Вершина мира. Книга первая - Евгения Прокопович

— Ань, ты, конечно, можешь на меня злиться, но скоро ночь, а твой хм… подопечный до сих пор из амбара нос не показывал.

Я закатила глаза под закрытыми веками, ну не показывал, и что!? Я ж изверг, чего ко мне ходить? Матрас тихо скрипнул, прогибаясь под мужским весом, когда Макс уселся рядом.

— Ань, я понимаю, мы сегодня повздорили, но все же, сходила бы ты, посмотрела, как он там и в дом привела, ночи-то уже холодные.

— Слушай сюда, яхонтовый мой, — не выдержала я, резко садясь на кровати и заставляя Макса от неожиданности отпрянуть и пересесть со всего маху на пол, — я не собираюсь подтирать сопли этому строптивцу, в очередной раз, прошу заметить. Он уже достаточно большой, что бы решать самому и отвечать соответственно за свои решения. А если вам всем так уж невтерпеж, и жалко безвинного страдальца — идите, и сами его оттуда выковыривайте! Можете его облизать с ног до головы и даже на ужин сварить — мне все равно… Слушай, Макс, — не удержавшись, протянула я, — если тебе так жалко Влада, забирай его себе, вот прямо сейчас! На халяву, то бишь даром! Давай, а? Я даже за нотариусом сгоняю и все счета проплачу. Хочешь? Ой, а что это с тобой? Тебе нехорошо? Водички?

Макс ошарашено смотрел на меня снизу вверх и бессильно хватал ртом воздух, у него даже сил не хватало, что б отказаться от такого… хм… слишком заманчивого предложения. Очевидно, дорогой друг представил, на какую каторгу я собираюсь его обречь.

— Не юродствуй, — чуть продышавшись и опять обретя возможность говорить, прохрипел Макс, — ты чего это надумала? Куда я его дену!? У меня же практика и… и Ланс у меня, пусть мы с ним сейчас в ссоре, но как я ему объясню!? Он же мне глаза выцарапает!..

— А вот как хочешь, — расплывшись в улыбке, промурлыкала я, — так я вызываю нотариуса? Я уверена, что ты будешь лучшим хозяином Владу, чем я. Более терпимым и ласковым…

— Аня! Прекрати! — в панике заорал Макс.

Я фыркнула и опять улеглась носом к стене, показывая, что разговор окончен. Макс, охая, поднялся, я чуть повернула голову и, приоткрыв глаз, могла видеть, как мужчина страдальчески морщась, потирает ушибленный зад. Хорошо, но мало!

— Ань, я понял, я дурак. Но Влада все равно нужно в дом… мы уже пытались, — тихо проговорил Макс. — Он ни с кем не разговаривает, только лежит, калачиком свернувшись, даже головы не поднимает. А генерал сказал, что бесполезно, что кроме тебя никого не послушает…

Я обеспокоенно прикусила губу, если Влад уперся, то да, пожалуй, кроме меня его никто не свернет, а ночи действительно уже холодные. Хотя в амбаре и не так холодно, как на улице… А если заболеет? Кто будет возиться с лечением, и думать нечего, и так все понятно. Обида обидой, но и ответственности никто пока не снимал. Я поднялась, и молча вышла из комнаты. Опять этот стервец, пусть и невольно, заставляет всех скакать вокруг себя любимого!

В сенях я столкнулась с Васькой, она поймала меня за руку, притянула к себе и чмокнула в макушку.

— Ты молодец, — похвалила меня тетка, — все правильно сделала. Жаль, меня дома не было, а то б я ему еще и сверху добавила! Ишь, чего удумал, шельмец! И мужики тоже хороши! — Васька только махнула рукой, — Ладно, иди его из амбара выгоняй — околеет к утру.

— Вась, пусть Саха баню растопит…

— Не волнуйся, я уж час назад, как пришла, их с Митей топить отправила.

В амбаре было прохладно и темно. Посидеть здесь с пару часов и вполне можно замерзнуть до зубовной дроби. Я похлопала по стене, нащупывая выключатель. Где-то высоко под потолком вспыхнули несколько тусклых ламп, осветив просторное помещение, разгороженное на закрома, доверху забитые заготовленными к зиме овощами и зерном. На стеллажах, свободной от закромов стены ровными рядами выстроились пузатые банки под жестяными крышками, под потолком, тихо позвякивая от слабого сквозняка, висели косы, цепи и еще что-то, безусловно, нужное в хозяйстве.

Влад обнаружился за буртом с картошкой, он действительно лежал, свернувшись калачиком прямо на голых досках пола. Я мельком осмотрела спину парня и болезненно поморщилась — рубцы сильно опухли и почернели. Долгонько мне еще с этим возиться… Била, как неродного…

— И долго ты будешь свой характер демонстрировать? — поинтересовалась я, сложив руки на груди. — И нервы всем трепать? А ну, вылазь!

— Ничего я не демонстрирую, — с какой-то странной, натянутой интонацией процедил Влад, покладисто выползая в проход.

И эта интонация заставила насторожиться гораздо больше, чем, начни Влад хамить по своему обыкновению. Нахмурившись, дотронулась до мужского плеча. Ну, конечно! Еще б не цедил слова! Раскрой он рот и я непременно услышу, какую звучную дробь отбивают его зубы.

— Бог мой! Да ты ж ледяной весь! Где твои мозги?

— Мне не холодно, — упрямо возразил Влад, — если ты не против…

Парень попятился, намереваясь просочиться обратно в свой закуток и продолжить измываться над собой.

— Я — против! А ну, марш, в баню! Греться! — рявкнула я так, что Влад аж подскочил и все возражения попросту застряли у него в глотке. — Когда отогреешься чтоб домой шел. О твоих выходках мы с тобой наедине поговорим после ужина. Ясно?

— Да, Ань, как скажешь, — пробормотал Влад бочком пробираясь к выходу из амбара.

…Влад лежал ничком на нагретом широком пологе, рассматривая золотистое дерево стен. В каменке едва слышно потрескивали отполированные булыжники, распространяя сухой жар. Сладко пахло травами, нагретым деревом и березовым веником, связки которого отмачивались в деревянном ведерке в углу у двери в парилку. Основательно замерзшее тело медленно отогревалось. Холод и озноб неохотно отступали перед банным жаром. Тихо жаловалась обласканная плетью спина. Влад старался не шевелиться, чтоб не растревожить, и страшно было думать, что придется вставать. Сейчас или позже, но придется в любом случае. Думать вообще не хотелось, хотелось, чтоб пришла Аня, погладила по пылающей щеке прохладными пальцами, взъерошила волосы, пожалела. Но она не придет, уж слишком он ее разозлил, раз взялась плеткой вразумлять. На душе было тоскливо, что он все испортил, что ничего уже не вернешь, и тех легких отношений больше не будет.

Тихо скрипнула дальняя дверь и по помывочной протопали тяжелые шаги. Саха. За долгий месяц Влад научился слышать егеря. Ругать пришел, отстраненно подумал Влад, прикрывая глаза.

— Ну, что, горемыка, отогрелся? — широкая ладонь легла на лоб, пробуя температуру.

— Да, спасибо за баню, — голос скрипучий, совсем не свой. Влад открыл глаза и посмотрел на егеря. Полуголый и босой Саха с перекинутой через плечо кожаной сумкой, попервости нагонявший на Влада страх, сейчас напоминал добродушного медведя. Медведь копался лапой в сумке, в которой что-то стеклянно позвякивало.