Территория нелюбви (СИ) - Перова Алиса

— Ошибаешься, Шум, — лепечут мои одеревеневшие губы и всё громче стучат онемевшие зубы.

— Ей и полминуты хватит, свали на хрен, Шум, — заканчивает вместо меня пока ещё бодрый Вадик и получает жёсткую подачу в бубен.

А ведь Шумов сегодня пришёл пожелать счастья молодым…

Об этом я размышляю, уже взбираясь на одуванчик. Кто-то дважды попытался ухватить меня за ноги, но пиджаки не дремлют. Молодцы! Я тоже. Правда, ноги мои ни хрена не чувствуют, ветер пробирает до костей, но загребущие руки работают с жадным энтузиазмом. Спасибо, Ли! Спасибо, Кирилл Андреевич, да пребудет с тобой тропическое счастье!

Фу-ух! Готово!

Я сжимаю в ладони ключ. Я тоже молодец! И мне спасибо!

Спуститься сил нет, а упрямства — ещё на парочку подъёмов и спусков. Но внизу раздаётся отборный мат и начинается настоящее рубище. Теперь мочат пиджаков и… Вадика. Телепаясь на холодном ветру, я наблюдаю, как с разных сторон в бассейн прыгают свежие «непромокаемые» пиджаки… Как взбирается на бортик взволнованная Алекс, но ей не позволяют нырнуть… Как плачет навзрыд Стефания, а мама танцует эротично-победный танец… И как спокойно и неподвижно курит Рябинин, взирая на свадебный переполох.

Слышу, как горланит Гарик, но почти не разбираю слов… Сжимая в зубах колечко от ключа и царапая ладони, бессильно сползаю по трубе и покидаю проклятый одуванчик, падая в чьи-то заботливые руки.

9.11

Кажется, на какое-то время я всё же выпала из реальности…

Нет, я не потеряла сознание и чувствую, как из холодных и мокрых объятий попадаю в горячие и крепкие. Меня куда-то несут… Надеюсь, это будет тёплое место. И сейчас, в мужских руках, я пытаюсь отыскать в себе тот самый колючий озноб, возникающий при чужих прикосновениях, неприятное жжение в груди, пульсацию в висках… Озноб нашёлся. Оно и неудивительно — околела я, как ледяная сосулька. Но тем сильнее я нуждаюсь в тепле этих сильных рук и льну к ним, прислушиваюсь к чужому учащённому дыханию, с наслаждением втягиваю запах… Такой… очень мужской запах — древесный с примесью бергамота и табака. Мне хочется продлить эти непривычные ощущения и совсем не хочется открывать глаза. А придётся…

— Что Вы натворили, Павел Ильич? — нервничает Алекс. — Повеселились? И как оно?

— Она что, бе-без с-сознания? А она очнётся? — горько всхлипывает Стеф.

— Дайте я заберу у неё ключи, а то потеряет, — это, конечно, заботливая мамочка.

— Ага, щ-щас! — я крепче сжимаю в ладони драгоценный ключ, распахиваю глаза и встречаю смеющийся карий взгляд.

Так и знала, что это Рябинин. Но, пока не видела, мне было намного уютнее. Теперь же мне не очень комфортно, и я начинаю активно ёрзать в его руках. Рябинин сжимает меня сильнее и усмехается.

— Не дёргайся, русалка, а то свяжу.

— Любите пожёстче, дядя Паша? — мой голос сильно осип и звучит не так язвительно, как задумывалось. Рябинин вздыхает и закатывает глаза.

— Айка, ты как, где болит? — рядом подпрыгивает Алекс. — Павел Ильич, нам нужен обогреватель и ещё… одеяло, наверное…

— И водочки, да побольше! — веселится Рябинин. — Аль, ты Вадимом лучше займись, а то этот придурок в туфлях занырнул.

— Ну, спасибо, — подаёт голос Вадик, — хоть кто-то обо мне вспомнил… и то недобрым словом.

Послышался звук открывающейся двери и в глаза ударил яркий свет, приятно пахнуло теплом и неприятно — кухней. Я тут же зарылась носом в мужской пиджак, укутывающий моё замёрзшее тело — здесь хорошо пахнет.

— Айчи-и-ик, — где-то поблизости тихонько поскуливает Стефания. — Ты т-только не умирай, п-пожалуйста.

Мне и смешно, и Стешку жалко. Тяну шею, чтобы увидеть сестрёнку и успокоить, но… позади грохает дверь…

— Сыно-ок! — раздаётся истеричный женский вопль.

О, боже — это Вадькина маман! Как же она пропустила самое интересное?

Рябинин морщится, как от зубной боли, но не оглядывается.

— Да что ж такое, Вадичка, мне только сказали! А я Колю пошла проводить… Да что ж я так не вовремя! Господи, ты же промок до нитки! Александра, ты-то куда смотрела?! Ты ж теперь жена! Ой, а ноги! Ой!..

— Мам, да не паникуй, я сейчас переоденусь, — недовольно ворчит Вадик.

— О-ой!..

— Вадим, иди с матерью, она тебя перепеленает! — раздражённо командует Рябинин-старший.

— А ты вообще заткнись, кобель! Носишься с какими-то шалавами вместо того, чтобы сына спасать.

Вот коза драная! Никогда мне не нравилась Вадькина мамаша.

— Так! — громко рявкает Алекс. — Рот свой закройте, Светлана Игоревна!

— Что-о-о? Вадик, ты это слышал? Вот это ты нам удружил! — верещит тётя Света. — Павел, а ты что молчишь?!

— Какая свадьба без драки, Свет?! — смеётся Рябинин и подмигивает мне.

— Шурка, мочи свекруху, я помогу! — с азартом вклинивается мама в семейные разборки.

— Тёть Насть, да Вы хоть перестаньте! Всё-всё, мам, успокойся, пошли, — мечется бедный Вадик.

— Какая я тебе, на хрен, тётя, кабан? — оскорблённо взвыла мама, а Рябинин ускорил шаг и рванул куда-то вверх по ступенькам.

К счастью, Вадик быстро утащил свою мамашу и большой свары удалось избежать.

— А Вам она не очень нравится, да? — заглядываю Рябинину в глаза.

— Кто — твоя мама?

— Ваша жена, — мне вдруг очень хочется добавить «бывшая и престарелая», потому что она прилично старше его, но я всё же прикусываю язык.

— Светка-то? Почему не нравится? — Рябинин задумывается на несколько секунд, наверное, перечисляя про себя, почему она ему не нравится. — М-м… Она хорошая мать… Просто немного шумная.

— А я? — слова вырываются прежде, чем формируется мысль.

— Что — ты? — хмурится Рябинин и пинком открывает очередную дверь.

Но я не смотрю по сторонам…

— Я… Вам нравлюсь?

Карие глаза опасно сузились, и мне стоит немалых усилий выдержать этот тяжёлый немигающий взгляд. И ещё я совсем не уверена, что именно хочу услышать в ответ… и зачем вообще об этом спросила. Короткое «нет» мне точно не понравится. А если «да»? И что тогда делать? Но… вопрос — не воробей, уже вылетел. А может, он не расслышал?..

— Спортсменка ты хорошая, — наконец, произносит Рябинин. Расслышал. И теперь почти швыряет меня на что-то мягкое.

Озираюсь — большая кровать. С двух сторон тут же подлетают Алекс и Стефания — обнимают, щупают…

— Павел Ильич, отвернитесь, — командует Алекс и кутает мои ноги в свою беленькую меховую накидку.

Но он будто и не слышит. В распахнутой белой рубашке, почему-то без пуговиц, он выглядит непривычно взъерошенным и… злым. На меня? Рябинин отстраняет от меня Алекс и резко наклоняется к моему лицу:

— А вот партнёрша из тебя никакая, — кривит губы и добавляет: — Танцуешь плохо.

9.12

Рябинина давно нет в комнате, а вернее, в гостиничном номере, где он меня сгрузил и умчался наводить порядки. Но разлившееся в воздухе напряжение до сих пор отравляет моё настроение. А ещё водочные пары напрочь выжгли обоняние. Но это всё же лучше, чем нюхать рябининский прокуренный пиджак.

Урод! И ещё полстакана водки влил мне в рот. Фу! Как же это было горько! И теперь в моей голове горячо и нервно. И тошнит… Домой хочу — к Ричарду. Но до сих пор валяюсь на казённой кровати, растёртая вонючей водкой по самые уши и закутанная в тёплое одеяло. С одной стороны тихо вздыхает и жмётся ко мне Стеф, с другой — маячит Алекс. Достала уже своими нравоучениями! Где ж её супружник? Сбежал?

— Шурик, да хорош уже балаболить, башка от тебя болит, — не выдерживает мама. Она развалилась в кресле и обеими руками держится за голову.

— Пить надо было меньше, — переключилась на неё Алекс.

— Поучи ещё мать! У тебя свадьба, между прочим! То есть торжественный запуск письки в эксплуатацию. А твой муж неизвестно где и кого эксплуатирует.

Алекс аж перекосило от гнева, и быть бы скандалу, но очень своевременно в номер ввалился счастливый и пьяный муж. В одеяле и тапочках.