Серебряный век. Лирика - Антология

Мне снилось

Мне снилось: мы умерли оба,Лежим с успокоенным взглядом.Два белые, белые гробаПоставлены рядом.

Когда мы сказали: «Довольно»?Давно ли, и что это значит?Но странно, что сердцу не больно,Что сердце не плачет.

Бессильные чувства так странны,Застывшие мысли так ясны,И губы твои не желанны,Хоть вечно прекрасны.

Свершилось: мы умерли оба,Лежим с успокоенным взглядом.Два белые, белые гробаПоставлены рядом.

Жираф

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взглядИ руки особенно тонки, колени обняв.Послушай: далеко, далеко, на озере ЧадИзысканный бродит жираф.

Ему грациозная стройность и нега дана,И шкуру его украшает волшебный узор,С которым равняться осмелится только луна,Дробясь и качаясь на влаге широких озер.

Вдали он подобен цветным парусам корабля,И бег его плавен, как радостный птичий полет.Я знаю, что много чудесного видит земля,Когда на закате он прячется в мраморный грот.

Я знаю веселые сказки таинственных странПро черную деву, про страсть молодого вождя,Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.

И как я тебе расскажу про тропический сад,Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав…Ты плачешь? Послушай… далеко, на озере ЧадИзысканный бродит жираф.

Озеро чад

На таинственном озере ЧадПосреди вековых баобабовВырезные фелуки стремятНа заре величавых арабов.По лесистым его берегамИ в горах, у зеленых подножий,Поклоняются странным богамДевы-жрицы с эбеновой кожей.

Я была женой могучего вождя,Дочерью властительного Чада,Я одна во время зимнего дождяСовершала таинство обряда.Говорили – на сто миль вокругЖенщин не было меня светлее,Я браслетов не снимала с рук.И янтарь всегда висел на шее.

Белый воин был так строен,Губы красны, взор спокоен,Он был истинным вождем;И открылась в сердце дверца,А когда нам шепчет сердце,Мы не боремся, не ждем.Он сказал мне, что едва лиИ во Франции видалиОбольстительней меня,И как только день растает,Для двоих он оседлаетБерберийского коня.

Муж мой гнался с верным луком,Пробегал лесные чащи,Перепрыгивал овраги,Плыл по сумрачным озерамИ достался смертным мукам.Видел только день палящийТруп свирепого бродяги,Труп покрытого позором.

А на быстром и сильном верблюде,Утопая в ласкающей грудеШкур звериных и шелковых тканей,Уносилась я птицей на север,Я ломала мой редкостный веер,Упиваясь восторгом заране.Раздвигала я гибкие складкиУ моей разноцветной палаткиИ, смеясь, наклонялась в оконце,Я смотрела, как прыгает солнцеВ голубых глазах европейца.

А теперь, как мертвая смоковница,У которой листья облетели,Я ненужно-скучная любовница,Словно вещь, я брошена в Марселе.Чтоб питаться жалкими отбросами,Чтобы жить, вечернею пороюЯ пляшу пред пьяными матросами,И они, смеясь, владеют мною.Робкий ум мой обессилен бедами,Взор мой с каждым часом угасает…Умереть? Но там, в полях неведомых,Там мой муж, он ждет и не прощает.

Поединок

В твоем гербе – невинность лилий,В моем – багряные цветы.И близок бой, рога завыли,Сверкнули золотом щиты.Я вызван был на поединокПод звуки бубнов и литавр,Среди смеющихся тропинок,Как тигр в саду, – угрюмый мавр.Ты – дева-воин песен давних,Тобой гордятся короли,Твое копье не знает равныхВ пределах моря и земли.Вот мы схватились и застыли,И войско с трепетом глядит,Кто побеждает: я ли, ты ли,Иль гибкость стали, иль гранит.Я пал, и, молнии победней,Сверкнул и в тело впился нож.Тебе восторг – мой стон последний,Моя прерывистая дрожь.И ты уходишь в славе ратной,Толпа поет тебе хвалы,Но ты воротишься обратно,Одна, в плаще весенней мглы.

И, над равниной дымно-белойМерцая шлемом золотым,Найдешь мой труп окоченелыйИ снова склонишься над ним:

«Люблю! Ты слышишь, милый, милый?Открой глаза, ответь мне: «Да».За то, что я тебя убила,Твоей я стану навсегда».

Еще не умер звук рыданий,Еще шуршит твой белый шелк,А уж ко мне ползет в туманеНетерпеливо-жадный волк.

Христос

Он идет путем жемчужнымПо садам береговым.Люди заняты ненужным,Люди заняты земным.

«Здравствуй, пастырь! Рыбарь, здравствуй!Вас зову я навсегда,Чтоб блюсти иную паствуИ иные невода.

Лучше ль рыбы или овцыЧеловеческой души?Вы, небесные торговцы,Не считайте барыши.

Ведь не домик в ГалилееВам награда за труды, –Светлый рай, что розовееСамой розовой звезды.

Солнце близится к притину,Слышно веянье конца,Но отрадно будет СынуВ Доме Нежного Отца».

Не томит, не мучит выбор,Что пленительней чудес?!И идут пастух и рыбарьЗа искателем небес.

«Рощи пальм и заросли алоэ…»

Рощи пальм и заросли алоэ,Серебристо-матовый ручей,Небо бесконечно голубое,Небо, золотое от лучей.

И чего еще ты хочешь, сердце?Разве счастье – сказка или ложь?Для чего ж соблазнам иноверцаТы себя покорно отдаешь?

Разве снова хочешь ты отравы,Хочешь биться в огненном бреду,Разве ты не властно жить, как травыВ этом упоительном саду?

Капитаны

На полярных морях и на южных,По изгибам зеленых зыбей,Меж базальтовых скал и жемчужныхШелестят паруса кораблей.

Быстрокрылых ведут капитаны –Открыватели новых земель,Для кого не страшны ураганы,Кто изведал мальстремы и мель,

Чья не пылью затерянных хартий –Солью моря пропитана грудь,Кто иглой на разорванной картеОтмечает свой дерзостный путь

И, взойдя на трепещущий мостик,Вспоминает покинутый порт,Отряхая ударами тростиКлочья пены с высоких ботфорт,

Или, бунт на борту обнаружив,Из-за пояса рвет пистолет,Так что сыпется золото с кружев,С розоватых брабантских манжет.

Пусть безумствует море и хлещет,Гребни волн поднялись в небеса –Ни один пред грозой не трепещет,Ни один не свернет паруса.

Разве трусам даны эти руки,Этот острый, уверенный взгляд,Что умеет на вражьи фелукиНеожиданно бросить фрегат,

Меткой пулей, острогой железнойНастигать исполинских китовИ приметить в ночи многозвезднойОхранительный свет маяков?

Вы все, паладины Зеленого Храма,Над пасмурным морем следившие румб,Гонзальво и Кук, Лаперуз и де Гама,Мечтатель и царь, генуэзец Колумб!

Ганнон Карфагенянин, князь Сенегамбий,Синдбад-Мореход и могучий Улисс,О ваших победах гремят в дифирамбеСедые валы, набегая на мыс!

А вы, королевские псы, флибустьеры,Хранившие золото в темном порту,Скитальцы-арабы, искатели верыИ первые люди на первом плоту!

И все, кто дерзает, кто хочет, кто ищет,Кому опостылели страны отцов,Кто дерзко хохочет, насмешливо свищет,Внимая заветам седых мудрецов!

Как странно, как сладко входить в ваши грезы,Заветные ваши шептать именаИ вдруг догадаться, какие наркозыКогда-то рождала для вас глубина!И кажется: в мире, как прежде, есть страны,Куда не ступала людская нога,Где в солнечных рощах живут великаныИ светят в прозрачной воде жемчуга.

С деревьев стекают душистые смолы,Узорные листья лепечут: «Скорей,Здесь реют червонного золота пчелы,Здесь розы краснее, чем пурпур царей!»

И карлики с птицами спорят за гнезда,И нежен у девушек профиль лица…Как будто не все пересчитаны звезды,Как будто наш мир не открыт до конца!

Только глянет сквозь утесыКоролевский старый форт,Как веселые матросыПоспешат в знакомый порт.

Там, хватив в таверне сидру,Речь ведет болтливый дед,Что сразить морскую гидруМожет черный арбалет.

Темнокожие мулаткиИ гадают, и поют,И несется запах сладкийОт готовящихся блюд.

А в заплеванных тавернахОт заката до утраМечут ряд колод неверныхЗавитые шулера.

Хорошо по докам портаИ слоняться, и лежать,И с солдатами из фортаНочью драки затевать.

Иль у знатных иностранокДерзко выклянчить два су,Продавать им обезьянокС медным обручем в носу.

А потом бледнеть от злости,Амулет зажать в полу,Все проигрывая в костиНа затоптанном полу.

Но смолкает зов дурмана,Пьяных слов бессвязный лет,Только рупор капитанаИх к отплытью призовет.

Но в мире есть иные области,Луной мучительной томимы.Для высшей силы, высшей доблестиОни навек недостижимы.

Там волны с блесками и всплескамиНепрекращаемого танца,И там летит скачками резкимиКорабль Летучего Голландца.

Ни риф, ни мель ему не встретятся,Но, знак печали и несчастий,Огни святого Эльма светятся,Усеяв борт его и снасти.Сам капитан, скользя над бездною,За шляпу держится рукою.Окровавленной, но железноюВ штурвал вцепляется – другою.Как смерть, бледны его товарищи,У всех одна и та же дума.Так смотрят трупы на пожарище,Невыразимо и угрюмо.И если в час прозрачный, утреннийПловцы в морях его встречали,Их вечно мучил голос внутреннийСлепым предвестием печали.Ватаге буйной и воинственнойТак много сложено историй,Но всех страшней и всех таинственнейДля смелых пенителей моря –О том, что где-то есть окраина –Туда, за тропик Козерога! –Где капитана с ликом КаинаЛегла ужасная дорога.

Волшебная скрипка