Вершина мира. Книга первая - Евгения Прокопович

Понукаемая Васькой я, умылась холодной водой, и потопала наверх. Тетка права, это я сама себе проблем навыдумывала, а Влад действительно ко всему проще относится и никакого душевного надлома из-за этой порки не испытывает. Ну, доктор, и кто кого наказал?! Я хмыкнула и покачала головой, радуясь, что возвращается обычный для меня сарказм.

Дверь в нашу комнату была приоткрыта, я тронула ее кончиками пальцев, собираясь открыть, но в последний момент остановилась. В комнате слышалось невнятное шевеление.

— Что я тебе говорил, — тоном прорицателя спросил Арсений, — нечего перед ней выпендриваться, вон чего вышло!

Ой, доооктор, подслушивать нехорошо! Нехорошо, нехорошо, а хочется!

— Ага, — согласился Влад, — думал, убьет.

— Вот- вот, — кивнул Сеня, — и от мамани тумаков отхватил. Кстати, зря ты все это затеял.

— Мне хотелось, что бы она на меня посмотрела, — признался Влад, — а то все со своим Максом носится. Максюшенька то, Максюшенька это, — начал кривляться он, подражая мне.

— Подожди, — остановил его пораженный Сенька, — ты что ж, действительно Аньку к Максу ревнуешь?

— Не ревную я никого, — обозлился Влад до того, что почти выкрикнул последние слова, но потом захлопнул рот, и продолжил почти шепотом, — просто мне не нравится, когда этот хлыщ вертится вокруг нее.

— Если он крутиться вокруг нее, это ничего, а вот если он закрутится вокруг тебя, вот это будет беда, — хохотнул Сеня.

— Что ты этим хочешь сказать? — не понял Влад.

— Макс, как бы тебе это сказать, ну… он не любит женщин.

— А кого же он любит? — совсем зашел в тупик Влад.

— Он любит мужчин, — разъяснил Сенька с таким видом, будто это было всем известно и только у Влада хватало тупости не понять.

— Так он что…

— Ага, — обрадовался Сенька, что до нового друга все-таки дошло.

— А с виду нормальный мужик, — вроде бы разочаровался Влад в Максе.

— А он и есть нормальный, — вступила я в разговор, распахивая дверь и заставляя сплетников подпрыгнуть, — в отличие от некоторых, — я красноречиво глянула на Влада.

— Кажется, мне пора убираться отсюда, — Сенька легко спрыгнул со стола, — а тебя, кажется, ожидает еще одна разборка.

— Иди уже, балабол, — буркнула я на Сеньку.

Сенька выскользнул из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь.

Стоило нам остаться наедине, как с Влада тут же слетела вся уверенность, плечи поникли, а руки вытянулись по швам. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, разглядывая колышущуюся под легким ветерком штору и ожидая нового начала пыток.

Я молчала, не спеша раскрывать рта. Со стороны это могло показаться форменным издевательством, но я впервые не знала, что следует говорить. Что же мне делать?! Нельзя сказать слишком много, но он должен понять… Ну, доктор, что он должен понять!? Что стал важнее всего? Что перепугалась за него до обморока? Черт, да ему досталось много больше тебя! Мне стало стыдно за свое бешенство. И чего так разошлась? Живой — и хорошо! Радуйся, дура! Я медленно выдохнула. Но, раз уж взялась играть в хозяйку, доигрывай до конца. Чтобы до кое-кого дошло окончательно нужно не только хворостиной помахать.

— Так, так, так, — я обошла парня кругом, он стоял, не шелохнувшись, не решаясь поднять на меня глаза. — Мне бы очень хотелось знать, ради чего ты сегодня пытался свернуть себе шею? Нет, я понимаю, своей жизнью ты не дорожишь, считая ее чем-то не заслуживающим внимания, я понимаю, что на меня тебе наплевать тоже…

— Нет, — перепугавшись, вскинулся он.

— Что — нет?! Что нет, я тебя спрашиваю?! Нет, мне наплевать на свою жизнь? Нет, мне наплевать на тебя?

— Мне на тебя не наплевать, — судорожно сглотнув, выдавил он.

— Наплевать, — упорствовала я, — потому что если бы тебе было не наплевать, ты не позволил бы себе так глупо рисковать собой! Если бы было не наплевать, ты не стал бы вести себя, как сопливый мальчишка! Ты бы вспомнил, что совсем недавно я сутками сидела у твоей кровати, боясь в сортир отойти! Но нет! Зачем!?

— Я ожидала от тебя многого, — тихо и безмерно устало продолжила я, — но я не думала, что ты способен на такое…

…Каждое слово, сказанное ею в странно напряженной тишине комнаты, впивалось острыми шипами в незащищенный костями мозг. Так, что виски сдавило тяжелой болью. Выходит, Саха прав, и она не злилась? Выходит, она перепугалась настолько сильно, что забыла обо всем, даже об обещании не поднимать на него, Влада, руку? В это верилось с трудом. Ну не может, не должна хозяйка так испугаться за раба!

А так же хозяйка не может сидеть сутками у кровати больного, не может закрывать собой, не может рисковать тем, что ей дороже всего, своей обожаемой работой, чтобы вывезти раба подальше в попытке защитить! Ну, чего еще хозяйка не может? Насмешливый вопрос заданный самому себе, заставил щеки залиться мучительным румянцем и еще ниже опустить голову. Боги, как же стыдно!

Любые слова, любые мольбы о прощении, показались глупыми и недостаточными. Не было таких слов. Но он должен их найти, должен вспомнить, потому что эта девушка она больше, чем… Он сделал единственное, что мог, медленно опустился на колени.

— Прости, — выдохнул мужчина, сквозь непослушные губы, чувствуя, как глотку сжимает болезненная судорога, а глаза начинает странно жечь…

Ну, что — доигралась?! Да что же это ты делаешь, черти бы тебя побрали?!

— Владушка… — позвала я, парень молчал, только плечи едва заметно подрагивали.

Я подошла к нему осторожно, почти невесомо, потрогала по волосам.

— Владка, как же ты меня напугал! Я же думала, с ума сойду, когда увидела, как ты упал, а Гром чуть не растоптал тебя. Я же чуть не умерла на этом чертовом выгоне… — я обняла его, притянула к себе, успокаивающе гладя короткий ежик волос над самой шеей. — Не надо так больше делать. Слышишь меня? Никогда. Чтобы ни случилось оно тебя не стоит, не стоит твоей жизни.

— Ты… ты меня простишь? — он медленно поднял голову, глядя на меня снизу вверх, и его глаза подозрительно блеснули.

— Конечно, глупый, — я сморгнула непрошеные слезы, горячая капля скатилась по щеке и упала ему на лоб. Сильный мой, смелый, безрассудный. И такой…

На сосне за окном гулко ухал филин. Я смотрела в темноту, слушая мерное дыхание спящего мужчины. Надо спать. Завтра будет трудный день. А сон все не шел. Стоило закрыть глаза, я видела Влада, распластанного на жесткой, изрытой копытами траве. Тихий стон с соседней кровати заставил подскочить.

— Тшшш, — я присела рядом, положив руку на горячее плечо.

— Ань? — полусонно спросила темнота.