Эльф из Преисподней. Том 3 (СИ) - "Lt Colonel"

А иных доказательств стражникам Плутиноса и не нужно. Меня либо изрядно потрясут на предмет взяток, либо обвинят, если капитан занесёт порядочную мзду.

Короче говоря, своей ловкостью инкуб уберёг себя от рокового случая.

Так держать, парень!

Это было испытание, и ты с честью его прошёл. А я вовсе не разозлился из-за неудачи.

Ни капельки.

Просто хотелось оторвать головы проходящим мимо дретам.

Начинало сказываться отсутствие поблизости Лютиэны: я всё чаще ловил себя на мыслях, которые не приличествовали миролюбивому демону вроде меня.

Но у меня было припасено оправдание.

Ни один драный дирижабль на пристани не направлялся к Хребтам Безумия, где в крепости неких Старцев располагался портал на Стиглию.

И тут внимательный разумный, безусловно, возмутится. По какой это причине нельзя просто воспользоваться одним из переходов, что связывали разные точки Плутиноса? Раз — и наша компания перенеслась в нужный город.

Увы, это измерение отринуло глас рациональности. А вернее, его обитатели мыслили совершенно иначе, чем такие выдающиеся разумные, как я. Внутриплановые порталы на Плутиносе были запрещены. Казалось бы, это подрывало самые основы измерения, которое гордилось торговой направленностью.

Владыка Плутиноса считал совершенно иначе. Официальной причиной запрета служила необходимость развития логистических цепочек, появление множества рабочих мест, денежный оборот внутри измерения. Неизбежность перевозок товаров и невозможность проскочить Плутинос насквозь смазывали мельничное колесо прибылей и делали торговцев богаче.

Но это не объясняло вопиющей монополии воздушной гильдии. Поговаривали, что Совет Капитанов потратил огромное состояние, чтобы подкупить владыку Плутиноса и получить эксклюзивное право на перевозки. Не то чтобы владыка нуждался в деньгах или в материальных ценностях в принципе, скорее, он позволил себя подкупить.

Ему-то наверняка это казалось забавной шуткой или, хуже того, неотъемлемой частью торговли. Принимая взятку, он подтверждал и укреплял славные традиции Плутиноса, и метафизика процесса имела куда большее значение, чем реальная выгода от подкупа.

Но это вовсе не означало, что нужно было запрещать индивидуальные порталы! Из-за возмутительных формальностей мы уже вторые сутки искали дирижабль, который бы доставил нас в нужное место.

А ведь в спину нам дышали наёмники Мементо Мори и солдаты армии Коцита. Переход на Церер восстановили, и я всё чаще ловил на себе заинтересованные взгляды. Кто мог поручиться, что это не просто работорговцы, присматривавшие будущую жертву?

Всё это невероятно раздражало.

А ещё больше раздражала причина, по которой дирижабли не ходили (морские корабли не плавали, а их воздушные собратья, следовательно, не летали) к Хребтам Безумия. Когда разговорившийся юнга проболтался о том, почему они избегают пути в Стиглию, я сперва подумал, что меня разыгрывают.

Пираты. В Хребтах Безумия завелись настоящие пираты, которые нападали на проходившие в горах или мимо них дирижабли.

Это звучало абсурдно — и вдвойне абсурднее было то, что повелитель Плутиноса отказывался что-либо с этим делать. Слухи ходили один безумнее другого. Кто-то шептался о том, что владыку немало позабавило возникновение настоящего пиратского братства, из-за чего власти закрывали на разбойников глаза.

А один пропойца в таверне вчера завалился к нам на скамью и заявил, будто у главаря пиратов на поясе висит невероятно могущественный меч. Такой, каким можно с лёгкостью убить даже повелителя измерения.

Надо ли говорить, что пьяницу я отметелил до полусмерти? Не столько за попрошайничество, которым он занялся сразу же после того, как с важным видом брякнул чушь. И даже не за то, что бросал сальные взгляды на мою вещь (хотя это повлияло на количество переломов).

Меня бесила нелепость ситуации, в которой мы очутились. Увязнуть в Плутиносе из-за бюрократии, помноженной на халатность… Кто бы мог предположить, что измерение, известное за разгул взяточничества и продажности, докатится до столь печального состояния?!

В мечтах я уже платил Старцам, заведовавшим порталом на Стиглию, пошлину и прыгал в портал. В реальности же я стоял на переполненном причале и с растущим гневом рассматривал ряд дирижаблей, тянущийся в сумрачную даль доков.

Крылось во всём этом что-то глубоко несправедливое.

Я не заслужил такой участи!

И да, сухопутный маршрут занял бы не один месяц.

Полностью погрузиться в отчаяние мешало суетливое движение тысяч дьяволов. Над причалом стоял неумолчный гомон, здесь торговались, ссорились, обманывали друг друга, предавали и продавали — и порой в одной перепалке проскакивало всё разом. Носильщики таскали тяжеловесные грузы, сталкивались, безудержно ругались и били морды. Пахло разлитым вином, и тысячью смешавшихся пряностей с ноткой дурманных зелий, и кровью, и потом. Ох… как потели здешние разумные! Несмотря на видимое отсутствие солнца на небе, припекало изрядно.

Это тоже не добавляло мне добродушия.

Я задел плечом бриморака, который видел, что я иду прямо на него, но не уступил дорогу. В глазах козломордого дьявола вспыхнуло злорадное предвкушение, он раззявил было пасть, готовясь изойтись оскорблениями — и резко захлопнул её.

Что-то ему в моём взгляде не понравилось.

Может быть, то, что я предвкушал его медленную и мучительную гибель и искал только повода, чтобы не начать драку первым — и не попасть в зачинщики.

Бриморак замялся и отвернулся. А я разочарованно выдохнул, отчего уши козла встали торчком.

Испугаться смертного… Да уж, дьяволы не шли ни в какое сравнение с демонами. А ведь бриморак был из старших бесов, если верить классификации. Значит, мог что-то показать в бою.

Сильно хотелось пить. Ещё сильнее хотелось убраться поскорее из порта.

В таком вот раздрае меня и отыскала суетливая Дженни. Я отправил пикси вместе с Лютиэной составить компанию Верилии — то есть присмотреть за суккубой. Сестра таскаться за Верилией не желала, однако я убедил её, что так будет лучше.

Лютиэне нужно привыкнуть к тому, что вокруг ещё долгое время будут одни дьяволы с редкими вкраплениями смертных. А я не всегда буду поблизости.

К тому же я мог, прогуливаясь, спровоцировать кого-нибудь на стычку, дабы облегчить душевные муки. А эльфийке это не понравилось бы. Разъяснять же своенравной вещи мотивы каждого пустячного поступка я считал ниже своего достоинства.

— Нашли, — шепнула пикси, отчего-то всеми силами изображая сомнение. Я махнул рукой: веди! И она повела.

Нашли. Простое слово пробудило в груди целую бурю эмоций.

Нашли. Короткий шепоток был слаще любой музыки для моих ушей.

Нашли. Звякнул тревожный звоночек.

Я уставился на дирижабль.

Он был… своеобразным.

И описал я его так лишь оттого, что правда стремился убраться поскорее.

Потому что на деле дирижаблю больше подходила меткая кличка лохань.

Швартовые, обвившие кнехты, подозрительно истончились, словно истлели из-за непогоды или небрежного отношения. На продолговатой гондоле виднелись многочисленные пятна не то грязи, не то гнили, а баллон был чересчур коротким — будто огузок. Некоторые песчаные мешки на бортах прохудились.

И, пожалуй, впечатление ещё можно было бы спасти, если бы не капитан. Низкорослый шир, от которого разило дешёвой выпивкой с десятка метров, трепал всклокоченную бороду и делал вид, что слушает Верилию. А сам скакал глазами от её груди до края причала, видимо, прицениваясь к рывку, если сивуха потребует срочного выхода.

Один рог у шира был обломан, на конце другого висела засаленная широкополая шляпа. Больше одежды на дьяволе не имелось. И нет, он не был уникальным в своей тяге к наготе, однако обычно ею пробавлялись нищие бесы или огромные особи, на которых одежда рвалась из-за избытка мышц. Уважающие себя капитаны воздушных кораблей предпочитали вычурные камзолы.