Эффект разорвавшейся бомбы. Леонид Якобсон и советский балет как форма сопротивления - Дженис Росс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Должно быть, эта информация вызвала у детей противоречивые эмоции. Они поняли, что, в то время как их семьи в столице голодают, сами они наслаждаются относительным комфортом благодаря помощи иностранного государства. Возможно, именно этим ранним опытом культурного аутсайдерства у себя на родине (пусть и на окраине этой родины) можно объяснить тот факт, что Якобсону не претил статус еврейского артиста-чужака, принятый им во взрослой жизни. Неудивительно и то, что он выбрал профессию хореографа, в каком-то смысле «создателя миров». Каким бы отверженным ни чувствовал себя Якобсон в силу своего еврейства, однако, заходя в репетиционный зал он, вопреки всей сложности и неприветливости внешнего мира, мог создать внутри нужный себе самому мир.
Учитывая хаос, творившийся в то время в России, сама возможность получения писем по почте уже была результатом подвига со стороны оказывающих поддержку организаций. После 18 месяцев полного неведения дети смогли получить весточку от своих родных. Наладить почтовый обмен помог живший в Гонолулу американский журналист и сотрудник Красного Креста Райли Аллен, неоднократно помогавший Барлу Бремхоллу спасать детей. К концу 1919 года Транссибирская магистраль оказалась взорванной в стольких местах, что из железной дороги она превратилась в отдельные участки, заваленные ржавым ломом. Перевозить по ней людей, равно как и письма, стало невозможно. Однако Аллен полагал, что для детей важно сохранить связь с семьей. Кроме того, он понимал, что дети еще в течение многих месяцев не смогут вернуться домой. Так что благодаря упорству Бремхолла в конце концов удалось добиться того, чтобы письма, которые дети слали на восток, в обход восточной части России, попадали в Петроград с запада, избегнув хаоса Гражданской войны. Фактически письма облетали весь земной шар, заранее намечая тот путь, который в конечном итоге пришлось проделать, чтобы добраться до дома, самим детям [Miller Е 1965: 101].
Именно сотрудники американского консульства переправляли почту Петроградской детской колонии в Америку через океан, а оттуда в Стокгольм через Северное море. Оттуда нейтральное шведское правительство отправляло письма в Международный Красный Крест в Таллине (Эстония), а затем в Петроград. Известно, что, когда из писем просочилась наружу информация о том, как Американский Красный Крест заботится о детях, большевистское правительство попало в неловкую ситуацию – ведь дома в России продовольствия по-прежнему не хватало. Тогда нарком просвещения Луначарский опубликовал в «Известиях» телеграмму, в которой утверждалось, что якобы дети в Петроградской детской колонии живут в ужасных условиях, физически и морально страдают, потому что с ними жестоко обращаются [Miller Е 1965: 102]. Неизвестно, знали ли дети, что ими воспользовались в качестве оружия пропаганды в противостоянии Советского Союза с Америкой. Как бы то ни было, это стало еще одним фронтом в условиях бушевавшей вокруг них Гражданской войны и социальной катастрофы.
Рис. 7. Шестнадцатилетний Якобсон (стоит, шестой слева) на борту «Иомей Мару» с другими детьми из Петроградской детской колонии. Коллекция Джейн Свон
Когда стало очевидно, что вернуть детей в Петроград по суше невозможно, Бремхолл решил, что единственно возможный вариант – возвращение по морю, кругосветное путешествие на восток наподобие того, которое совершали их письма. Поначалу он пытался посадить их на какой-нибудь русский корабль. Но поскольку новое большевистское правительство объявило, что отныне все частные суда принадлежат народу, то частные российские суда, чтобы избежать национализации, вскоре совсем перестали заходить во Владивосток. Тогда Бремхолл решил поступить иначе: в течение нескольких следующих месяцев он собирал средства на аренду и оснащение маленького японского грузового судна «Йомей Мару», принадлежавшего пароходной компании «Кацуда» и лишь недавно совершившего свой первый рейс. Этот корабль был рассчитан на 60 человек, но Бремхоллу удалось разместить на нем целую тысячу: 780 детей, а также японского капитана с экипажем, врачей и медсестер из Красного Креста, одного стоматолога, учителей, поваров и нескольких немецких военнопленных, направленных в Берлин.
За те несколько месяцев, пока Бремхолл искал, а затем переоборудовал судно «Йомей Мару», жизнь детей снова стала непростой. Кончались запасы продовольствия, заняться было нечем, и это особенно тяжело повлияло на старших мальчиков, среди которых были Леонид и его братья. После смерти балетмейстера в его личных вещах были найдены две тетради, относящиеся ко времени, проведенному на «Русском острове» неподалеку от Владивостока. «Лучше не злись и не лезь в драку, когда они обзывают тебя красавчиком», – такую запись оставил в тетради некто Влад 2 марта 1920 года. «На память будущему поэту» – так озаглавлена другая запись от 3 марта 1920 года, в которой юный товарищ Якобсона предсказывает ему творческую славу: «Только сильным суждено пройти через бурю. Царство мысли безгранично. Твое призвание – совершить доброе дело на родине». «Но путь твой не будет легким», – предупреждает пишущий. Все эти записи были всего лишь мальчишеской бравадой, обычными посланиями из числа тех, что дети оставляют друг другу в дневниках. Однако мы можем почерпнуть из них нечто большее: мальчик-подросток с удовольствием фиксирует реакции окружающих людей, дирижирует ими и, похоже, является фаворитом группы. На внутренней стороне обложки хозяин тетради просит друзей писать только чернилами и только на лицевой стороне страниц. «Прошу друзей писать в мой альбом и вспоминать меня почаще в жизни», – отмечает он на титульном листе. Многие мальчики, да и девочки, оставили ему в альбоме нежные, а порой даже очень эмоциональные послания. Если бы существовала школа культурных героев, она должна была бы выглядеть примерно так[61].
В
