Однажды в СССР - Андрей Михайлович Марченко

– Да хоть пожарных! – ответил Аркадий, но ярость сбавил. – Дайте жалобную книгу.

Таковой не оказалось. Тогда Аркадий затребовал старшего. Его тоже не нашлось. В отчаянье Аркадий с таксофона, висящего между первым и вторым этажом, набрал Вику – почему он не догадался об этом раньше?..

Телефон зазвонил в десятом часу, когда семья уже мысленно отходила ко сну. Трубку взяла Вика.

– Слушаю?

– Вика… – Аркадий был так напуган, что девушка не сразу узнала его голос. – Вик, помоги?.. Вика, все плохо!..

– Ты что, кого-то убил?..

Она почти угадала.

…Выслушав Аркадия, она велела тому оставаться на месте и принялась звонить уже сама. Вскоре на лестнице, что вела к таксофону, появилась Валентина. Вид она имела при этом сонный и слегка взлохмаченный. Но суть проблемы она, не смотря на сбивчивость речи Аркаши, уловила быстро и цепко, кивнула и отправилась к больной. Ей хватило взгляда, мимолетного касания запястья Светланы Афанасьевны, чтоб составить свое мнение. Затем она позвала санитаров, и уже через четверть часа каталка ехала пустыми и темными аллеями больницы.

Ночь уже освежила воздух, где-то шумели машины, ревел компрессор на заводе. За квартал на кривых рельсах грохотал трамвай.

Каталка проехала мимо морга и вскоре вкатила в приемный покой другого отделения. Тут было тихо, тускло горел свет в коридорах, в палатах. Больную приняли, тут же определили в палату.

– Ну, все, до утра отдыхай, – распорядилась Валентина. – Все равно доктор раньше утреннего обхода не появится.

– Но как же…

– Придет в себя – ей помогут. А хуже уже не будет. Приходи утром – сказано тебе.

Взяв Аркадия за руку, она вывела его словно ребенка из здания, на воздух. Тот освежил парня, но и заставил вспомнить о том, как он устал. До дома была недалече, и Аркадий действительно пошел домой, он провалился в сон, едва коснувшись головой подушки.

Проснулся без будильника, надеясь, что события вчерашнего дня были дурным сном. Но, заглянув в комнату матери, понял, что это не так. Он не пошел на работу, а побежал в больницу.

Он спешил по тем же аллеям, коими везли каталку ночью. Нынче в пижамах по тропинкам гуляли пациенты, но было едва ли шумней, нежели ночью. Аркадий вспоминал дорогу и остановился лишь у корпуса, словно налетел на невидимую стену: над входом значилось: «Онкологическое отделение».

Аркадий огляделся: нет ли ошибки?.. Нет, прямая аллея не давала ему шанса свернуть не там. Ему оставалось лишь пройти в двери.

–

В приемном покое больницы, словно в зале ожиданий, сидел Аркадий. Вышел доктор, печально пожал плечами:

– Оперировать? Опухоль уже не операбельна.

Мама была еще жива, хотя и без сознания. Он рыдал у ее кровати, пока были слезы. Сам словно оказался пациентом больницы. Его навещали друзья. Приходил Пашка, рассказывал о заводе: от имени друга он написал заявление на свой счет, и теперь Аркадия могли не волновать прогулы.

Впрочем, тогда его не волновало ничто, кроме матери. Он бы и забывал есть, если б Вика не напоминала ему об этом. Она носила ему каши и бутерброды. Заходила и Валя. Обычно приносила ему таблетки, от которых должно было стать легче. И если они приносили облегчение, то как бы ему было тяжело без них?

Врачи говорили Аркадию, что они делают все, что в их силах. Но юноша в этом сомневался: из ординаторской порой было слышно, как там азартно играют в домино. От последней иллюзии Аркадий избавился, когда мать, так и не пришедшую в сознание, попытались выписать домой.

Юноша сотворил скандал, его сгладила Валентина, вывела на улицу.

Они присели на аллее. Мимо прогуливались пациенты, и Аркадий ненавидел их за то, что те в сознании.

– Как ты догадалась, что у нее рак?.. – спросил Аркадий.

– При непонятных случаях – везите в онкологию, – пожала плечами Валентина.

– Что мне делать?.. Может, есть возможность отвезти в Москву? Там помогут?

– В Москве своим не всегда помогают.

– А если дать взятку?

– Раку денег не дашь. От него даже партийные мрут, хотя клиники у них не чета нашим. А у нас тут чуть не у всех больных – одно лекарство, обезболивающее, морфий.

Валя вздохнула, набралась сил и продолжила.

– Аркаш… Она мучается, ты мучаешься… Послушай, давай я с медсестрой договорюсь, и мы ей поставим укол. И все закончится.

Аркадий не сразу понял, о чем речь. Когда понял – ударило в голову так, что он зашатался на лавочке, потом насупился, встал и двинулся на Валентину.

– Аркаш, ты что?.. Успокойся…

– Брысь, мразь, – заскрипел тот зубами.

Девушка еще раз вздохнула, и, поднявшись, заспешила прочь.

Глава 19

…Она позвонила по старому номеру Аркадия, спросила его, хотя отлично знала, что кабинет он свой освободил. Разыграв удивление, разговорила младшего Легушева, принялась флиртовать. Тот ответно был не против легкомысленного разговора. Беседа переросла в обоюдное желание встретиться, что и произошло в скором времени.

Владлен определенно умел ухаживать, умел он также нравиться. На свидание он пришел во всем светло-кремовом, и букет из красных роз на этом фоне смотрелся красиво, богато. Девушке еще был припасен подарочек – крохотный флакон духов в изящной и остроумной упаковке.

На третьем свидании Маша ему отдалась.

Снова был умеренно красивый букет из трех роз, подарок, сеанс в кино – как раз крутили свежую ленту «Бегство мистера Мак Кинли».

«…

Вот твой билет, вот твой вагон.

Все в лучшем виде одному тебе дано:

В цветном раю увидеть сон -

Трехвековое непрерывное кино

…»

– пел Высоцкий

На экране мелькали шикарные заграничные авто, салоны, реклама. И чтоб посмотреть на это великолепие набился полный зал. Фильм вышел в прокат еще зимой, но многие шли на фильм во второй, в третий раз. К тому же, в городе стоял курортный сезон, потому все билеты были проданы еще за три часа до сеанса.

Но Маша и Владлен заняли лучшие места: Легушев утром зашел в горком партии и взял билеты, забронированные на всякий случай.

Из кинотеатра вышли в сумерках, гуляли по набережной, и Владлен рассказывал о Москве, о Ленинграде.

Затем недолго посидели на террасе ресторана «Приморский», который стоял меж пансионатами на склоне азовских круч. На рейде у хлебной гавани загорались корабельные огни. С пристани сходили последние пассажиры прогулочных катеров. Последним пришвартовался катер, прибывший из Ейска. Избавившись от живого груза, экипаж гасил в салоне огни и вел свой корабль на стоянку.

…Из ресторана вышли в начале одиннадцатого, и в вызванном