Товарищ мой - Евгений Долматовский

СВОИ

Хозяин смотрит пристально во мглу:Не дождь ли стукнул пальцем по стеклу?

Бегут, шумят осенние ручьи.«Кто там?» — «Откройте! Это мы, свои...»

Солдаты, нагибаясь, входят в домИ греют руки на огне рудом.

С тяжелых касок капает вода.Подмокли папиросы — вот беда.

Мы дальше шли, продрогшие насквозь.Дождь падал прямо, падал вкривь и вкось,

Но нас обогревало и велоЗачерпнутое пригоршней тепло.

Кто б мог, как мы, в лесах, где шли бои,Стучать в окно и говорить: «Свои!»?

ПОЛНОЧЬ

В старом замке родовом,Окруженном темным рвом,С башней, где живет сова.Где на гребнях стен — трава,В древнем замке родовомНочь сегодня проведем.

Рыцарь с круглой головой,Рядом — в каске часовой.Свет лиловой лампы слаб,Бледен луч штыка.В замке расположен штабНашего полка.

Рядом, за цветным стеклом,Ветер, сырость, бурелом.Августовские лесаЗавтра мы пройдем.Ранней осени красаНикнет под дождем.

Спят казаки на полу,Радио поет в углу.Джаз бубнит, и телеграфМедленно гудит,А с портрета старый графНа меня глядит.

На стенах висят клыки,По углам блестят штыки.Радио поет в ночи,Радио поет.На Москву переключи —Полночь настает.

А в Москве, в Москве у насБьют часы двенадцать раз.Древних башен тишинаТак недалека.В звон курантов вплетенаНиточка гудка.

Может, это синий ЗИСК набережной мчится вниз?Может, ты сейчас идешьВдоль Москвы-реки?Легкий глянцевитый дождь,Тихие гудки.

В латах рыцари стоят.На полу казаки спят.

ПЕРЕД БОЕМ

За фольварком, за чернолесьем,где-то Петух пропел о наступленье дня,И возвестила красная ракетаНачало пулеметного огня.

О чем мы говорили перед боем,Когда лежали на траве сырой?Да обо всем, что связано с покоем,С далекою осеннею Москвой.

Кого мы вспоминали перед боем?Друзей, не побывавших под огнем,И женщин тех, которых мы не стоимИ все еще девчонками зовем.

«Земли щепотку я с собой не брал...»

Земли щепотку я с собой не бралНо кто из нас не ощущал тоски,Когда последний город отмерцалИ за холмами скрылись огоньки?

Не горевал, как в древности, Путивль,Но ждали оперсводку вдалеке,Из тех лесов, где стрелки на путиИ надписи на польском языке.

Из тех лесов, где образы мадоннНа перекрестьях гравийных дорог.Казаки пели про широкий Дон,И был, как Дон, их конный строй широк.

И думал я, шагая по лесам,Среди разбушевавшейся земли:Как хорошо, что мы родились там,Как хорошо, что мы сюда пришли.

ГОРОДОК ДОЛМАТОВЩИЗНЫ

Где еще, когда увижу в жизниЗа дождем родимый огонек?Скоро мы войдем в Долматовщизны —Узенький горбатый городок.

Кони тихо движутся во мраке,Бурками укрыты до хвоста.Их ведут кубанские казакиВ темные полесские места.

Запахи, изведанные в детстве,Снова наплывают на меня.Справа, слева, рядом, по соседству —Всюду здесь живет моя родня.

Ей навстречу едут люди в бурках.Кажется, колонне нет конца.Краткий отдых. Песня. Перекурка.Толпы возле каждого бойца.

Осень. Плеск оранжевых раскрылий.Мы стоим средь дождевых лучейУ истока тысячи фамилийКиевлян, минчан и москвичей.

Нет пределов для моей отчизны.Широки советские края.Тихий городок Долматовщизны —Видно, тоже — родина моя.

«Я помню тебя не такой...»

Я помню тебя не такой.Неправда! Я даже не думал,Какая ты. Сквозь непокой,Сквозь радость и рядом с тоскойТы шла незаметной, угрюмой,А может, веселой... Вот такРастут безразлично деревьяИ ветви сплетают, никакНе в силах рвануться в кочевье.Теперь мы опять далеки,По-новому ты дорога мне.На Вильно несутся полки,Гремят под копытами камни.И кажется, будто со мнойТы мчишься по осени рядомДорогой степной и лесной,С армейской разведки отрядом.Мы рядом, мы вместе, поверь,Вся жизнь потекла по-другому.Я мчусь к незнакомому дому,Стучусь в неизвестную дверь.Земля полыхает вокруг,Оружье сверкает сурово,И нежное слово подругВедет нас, как родины слово.

УЛИЦА СВЯТОГО ДОМИНИКА

Наш батальон у воеводства бился,У старых почерневших колоннад.Вдруг танк заскрежетал, остановился —Его подбили связкою гранат.

К нему бежали черные уланыС тяжелыми винтовками в руках,И в смотровые щели из наганаСтрелял студентик в роговых очках.

Облили танк зеленым керосином.Дровами обложили. Подожгли.Был полон город криком журавлиным,Летя на юг, рыдали журавли.

Еще стреляла пушка по колоннам...Потом она замолкла. И тогдаИз всех щелей по плитам раскаленнымК троим танкистам поползла беда.

Ни стона не услышали, ни крика.Шла пузырями краска по броне.На улице Святого ДоминикаГорел наш танк на медленном огне.

Комбинезоны на танкистах тлели,Потрескались, свернулись сапоги.И вдруг мои товарищи запелиТак громко, что услышали враги.

Случилось это в первый день свободы,В последний день уланского полка.Осенние, поднявшиеся водыНесла сквозь город синяя река.

Там трое наших умерли как надо,На Немане, у дальних берегов,В горящем танке, расстреляв снаряды,Освобождая город от врагов.

БУДУЩЕЕ

У нас особенное чувство есть —Сквозь будничный шагая непокой,Вдруг ощущаешь — будущее здесь, —Дотронься до него рукой!Такому дню еще названья нет —Весенняя прозрачная пора,Старт перелета Или тот рассвет,Когда Стаханов вышел на-гора.И это — только старт, а не итог.И это — только первый день весны.Мы видим мир за пеленой тревог,За грозовыми тучами войны.У нас особенное чувство есть,Оно — как бегуну флажок — дано.То вера, верность, мужество и честь,Стремленьем к счастью слитые в одно.То чувство — Будущее! НавсегдаОно по жилам, словно кровь, течет.И в пятилетки сложены года —Им раньше на столетья велся счет.У нас особенное чувство есть.Оно вело нас по снегам зимы.Какому лету суждено расцвесть,Когда весною мира стали мы!

«Давайте о юности больше ни слова...»

Давайте о юности больше ни слова.Есть мужество, верность — слова поновей!Военное время встречает суровоПодросших за эти года сыновей.

Мы выбрали сами прекрасное бремя —Страну на плечах пронести в коммунизм.Лишь трудное время — счастливое время,Лишь трудная жизнь — счастливая жизнь.

В снегах и морозах, средь зноя и пыли,Сквозь смерть мы должны свое сердце пронесть,И все ж молодыми мы будем, как были,Такими, как были, такими, как есть:

Погодки, ровесники, единоверцы,Бойцы Краснопресненского полка....Чем мягче и беспокойнее сердце,Тем тверже, верней и спокойней рука.

ДАЧНЫЙ ПОЕЗД