Хризалида - Варвара Малахиева-Мирович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
6. «Змеей свилась телеграфная проволока…»
Змеей свилась телеграфная проволокаУ корней телеграфных столбов.Наглухо почта забита.Не придет ни вести, ни откликаОт милых, кто ждет наших словСердцем, тоскою повитым.
7. «Черными пастями окна…»
Черными пастями окнаГлядят из домов обугленных.Под ногами хрустит стекло.«До пекарни Ермоловой далеко ли? —Лотошит старуха испуганная. —Дойду ли, пока светло?»
8. «— Дойдешь и вернешься, старая…»
— Дойдешь и вернешься, старая,Что докучаешь с расспросами?Здесь косится жизнь в цветуПод братними под ударами,Как трава в сенокосе под косами,На Батайском мосту.
9. «Инжир, кишмиш, товарищи…»
«Инжир, кишмиш, товарищи,Инжир, кишмиш, орех!» —Вопит армянин седовласый.«Вчера все до нитки обшарили!»«До смерти детей напугали всех!» —Шепчут кумы друг другу с опаскою.
10. «— Чего искали? — Оружия…»
— Чего искали? — Оружия.— А взяли? — Шубку, белье,Приданое Тани. Грехи!— Ну что же? — бывает похуже —А Тане сказали: пусть забудет о муже —Такое уж девичье горе ее —Перебиты все женихи.
11. «Вот тут алчба разгоралась…»
Вот тут алчба разгоралась,Жадностью волчьей святились очи,Кидались руки на падаль добра,Что неправдою старой скоплялось,Под кровом расхищено ночиНеправдою новой.
12. «Чистоту души моего народа…»
Чистоту души моего народа,Его младенчески ясный взор,Господи, возврати.Темную зверя природу,Низких падений позорПрости, отпусти.
13. «Входит. Лицо молодое…»
Входит. Лицо молодое,Васильки полевые — пригожие глаза.А взгляд воровской, по углам.«Ох, замышляешь ты нехорошее,Внучек, опомнись, нельзя!»Бросился к шкафным дверям.То-то стыдобушка!Стало тошнехонько…«Всё, — говорю я, — бери, уходи,Верила в честь я солдатскую…»Тут он потупился, вышел.«Дверь, — говорит, — запирай и гляди,Если стучит к тебе шапка казацкая,Не отпирай!»Облилась я слезой.Вот до чего по грехам дожила я.Русский казак для меня — басурман.Только смотрю я, солдатик-то мойС хлебом вернулся, краюха большая,«Бабушка, хлеб командиром нам дан,Кушай во здравье, родная…»
14. «В череду умерла старушка…»
В череду умерла старушка.Простояла всю ночь в череду,Не дождалась хлеба и села.На рассвете грянула пушка.Разбежались все, а она — на льду,Как живая до полдня сидела.
15. «Кто это, мама, страшный…»
Кто это, мама, страшный,Ухает ночью на нас,Воет, шипит и ревет?— Спи, это дедушка кашляет,Вьюга в трубу забралась,Это Кощей под горою грызетДетям орешки каленыеВ ночи бессонные.
16. «Страшные сны нынче снятся…»
Страшные сны нынче снятсяСтарым и малым. «Венчание.Церковь в свечах и цветах…»А как только начнут венчаться,Зачинается чин отпевания:Женихи и невесты в гробах.
17. «Говорят, воронье налетело…»
Говорят, воронье налетелоНесметной тучей на наши поля,Не разлетается…Говорят, как мак закраснелась,Не принимает крови земляТам, где с братом брат сражается.
18. «В кавалерии красной Данила…»
В кавалерии красной Данила.В кавалерии белой Иван.Брат на брата с полками идет.Бились шашками, лица друг другу рубили…Обнялись и свалились ничком на курган…Кто тут Каин, кто Авель —Господь разберет…Схоронили их рядом в могиле одной,Усмирила ты, Смерть, их своей тишиной.
1919, РостовИЗ КНИГИ «ОРИОН»
«Я сестра, сестра твоя, любимый…»
Я сестра, сестра твоя, любимый,Если ты забыть иное мог.Но у Бога много значит имя,Цел над жизнью брачный наш чертог.
Путь к нему отныне заповедный,Там на страже ангел АзраилВысоко подъял свой меч победныйИ врата живому заградил.
Но я знаю тайную дорогу,Но я помню к вечному мостыИ несу туда по воле БогаНа земле ненужные цветы.
[1918]. Киев«Я за тебя на страже полуночной…»
Я за тебя на страже полуночной,Мой нежный друг, мой рыцарь, постою.И если враг ударит в час урочный,Мне сладко жизнь за жизнь отдать твою.
А ты усни, и пусть тебе приснитсяВ коротком сне меж грозных двух боевНе острый свет, что в грудь мою струится,С морозных звезд могучей смерти зов,
Но летний день, врата земного рая,Уют и мир любимого гнезда.И пусть не я, пусть женщина другаяВ коротком сне с тобой войдет туда.
[1918]. Киев«И всё под теми же звездами…»
И всё под теми же звездами,И в ту же ночь, и в том же снеИдешь неверными шагамиТы к ней, как шел сейчас ко мне.
И те же будут там признаньяЛюбви, пролившейся за край,Улыбки, вздохи, и лобзанья,Земных объятий бедный рай.
Но мне остались эти руки,И эти очи, и устаВ тенях могильных крестной мукиНевоскрешенного Христа.
1918, Киев«Мы пришли, но тяжкие засовы…»
Мы пришли, но тяжкие засовыОхраняют крепко церковь нашу.О, когда же храм нам будет кровомИ к причастной подойдем мы чаше?
Черный ворон, сидя на решетке,Смотрит вещим и печальным взором.Перед нами путь лежит короткий,Позовут на суд нас скоро, скоро.
Воет ветер, свищет по оврагам,По бескрайним выжженным степям.Плачет сердце, трепетно и наго,И молчит, молчит закрытый храм.
[1920]«Душа признала власть Твою…»
Душа признала власть Твою,Отсвет былой великой власти,Но животворную струюВкушает с горьким безучастьем
Затем, что некого поитьЕй освященным даром этим.Наш Третий умер или спит,Он не жилец на белом свете.
Так холодна и так бледнаНочь за окошком неживая.И, как над кладбищем, лунаВорожит, мертвых вызывая.
[1920]«От очей твоих и от речей…»
От очей твоих и от речейТишина мне слышится такая,Как молчанье звездное ночейНад четою, изгнанной из Рая.
Ева так глядела в небеса,Приподнявшись в зарослях из терна,Как сегодня я в твои глаза —Безнадежно, горько и упорно.
[1920]«Открой смеженные ресницы…»
