Своя гавань - Елена Горелик

5

 - А где же зелёное знамя пророка? - не без иронии поинтересовался Джеймс, разглядывая укрепления Алжира в подзорную трубу.

 - Алжир номинально принадлежит Османской империи, а у турок знамя вроде бы красное, с полумесяцем, - не слишком уверенно проговорила Галка. - По крайней мере, в моём мире. Здесь - чёрт их знает...

 - Бог с ними и их знамёнами, Эли. Что сказал шевалье де Малеструа по поводу их пушек?

 - Турецкие. На кораблях самое большее фунта по двадцать четыре, в крепости - по сорок два и сорок восемь фунтов. То есть, ближе, чем на пять-шесть кабельтовых не подойти. Стреляют не чугунными ядрами, а булыжниками. В корпус такой камушек с близкого расстояния попадёт - мало не покажется.

 Джеймсу однажды довелось видеть результаты попадания каменного ядра в корпус корабля. Пробив обшивку на батарейной палубе, камень разлетелся на острые осколки и переранил чуть не половину канониров. Причём, попали из мелкой пушчонки фунтов на восемь. А если попадут из сорокавосьмифунтовой пушки?.. Словом, Джеймс в который раз поблагодарил Всевышнего за то, что их собственная артиллерия могла сейчас дать сто очков форы кому угодно. Те же испанцы, охранявшие Гибралтар... Когда эскадра пойдёт обратно, вряд ли доны посмеют высунуться из бухты. Что бы там ни было, а уроки из своих поражений они извлекать умели. Да и не будут они знать, что к тому времени на борту у пиратов почти не останется снарядов нового образца. Не так много их успели наделать на пока ещё единственном оружейном заводе республики Сен-Доменг.

 - Восемь кабельтовых! - крикнул вперёдсмотрящий.

 - Орудия к бою! - скомандовала Галка.

 На флагмане и линкорах открылись орудийные порты, канониры принялись наводить пушки на крепость. Но корабли пока и не думали останавливаться. Первый залп так и произвели - с ходу... Надо полагать, последователи ислама были весьма удивлены и опечалены: пушки незваных гостей обладают сумасшедшей дальнобойностью. А что тут особенного? Крепость - не корабль. Мало того, что совсем иные размеры. Крепость никуда не увернётся, опытный корабельный канонир может бить хоть вслепую; тут, чтобы промахнуться, нужно быть совсем уж криворуким и косоглазым. Потому почти все снаряды достигли цели. И стены алжирских укреплений задрожали от взрывов.

 "Мартин молодец, - думала Галка, наблюдая за результатом деятельности своих канониров. - Вместо фитиля всунул в эти фугасы какие-то охренительные трубки. Маловато у нас пока таких снарядов. А то бы одним Алжиром дело не ограничилось".

 Из-за мыса показался корабль. Фрегат, поднимавший все паруса и шедший в галфвинд. По размерам - не уступавший "Гардарике". То есть, в ближнем бою страшный противник. Вот на нём-то и развевалось зелёное знамя ислама.

 - Ну, вот, Джек, и флаг пророка появился, - улыбнулась Галка. И рявкнула во всю мощь своей лужёной глотки: - По местам, братва! Грот и фок на гитовы! Право на борт!.. Приготовиться к развороту на левый борт, по моей команде спускать все паруса! Верхняя палуба - доложить готовность!

 - Орудия готовы! - отозвался Пьер.

 - По команде - огонь из всех стволов! Поднять сигналы! "Сварогу" и "Перуну" - продолжать обстрел форта; "Жанна", "Дюнуа", "Бесстрашный" и "Ле Арди" - следовать за нами, атакуем ихний правоверный флот в гавани! Кордебаталии - приготовиться к высадке десанта!.. Ну, парни, с Богом! Всыплем нехристям перцу во все дырки!

 - С Богом! - дружным рёвом отозвались пираты.

 После ремонта и модернизации на "Гардарике" не стало мидель-дека, что позволило заметно расширить кубрики и трюм. И теперь на флагмане Сен-Доменга было четыреста двадцать человек команды. Ох, несладко сегодня придётся их алжирским коллегам по ремеслу...

 Раис Али-Мухаммед ничуть не удивился, увидев красно-белый корабль довольно странной конструкции, повернувший ему навстречу. Адмиральский вымпел... Что ж, кафиры не в первый раз посылают против Аль-Джазера своих флотоводцев. Но, если верить Нуньесу, во главе заморских разбойников стоит женщина. Женщина! Какой позор! Неужели неверные собаки не нашли для него, прославленного раиса, более достойного противника? Сражаться с женщиной - только позорить своё имя. Впрочем...

 - Воины ислама! - Али-Мухаммед по обыкновению обратился к команде, воодушевляя её перед боем. - Вы видите этот красно-белый корабль? Кафиры, убоявшись подставляться под неодолимые удары ваших мечей, послали против нас презренных разбойников, выпущенных из тюрем, и поставили раисом этого корабля слабую женщину! Не свидетельствует ли это, что аллах покарал неверных, лишив их разума и тем самым предав в наши руки? И не является ли это знаком свыше о даровании нам победы?.. Да будет трижды благословен этот день, воины ислама!

 Команда, как и следовало ожидать, ответила радостными возгласами, потрясая оружием.

 - По местам! - скомандовал раис Али-Мухаммед. - Возьмём то, что даровано нам аллахом!

 И "Меч Джебраила", поднимая паруса, пошёл навстречу красно-белому флагману. Ещё чуть-чуть - и можно разворачиваться на правый борт. Для залпа...

 - Лево на борт!.. Паруса долой!.. Правый борт - огонь!!!

 Когда все без исключения орудия правого борта дали залп, Галке в первый момент показалось, будто у неё лопнули барабанные перепонки. А "Гардарику" начало заметно заваливать на левый борт. Белый порох почти не давал дыма, и пираты имели возможность видеть, что сейчас творилось на палубе фрегата под зелёным флагом. Пушки алжирского корабля практически сразу открыли ответный огонь, но не все и не залпом, как предполагал вначале вражеский капитан. Потому что огонь "Гардарики" в первую очередь был сосредоточен на батарейных палубах противника. Пираты Мэйна, вдоволь натренировавшиеся на испанцах, уже давно приспособились к этой тактике: опередить врага хоть на мгновение и лишить его огневой мощи.

 - Верхняя палуба - картечь, орудия готовы к бою! - гаркнул Пьер.

 - Залпом, по верхней палубе противника - огонь!!!

 От огня ещё не подавленного форта, расположенного на небольшом островке у гористого мыса, "Гардарику" прикрывали корпуса "Жанны" и "Дюнуа" - двух линкоров-близнецов, некогда взятых в битве с испанской эскадрой у Сен-Доменга. Линкоры удачно вклинились между фортом и баталией, и теперь имели прекрасную возможность стрелять сразу с двух бортов. Ещё более мощные "Сварог" и "Перун" обстреливали береговые укрепления, стоя на якоре. А к их бортам, обращённым в сторону моря, уже подтянули шлюпки для десанта. Фрегат "Бесстрашный" под командованием Влада уже подбирался к алжирскому бригу (тоже, видать, боевой трофей, мусульмане бригов не строили), и там, судя по всему, недолго ждать обмена любезностями из всех наличных стволов. А "Ле Арди" Граммона уже вовсю "приветствовал" парочку вёртких шебек. Несколько мелких алжирских кораблей проскочили мимо этих великанов и принялись обстреливать линкоры. Те немедленно огрызнулись залпами из бронзовых пушек... Словом, бухта Алжира, до сих пор служившая надёжным пристанищем и убежищем мусульманских пиратов, превратилась в ловушку для их же флота...

 "Меч Джебраила", получив несколько разрывных снарядов в упор, стал очень быстро крениться на левый борт. И что бы раис Али-Мухаммед сейчас ни делал, как бы ни кричал, пытаясь принудить своих людей к повиновению и призывая страшнейшие проклятия на голову этой неверной - всё было напрасно. Фрегат вот-вот затонет, и не поможет ему ничто, кроме чуда.

 А аллах почему-то с чудесами не торопился...

 Красно-белый флагман кафиров снова поднимал паруса и разворачивался к югу. Готовился войти в гавань, дабы довершить разгром, учинённый там фрегатами неверных. Ну, кто мог подумать, что они привезли с собой эти пушки, изготовленные не иначе в кузнице самого иблиса? Почему аллах отдал подобное оружие в руки неверных? Чем Аль-Джазер так прогневил его? Не иначе тем, что правоверные вздумали договариваться с кафирами-испанцами, да поразит их аллах гнойными язвами! Будь проклят тот миг, когда раис Али-Мухаммед решился взять их золото!

 Грот-мачта, не выдержав нагрузки, обломилась в двух локтях от палубы и, обрывая ванты, рухнула в воду, задев самым кончиком корпус вражеского флагмана. Раис видел, что фрегат уже не спасти. Можно лишь спасать людей. Впрочем, воины уже прыгали за борт. До берега недалеко. Доберутся, а там присоединятся к янычарам в порту, дабы достойно встретить кафиров, когда те высадят десант... Капитан покидает свой корабль последним? Пусть неверные соблюдают это правило. Не так много в Аль-Джазере достойных раисов, чтобы разбрасываться их жизнями. Али-Мухаммед встал на планшир мостика по правому борту, готовясь прыгать в воду. И в какой-то миг, ещё колеблясь, оглянулся. На планшире, держась одной рукой за крюйс-стень-фордун, стояла эта неверная и отдавала приказы своей команде. В другой руке у неё был франкский абордажный палаш, а из-за кожаного пояса торчала рукоять пистолета. Расстояние было достаточное, чтобы раис разглядел её... Маленькая, худая, некрасивая. И властная. Такую бы он точно не ввёл в свой гарем. Вот какими, оказывается, становятся нечестивые франкские женщины, если дать им волю! Вне себя от ярости раис вытащил из-за кушака пистолет, взвёл курок и выстрелил. Промахнулся. Кафирка, только тут заметив его, громко рассмеялась и что-то крикнула. Её голос потонул в чудовищном грохоте: это артиллерия линкоров добила форт. Один из их дьявольских снарядов угодил в пороховой склад, и укрепления доблестного Хайраддина взлетели на воздух. Обломки посыпались на корабли в бухте - и на правоверных, и на кафиров. Один камень долетел даже до тонущего "Меча Джебраила" и пробил ему обнажившееся днище. Раис не стал дожидаться, пока фрегат потонет окончательно - спрыгнул в воду.