Эльф из Преисподней. Том 3 (СИ) - "Lt Colonel"

Постепенно я примирялся с мыслью, что придётся навестить Ткачей. Лишь для них не существовало границ измерений, они были везде и нигде. И, конечно, раз уж они заправляли большей частью магии Мундоса, уж им-то не составило бы труда рассказать мне, где находится Эфирий.

В том случае, если им не вздумается наложить на меня очередной отпечаток или подкинуть мне очередного посвящённого вроде Картографа.

А пока я мог лишь собирать информацию и делать на её основании выводы. Благо обстановка располагала к этому.

В отличие от поспешного Миноса, Церер был более пасторальным, более сельским планом. На нём не было больших городов — по крайней мере, нам они не встречались. Местные жители в основном занимались разведением рабов и выращиванием мяса на продажу — Церер славился тем, что его владыка Чакко очень, очень любил поесть. Со всего Универсума сюда съезжались придирчивые гурманы и неразборчивые обжоры, которым многочисленные мясные фермы давали возможность набить до отказа брюхо.

Жизнь тут протекала неспешно, чему способствовал запрет владыки Чакко на внутриплановые порталы. Он желал, чтобы путники из других измерений насладились его миром так же, как наслаждался им сам.

Для нашей компании же его приказ обернулся сущим кошмаром.

Во-первых, стационарный портал на Плутинос располагался на другом конце континента, в местечке под названием Крапула.

Во-вторых, быстрого транспорта как такового на Церере не существовало. Наиболее скоростным способом передвижения между городами была летающая в метре от земли повозка, которую тащили запряжённые в неё дьяволы. Они обеспечивали телегу магией для левитации, они же назначали ценники. Судя по тому, как ожесточённо ругалась с ними Верилия, драли они втридорога.

Во-вторых, дорога была до безумия скучна. В маленьких сельских поселениях, через которые пролегал наш путь, не водилось иных развлечений, кроме редких пьяных драк. Пейзаж был угнетающе однообразен: бесконечные чересполосицы полей изредка прерывались крошечными речушками, в которых вместо воды плескалась бурлящая кислота.

И наконец, Церер жутко, невыносимо вонял. Так сильно, что даже дьяволы из других измерений слабели в коленях, проведя тут всего несколько минут. О смертных и говорить не приходилось. Хуже всего переносила поездку Дженни, на которую нужного размера не отыскали. Фея валялась в глубине телеги, слабо постанывая и накрыв лицо смоченной тряпкой. Я ни капли не сомневался, что, если бы не невероятная живучесть пикси, у неё давно отказали бы лёгкие. Ну, или она захлебнулась бы в собственной рвоте.

На сестру поезда действовала почти так же удручающе. Первое время она пыталась отгонять запах магией, но быстро выбилась из сил. По похожей причине не стал заниматься этим и я: очистка местного недружелюбного воздуха при помощи воли вызывала серьёзный откат, а я хотел покинуть этот план без ковра из трупов за спиной. Чутьё подсказывало, что я и без того нажил порядком врагов, так что плодить новых было дурной идеей.

На привалах Лютиэна снимала маску, чтобы исцелить раздражённое лицо. Зрелище своей распухшей физиономии не добавляло ей расположения духа.

Ах да, стоило ли упоминать, что полумаска на деле была каким-то омерзительным паразитом, который засовывал щупальца в ноздри? Более того, порой он чувствительно покусывал щёки, чтобы слизать с царапин кровь.

А самое грустное, что эти твари обладали разумом и за свои услуги требовали немалых денег. Если бы Верилия не отыскала в местной глуши подобие чёрного рынка, где обменяла десяток хризалид на местную валюту — деревянные пластины с отверстиями в центре, то не видать бы нам ни транспорта, ни жизненно-необходимых респираторов.

Короче, здешние нравы угнетали даже меня, что уж говорить об остальных. Более-менее держалась лишь суккуба, и то за счёт злости, которую она при всяком удобном случае выплёскивала на меня.

Будто это я виноват в её бедах!

Никто не заставлял её становиться должником Мементо Мори или оказываться полезной для меня, не так ли?

В этой паршивой ситуации было ровно два хороших момента.

Первый: нас пока не преследовали пышущие мщением слуги Семирамиды или желающие взять реванш громилы преступного синдиката. Церер дышал спокойствием и умиротворением… образно выражаясь. Очень образно.

Второй: равно или поздно любая пытка заканчивается. Рано или поздно мы прибудем Плутинос. Уж он-то не может быть хуже, верно?

Эта мысль грела меня с самого утра, когда главарь дьяволов-носильщиков объявил, что к вечеру повозка въедет в Крапулу. Предвкушение горело в жилах жидким огнём, побуждало вскочить, броситься бежать — быстрее, скорее, навстречу долгожданному освобождению.

И только понимание того, что повозка движется быстрее, чем смогу бежать я, охлаждало мой пыл.

Это, а ещё то, что без сомнительной защиты тента, который накрывал телегу, вонять будет сильнее. Полумаска не могла целиком заглушить амбре Церера.

Большую часть тошнотворного запаха производили раскинувшиеся до самого горизонта поля. На них росли влажно блестящие мясные кучи, вспухавшие поверх подкормки из костей и ещё какой-то дряни, о происхождении которой я не хотел даже гадать.

Мясные кучи гнили под палящим церерским солнцем, воздух над ними дрожал от густых испарений. Когда Лютиэна увидела это зрелище впервые, то чуть не забилась в истерике. Мне пришлось потратить немало времени, чтобы успокоить её. Лишь пробыв в моих объятиях добрых полчаса, она перестала дрожать.

Я не винил эльфийку за излишнюю впечатлительность. Мало прожить на свете сотню лет, чтобы свыкнуться с любой мерзостью. Восприятие смертных и без того отличается хрупкостью, чтобы подвергать его таким испытаниям.

К тому же прижимать к себе вещь было так же приятно, как и всегда. Странное дело, но признательность Лютиэны была так же сладка, как паника. Но, пожалуй, для вещи я готов сделать исключение и впитывать её светлые эмоции наряду с тёмными. Сестра прекрасна во всех проявлениях!

Воспоминания о том, с какой трогательной доверчивостью Лютиэна бросилась ко мне в объятия, вызвали улыбку на моих губах. Они здорово помогали справиться с раздражением от очередной неудачи.

Эллеферия по-прежнему отказывалась явиться на зов. Я сидел на задке телеги, перекидывая брошку богини из руки в руку, и размышлял.

Несомненно, стоило нам покинуть Минос, как отклик Эллеферии стал мощнее, отчётливее. Но его явно недоставало для того, чтобы выдернуть её на материальный план.

После раздумий я пришёл к выводу, что неподчинение богини вызвано не чем иным, как её слабостью. Оторванная от Земли, которая породила её, Эллеферия попала в среду, отчётливо враждебную к божественным сущностям. Единственная причина, по которой она ещё держалась — это то, что Эллеферия была уже мертва. Пока брошка цела, хуже ей не будет. Но и воплотиться тут, среди дьяволов, она не сумеет.

Поскольку с переходом на Церер мы приблизились к Земле, к Эллеферии вернулась часть подавляемых сил. Если судить по отклику, уже на Стиглии или Тифосении к богине вернётся ограниченное влияние над материей, и как следствие — она сможет воплотиться. Если бы дело происходило среди смертных, я бы организовал культ в честь Эллеферии, чтобы восстановить её. Но я примерно догадывался, как дьяволы отреагируют на предложение восславить богиню свободы и равенства, а обращать против себя всё измерение как-то не хотелось.

На матерчатой крыше тента наметилось шевеление. По нему промчалась пара быстрых ног — и с его края свисла, держась на руках, Верилия. Хвост суккубы яростно заметался, когда она заметила брошку Эллеферии.

— Ещё молитв всяким святошам не хватало. Заметят другие дьяволы — без разговоров прикончат нас всех, — предупредила Верилия, спустившись ко мне и демонстративно отсев подальше. Наполовину раскрывшиеся крылья делали её похожей на гигантскую летучую мышь. Злую летучую мышь. Я не видел выражения её лица за маской, но готов был поспорить, что суккуба морщится.