Вершина мира. Книга первая - Евгения Прокопович

— Ну, что, горемыка, отогрелся? — широкая ладонь легла на лоб, пробуя температуру.

— Да, спасибо за баню, — голос скрипучий, совсем не свой. Влад открыл глаза и посмотрел на егеря. Полуголый и босой Саха с перекинутой через плечо кожаной сумкой, попервости нагонявший на Влада страх, сейчас напоминал добродушного медведя. Медведь копался лапой в сумке, в которой что-то стеклянно позвякивало.

— Не за что, — ухмыльнулся Саха, вытащил из сумки темную склянку, отвернул крышку, понюхал содержимое, недовольно подергав носом, снова прикрыл. — Митька, ты там застрял?

— Да иду я, — отозвался тот, боком протискиваясь в дверь. Вид у генерала был не менее живописный, чем у Сахи. Дмитрий Петрович осторожно нес перед собой таз с водой, прижимая локтем к боку стопку полотенец.

— А ты чего глазами хлопаешь? Вишь, какие у тебя няньки нынче — целый генерал и егерь, гроза округи. Поворачивайся.

Влад только хмыкнул, осторожно укладывая себя на живот. Да уж, многое было у него за последние месяцы, но что б братья Романовы собственноручно спину обмывали, да дрянью всякой ссадины мазали, это уж как любит выражаться Наташа — сюрреализм какой-то. Ой-йой! А мазь-то, какая… пекучая! Аж слезы на глаза наворачиваются! По спине текла лава, заливая обжигающие потоки в трещины на коже и нет никакого способа остудить огонь.

— Митька, руки мне слей, да воды-то не жадничай, а то я тебя этими руками за нос потаскаю!

— И что будет? — поддел брата генерал, старательно поливая тому руки из ковшика.

— Да ничего, — Саха плечом оттер пот со лба, — глаза только вылезут и все.

— Да иди ты! — Дмитрий Петрович повесил егерю на шею свежее полотенце, собрал все грязное и, покидав в таз с водой, вышел прочь.

— Квасу захвати, — крикнул Саха вслед.

— Да иди ты! — донеслось из-за двери.

— Давай, поднимайся. Сейчас Митька квасу принесет. Ты сидеть-то можешь?

— С трудом, — Влад, кряхтя, уселся на пологе, стиснув зубы, чтоб не завыть нечаянно.

— Вот и будет тебе наука, что б головой думал, а не другим каким местом, — назидательно пророкотал Саха, опускаясь рядом и прикрывая подрагивающего парня простыней. — Как ты думаешь, за что тебя Анна Дмитриевна так приголубила?

— За ее страх и за мою глупость, — неохотно отозвался Влад.

— Так, да не так. Если б ты Аньку просто напугал, отделался подзатыльником. А так чуть башку свою шальную не свернул, вот за это и наказали, чтоб охоту отбить, этакими забавами заниматься. Понял, парень?

— Понял, — буркнул Влад, низко опуская голову, стараясь не смотреть на Аниного дядю.

— Болит сильно?

— Терпимо.

— Поплакать хочешь?

— Нет, — хохотнув, мотнул головой Влад, удивляясь подобному предложению.

— А то давай, пока начальство не видит. Митька за квасом в дом пошел, так что минут пять у тебя есть. Жилетку не обещаю, а вот свое широкое плечо подставить очень даже…

— Да не собираюсь я плакать! — возмущенно фыркнул Влад. — Вот еще! В жизни и посильнее били!

— Сильнее может быть, но обиднее вряд ли, — Саха легонько щелкнул по носу, чтоб взъерошенный воробей, которого очень напоминал Влад, особо его не задирал. — Руку покажи.

Саха бесцеремонно ухватил молодого упрямца за прокушенную конечность, почти насильно поворачивая к свету. Покачал головой, поцокал языком и, подтянув поближе сумку, принялся шарить в ней свободной рукой. Вытянув из кожаного нутра пузырек, вытащил зубами пробку. Вытряхнул на ладонь несколько белых шариков.

— Подержи!

Саха, не глядя, сунул ему бутылочку. Пальцами, растерев шарики в порошок, егерь осторожно высыпал белое крошево на открытую рану. Сперва показалось, что на запястье капнули расплавленного железа. Через секунду комок принялся жарко пульсировать, разрастаться и потек вверх по руке, пару ударов сердца и уже не только рука, но и плечо превратились в сосредоточие боли, так что спина показалась сущей мелочью.

— Терпи, шалопай, — ворчал егерь, ловко бинтуя раненное запястье, — сейчас легче станет. Грязь в лапу занес, вот и болит.

Вернувшийся генерал сунул Владу глиняный кувшин с квасом и посоветовал не засиживаться. Не задерживаться, так не задерживаться, парень с сожалением передал Сахе нетронутый кувшин и принялся натягивать одежду на влажное от пота тело…

Храбрая рабовладелица малодушно отсиживалась в кухне, пока Васька встречала вернувшихся из бани мужиков и кормила их ужином. Я отчаянно боялась, что своими необдуманными действиями поломала парня. Страшилась увидеть в его глазах того загнанного зверя, что смотрел на меня несколько месяцев назад, его и еще и усталую ненависть. Если это так, я себя в жизни не прощу! Он ведь больше никому никогда не поверит. Да что ж я вокруг себя все рушу-то постоянно?! Я уперлась лбом в холодное стекло окна. Хотелось выть.

— Эй, ты чего это? — В кухню вошла Васена, я видела ее встревоженное лицо в отражении темного стекла. — Ты что, плачешь что ли?

Сердито прошуршала юбка, и теткины руки обняли за плечи.

— Что ты там себе напридумывала? Успокойся!

— Вась, я ж его обманула… — всхлипнула я, — я ему обещала… я не должна была его трогать… я…

— Я — последняя буква в алфавите! — Жестко отрезала тетка. — Что ты себе попусту нервы мотаешь?!

— Он же глупый… Он же теперь меня бояться станет… С ним же всю жизнь хозяева так делали… а он только мне верить начал и я его вот так!

— Ой, ой! Не поверит он ей, бояться станет, — передразнила меня мать двоих сыновей, повернула к себе и фартуком грубовато обтерла слезы. Спасибо хоть нос сморкать не заставила, как пятилетнюю! — Это ты себе нервы тянешь, а он твою трепку нормально воспринял. Наказали, так наказали. Перетерпел и ладно! Да, больно, да, стыдно и не более. Пойми ты, он к этому легче относится и никакими лишними переживаниями голову не забивает. Тем более перепало не просто так, а за дело. И Влад твой это хорошо понимает. Вот только волнуется, что ты теперь в его сторону смотреть не будешь.

— Почему не буду? — шмыгнула я носом.

— Потому что он все испортил, потому что он не человек, а сплошная проблема. Как-то так, — усмехнулась Васена. — Короче, маетесь вы дурью, молодые люди. Одна тут стоит, рыдает, другой там, — она ткнула пальцем в потолок, — места себе не находит. Он-то ладно, ему пострадать полезно, раз виноват, а ты завязывай! Выпорола, и правильно сделала! Риск дело хорошее, и для мужика даже полезное, но головой иногда полезно и думать, а не только совать туда, где оттяпать могут! И оболтусов всяких слушать не всегда стоит. Пусть знает, что твои нервы проверять, тоже опасно для здоровья, что ты живой человек, а не робот бездушный! Успокоилась? А теперь марш наверх и скажи, что простила охламона.