Хризалида - Варвара Малахиева-Мирович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Влачу, как змий влачит на чреве…»
Влачу, как змий влачит на чреве,Я в мире низменную плоть.Запретный плод на райском древеВысоко поместил Господь.
Уж не взираю с вожделеньемНа недоступную красуИ нищее мое смиреньеС глухим терпением несу.
И, только в снах, раскинув крылья,Своей свободою горда,С низин, постылых и унылых,Я улетаю иногда.
19 августа 1927«День солнечный, а на душе туманно…»
День солнечный, а на душе туманно.Остановилось жизни колесо.Читать, писать, обедать стало странноИ опостыло всё.
Не развернулась ли уж до конца пружина,Не развинтились ли истертые винты?И в первый раз как бы дыханьем сплинаПахнуло на душу из темной пустоты.
17 сентября 1929, Сергиево«Глупо, глупо, неумело…»
Глупо, глупо, неумелоЖизнь моя прошла.Как солома прогорела,Всё кругом сожгла.
У пустой и черной печкиВесело сидеть,Над огарком чадной свечкиВ полночь песни петь.
Хоть невесело, а нужно —Долго до утраВоет боль ноги недужной,Подвывает страх.
В дни боев и бездорожьяЯ ведь не был трус,Отчего же и кого жеЯ сейчас боюсь?
18 сентября 1929, Сергиев«Засыпан снежною пургою…»
Засыпан снежною пургою,До ночи, верно, я усну.Проснусь и встречу всё другое,А не метельную волну.
Ко мне доходят еле-елеСквозь крышу голубых снеговНапевы злобные метелиИ дальний колокола зов.
И боль, и холод замерзаньяУж стали как неясный сон,Как отблиставшее мерцаньеНа грани тающих времен.
19 января 1930, Томилино«Затмились дали…»
Затмились дали,Разбились ритмы,Без слез — печали,Без слов — молитвы.
Поземок белыйВ степи курится.ОледенелаМоя теплица.
В морозных стеклахНе видно неба.Растений блеклыхПоникли стебли.
Давно не плещутФонтанов струи,И странно, странно,Что всё живу я.
31 января 1931, МоскваИЗ КНИГИ «УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА»
«Так некогда явился Искуситель…»
Так некогда явился ИскусительМонахиням в стенах монастыря,Как ты вошел в души моей обитель,Где уж иных миров забрезжила заря.
Твое лицо так грозно мне знакомо,Оно подобно Утренней ЗвездеДерзаньем, красотой и смертною истомой.Я видела его, но не припомню, где.
Ах, это было в день изгнания из Рая —Так светоносная Денница расцвела,Когда на пустыре, бездомная, нагая,К ночному небу взор я подняла.
Май 1920, Ростов«Сквозь малую души моей орбиту…»
Сквозь малую души моей орбитуНесется вихрь космических пучин.Моих небес нарушен строгий чин,Вершины гор повержены и смыты.
Сорвавший цепь с глубинных ураганов,Воззвавший их на волю из тюрьмы,Могучий ангел хаоса и тьмыВлечет ее на пир своей стихии пьяной.
Но властный лёт его ужасных крылЗаклятьем грозным имени иногоПриостановит Творческое Слово,Архистратиг небесный Михаил.
[Июнь] 1920, Ростов«К чему слова? Душа проходит…»
К чему слова? Душа проходитЧерез такую глубину,Где ликов жизни не находит,Где смерть влечет ее ко дну.
И так звучат смешно и скучноВсе «для чего» и «почему».Что нужно здесь и что ненужно —Ответим Богу одному.
4 июня 1920, Ростов«Имя дьявольское — Ложь…»
Имя дьявольское — Ложь.Дьявол — ткач всемирной лжи.Тканей лжи не разорвешь,Только узел завяжи.
В первый малый узелокДьявол черное зерноЗавивает, и ростокВ тот же миг дает оно.
Через миг оно цветет,Миг еще — созревший плод,Сеет, веет семена…Жатва Дьявола пышна.
13 июня 1920, Ростов«Багряно-алые, страстные…»
Багряно-алые, страстные,Цветы чертополоха злые.На листьях острые зубцыСулят терновые венцы,
И весь могуче-злобный видПредел страдания сулит..И я не знаю, отчегоИщу в них знака твоего.
13 июня 1920, Ростов«Был день, когда вошел могучий…»
Был день, когда вошел могучийКо мне сам повелитель зла.Синели крылья грозной тучей,И в тучах молния цвела.
И на челе его блисталаКристаллом пламени и льда,Как смерти трепетное жало,Денницы алая звезда.
И жаждой битвы и объятья,И смертоносного вина,И вечной гибели проклятьяС тех пор ему я предана.
Но странно: крылья грозовые,Как сон, исчезли. Нет звезды.И вижу скорбные, больныеДавно любимые черты.
19 июня 1920, РостовИЗ КНИГИ «РАСПУТЬЕ»
«Дикий лес, загадочные страны…»
Дикий лес, загадочные страныРоковых провалов бытия.Что ни шаг — чудовища — ОбманыИ шипов терновых острия.
Не пройдет никто здесь невредимо,Но иного в мире нет путиТем, кому судьба велела мимо,Мимо жизни и любви пройти.
Меркнет свет. Рассудок цепенеет,Стонет эхо прошлых голосов.Впереди забвенья ветер веет,Задувая чей-то дальний зов.
Кто зовет, куда зовет, не знаю,Этот голос называя «Ты».Память сердца гаснет, изменяетДорогие светлые черты.
И душа понять уже не смеет,Это Ты иль это призрак Твой,Или смерть тропинку озаряетЕй в ответ на стон ее глухой.
[1917–1918]. Киев«Мне так легко переселяться…»
Мне так легко переселятьсяВ иную плоть, в чужие сны,Но мне наскучило скитатьсяВ пределах здешней стороны.
То видеть молодости оком,То детства ясный мир вкушать.Пора, пора в краю далекомЕдиный лик свой отыскать.
1920, Ростов«Многоочиты Херувимы…»
Многоочиты Херувимы,Шестикрылаты Серафимы…И не такой ли нашу плотьЗамыслил в день шестой Господь?
Но тварной воли отпаденьеПровидя, грех, измену, смерть,Бог заключил свое твореньеВ нечистый ил, в земную персть.
И змий сказал жене: я в страстиМиры с тобою обтекуИ свыше — ангельскою властьюУста и очи облеку.
Отверзну все врата познанья,И все «хочу», и все «могу».И в беспредельном ликованьиТобой в твореньи дух сожгу.
Июль 1920, Ростов«Голубая тень на сером камне…»
