркает она, — у тебя всегда руки росли из задницы.

Стешка мгновенно встрепенулась от такой несправедливости и попыталась объяснить маме, как всё было на самом деле, но я уже мчусь по зову дверного звонка. Наверняка соседи всполошились…

— Айка, твою мать, ты весь дом спалить решила? — брызгая слюной, орет алкаш Пузиков из соседней квартиры.

Вот чьё добро надо срочно спасать! Продавленный топчан, телогрейку и сотню пустых бутылок. Я молча захлопываю дверь перед его носом и возвращаюсь к моей семье.

— Ай, ты не займёшь мне деньжат? — вопрошает мама уже благостным тоном, не забывая прикрывать нос ладонью. — Шурочке ведь надо цветы купить, а у меня не хватает…

А у тебя всю жизнь не хватает!

Я знаю, что это безвозмездный заём, но мама уже кривит губы и начинает ныть, что в день рождения единственного сыночка она не может быть рядом с ним. Жалостливая Стеф её утешает, однако мне обсасывать эту тему совсем не хочется, и я спешу поднять маме настроение, пообещав отсыпать денег. Действует мгновенно, она даже плакать забыла.

— А странно, почему Шурка не захотела праздновать в ресторане или у Павлика дома? — рассуждает мама.

Хм, у Павлика!

— Но у них же с Вадиком своя квартира, — напоминает Стеф.

— Да где там, в этой двушке, развернуться?!

Я не успеваю спросить, на сколько комнат мама собирается разворачиваться, потому что в дверь снова звонят. Ну, если опять Пузиков — дам в пятак!

Алекс врывается в квартиру взъерошенная, раскрасневшаяся, с лихорадочно блестящими глазами и смотрит на меня так, что мне немедленно хочется прикрыть свой пятачок.

— Спасибо за верного коня, Айка! — выпаливает она ломаным голосом и, нервно хохотнув, добавляет: — А ты ведь всё знала!

Неприятное предчувствие… как ледяной душ…

— Шурка… — из кухни вываливается удивлённая мама. — А ты чего тут делаешь, почему не готовишься?

— А я уже готова, мам! — Алекс смеётся, как сумасшедшая. — К дубу, например, перебраться!..

10.9

Истеричный смех Алекс прерывается то ли иканием, то ли всхлипыванием… Её губы дёргаются в болезненной гримасе… Алекс вздрагивает и снова смеётся — надрывно… зло. И смотрит на нас с ненавистью и отчаянием. Я молчу, потому что подходящие слова никак не приходят в голову, а бодрое одобрение типа «Вот и правильно!» — сейчас явно не в тему. Тем более, я и сама вовсе не уверена, что это правильно.

— А-аль, — тихо и плаксиво зовёт Стешка, а Алекс срывается с места и уносится в свою комнату.

— Она что, с дуба рухнула? — оторопело бормочет мама, когда за старшей дочерью с грохотом захлопнулась дверь. — А на какой дуб она собралась взобраться, ей же готовиться сейчас надо?.. Ох, — она всплеснула руками, — а я ведь даже ребёнка с днём рождения не поздравила!..

И мама навострила свои босые стопы вслед за Алекс. Ну пусть — она же… мама. Но уже спустя минуту из комнаты послышалось злое рычание сестры:

— У меня нет мужа! Ясно тебе?! Не-э-эту! — и испуганную родительницу вынесло обратно.

— Она чокнулась, — мама покрутила у виска, опасливо косясь на дверь, — надо что-то делать…

— Айчи-ик, с-сделай что-н-нибудь, — тихо и жалобно заскулила Стеф.

— Да хорош уже ныть! — рявкаю на неё.

Стешка испуганно прикрыла рот руками и беззвучно заплакала, дрожа и прижимаясь к стеночке. А во мне сейчас… ни капли жалости и раскаянья, лишь досада и растерянность…

Что мне сделать-то?..

— А ну, пасть свою закрой и не ори на ребёнка! — вызверилась мама и, с силой саданув меня кулаком по плечу, кинулась утешать младшенькую.

Я потёрла занывшее место и, абстрагируясь от своих страдающих домочадцев, оглянулась на входную дверь… Поехать и вытрясти душу из Вадика? Вот ведь, енот-потаскун! Или сперва постараться выяснить у Алекс масштаб катастрофы? Перевела взгляд в сторону комнаты, где спряталась от всех сестра… И снова на входную дверь, за которой кто-то настойчиво вдавил кнопку звонка и намертво прилип к ней пальцем. Чёрт, уже третий раз за это грёбаное утро!

Ага-а! На ловца и зверь бежит!

Вадик, весь всклокоченный, дёрганый, смотрит сквозь меня совершенно дикими глазами и сквозь меня же пытается прорваться в квартиру. Щас-с! Я грубо толкаю его в грудь…

— Айка, свали на хрен с дороги, — рычит он и, продолжая переть буром, зовёт: — Аля! Аленький, ты здесь?

— Вадичка?! — елейным голоском проворковала мама и поспешила к нам. — Сынок, да что у вас случилось-то?.. Что с Шурочкой? — и уже мне повелительно-визгливо: — Айка, да пропусти его, растопырилась тут!..

Она полна решимости помочь Вадику освободить от меня дверной проём, когда на лестничной площадке, задыхаясь от подъёма, нарисовался участковый.

— Фу-ух! Здрасьте, — тяжело выдохнул он и, заметив меня, виновато улыбнулся. — Айка, а я по твою душу…

Весёленькое выдалось воскресенье!