Товарищ мой - Евгений Долматовский

УКРАИНЕ МОЕЙ

Украина, Украйна, Украина,Дорогая моя!Ты разграблена, ты украдена,Не слыхать соловья.

Я увидел тебя распятоюНа немецком штыкеИ прошел равниной покатою,Как слеза по щеке.

В торбе путника столько горести,Нелегко пронести.Даже землю озябшей горстью яЗабирал по пути.

И леса твои, и поля твои —Все забрал бы с собой!Я бодрил себя смертной клятвою —Снова вырваться в бой.

Ты лечила мне раны ласково,Укрывала, когда,Гусеничною сталью лязгая,Подступала беда.

Все ж я вырвался, вышел с западаК нашим, к штабу полка,Весь пропитанный легким запахомТвоего молока.

Жди теперь моего возвращения,Бей в затылок врага.Сила ярости, сила мщения,Как любовь, дорога.

Наша армия скоро ринетсяВ свой обратный маршрут.Вижу — конница входит в Винницу,В Киев танки идут.

Мчатся лавою под ПолтавоюГромы наших атак.Наше дело святое, правое.Будет так. Будет так.

РАДИОМИТИНГ УКРАИНЦЕВ В САРАТОВЕ

Миколе Бажану

Вслед за фронтовою сводкойНочью, на волне короткой, —Лепет снежный, гул морозный,Голос нежный, голос грозный:Тихо-тихо, словно плача,Зашуршала передача.Голос друга, стих ТарасовПередал в ночи Саратов —Слушай сына, Украина,Одинокая руина.Мы придем в твои просторы,Мы изгоним волчьи своры!Но пока долга разлука...Кто поймет, какая мукаРядом с Волгою суровойСлушать плеск волны Днепровой.Друг мой, я ль тоски не знаюПо оставленному краю —Ведь и мой московский топольПерешел теперь в Чистополь.Меркнет дальний колокольчик....Митинг в студии окончен.Ты идешь до дому узкойБелой улицей Приютской.В крае тополя сквозногоНет названия такого.

НОЧЛЕГ

На хуторе, за выжженным селеньем,Мы отдыхали перед наступленьем.

Всю ночь ворчали мы. Признаться честно,На земляном полу нам было тесно.

Но шире не было в селе хатенок.По нашим головам ходил котенок.

И каждый ощущал плечо иль руку,Тепло соседа — близкую разлуку.

В сыром, холодном сумраке рассветаВонзилась в небо желтая ракета.

Был синий день, и красный снег, и грохот,И гаубица не уставала охать.

И трое из соседей по ночлегуРаскинулись по взорванному снегу.

А вечером мы вновь ввалились в хату.Телефонист прижался к аппарату.

А мы легли на пол, сырой и черный, —Но стала хата прежняя просторней.

Ночную вьюгу слушали в печали,По тесноте вчерашней мы скучали.

МУЗЫКА

Д. Кабалевскому

В тесной хате с разбитой дверью,Где таится в углах суеверье,Слышу музыку. Что это значит?То ли скрипка далекая плачет,То ли сон, то ли жалоба ветраОт противника в двух километрах?Ночью темною, ночью туманнойМне не спится от музыки странной.Ничего я в оконце не вижу,Только музыка ближе и ближе.Едут пушки, рубеж свой меняя,В двух шагах от переднего края.Скрип колес по завьюженным кручамПоказался, как скрипка, певучим,Будто в сказке, рожки и фаготыОткликались на зов непогоды....Видно, музыки хочется очень,Если пушки поют среди ночи!

ТАНЦЫ ДО УТРА

Воет вьюга на Осколе,По реке скользят ветра.Говорят, сегодня в школеБудут танцы до утра.

Хриплый голос радиолы,Снег, летящий на порог;Запах пудры невеселый,Топот валяных сапог.

Танца вечная погоняУдивительно легка,И лежит в моей ладониНезнакомая рука.

Вряд ли вы меня пойметеВ ваши восемнадцать лет.Я собьюсь на поворотеИ один уйду в буфет,

Где, имея на приметеПлатье в розовых цветах,Вперевалку, как медведи,Ходят летчики в унтах.

Наш отъезд назначен на семь.Чуть светлеют небеса.Чем же мы судьбу украсимЗа последних два часа?

Только сядем по машинамПод брезентное крыло,Ты рукою помаши намСквозь морозное стекло.

И запомни нас такими —В перекрещенных ремнях,Некрасивыми, родными,С автоматами в руках.

И прости, что едем мимо,Что в больших глазах твоихВидим мы глаза любимыхДальних ласточек своих.

«БОРИС ПЕТРОВИЧ»

Над холодной равниною голойВоздух рвется, как полотно.Пролетает снаряд тяжелый,В хате вздрагивает окно.

И комбат говорит спокойно,На стекле отцарапав лед:«По фашистам из дальнобойнойНе Борис ли Петрович бьет?»

И в ответ на слова комбата,Очень тих и совсем далек,В небе утреннем синеватомПаровозный поет гудок.

Селянинович и ПоповичЗвались русские богатыри.Богатырь наш «Борис Петрович»Грозно стал на краю зари.

Дали это людское имяБронепоезду. В трудный часОн орудиями своимиЗащитит и поддержит нас.

Поезд строили в смену ночнуюПаровозники-старики.Обратились в броню стальнуюПионерские медяки.

И рубли хозяек домашних,Что сбирал городок вдали,Развернулись в стальные башниИ с огнем на врага пошли.

Вот он бьет изо всех орудий,И в лощинах меж зимних селУзнают, улыбаясь, люди,Что «Борис Петрович» пришел.

Пусть когда-нибудь в славную повестьПро геройский советский век,Громыхая, войдет бронепоезд,Называвшийся, как человек.

ГОРОД ВДАЛИ

Мы бинокли к глазам поднеслиИ увидели город вдали.В синеве проплывали дома,Как огромные корабли.

Горизонт был от зноя волнист,Слышен пуль беспорядочный свист,«Вижу Киев», — тихонько сказал,Вылезая из башни, танкист.

Улыбнулся устало другой:«Ошибаешься, мой дорогой.Это старый печальный СмоленскБелым камнем блестит под горой».

«Что за город? Дешевый вопрос! —Заворчал черноморский матрос. —Как Одессы своей не узнать,Если я там родился и рос».

Мы на запад глядели — туда,Где сурово дымилась беда,И, готовясь к атаке ночной,Узнавали свои города.

ПЕЛЕНГ

Певица по радио пела,И голос летел далеко,Сперва осторожно, несмело,А дальше — как птица, легко.

Весь город в тугие объятьяТревожного сна погружен...Была она в бархатном платье,И слушал ее микрофон.

А где-то в небесном молчанье,Стараясь держаться прямой,С далекого бомбометаньяПошли самолеты домой.

Несли они много пробоин,Скрываясь в ночных облаках.Сидел за приборами воинВ своих марсианских очках.

Певица о юности пела,О лебеде и о тоске.Катодная лампа горелаНа аспидно-черной доске.

А в Гамбурге яростный «зуммер»В неистовой злобе урчал,Но голос певицы не умер,Он только сильнее звучал.

Два мира в эфире боролись.Сквозь бурю, сквозь грохот и свистУслышал серебряный голосВ наушниках юный радист.

Узнав позывной Украины,Над крышами горестных селПилот утомленный машинуПо песне, как лебедя, вел.

Пришли самолеты на базу,Родные найдя берега,И песня, пожалуй, ни разуИм так не была дорога.

СОЛОВЕЙ