Хризалида - Варвара Малахиева-Мирович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Сосны, ели, над буграми…»
Сосны, ели, над буграмиРощи белые березК автобусной тусклой рамеПод жужжание колесПрилетают, улетают;Даль печальна и мутна,Но, как снег весенний, таетЗлых обманов пелена,И в спокойствии суровомТам, за снежной пеленой,Вырастает правды новойЛик нежданный предо мной.
27 марта 1930«Опустела горница моя…»
Опустела горница моя,Унесли иконы и картины,Молчалив стоит в углу рояль,И над ним нависла паутина.
В секретере старом пустота,Сожжены заветные тетради.К дням минувшим больше нет моста,Да и к будущим его уже не надо.
28 апреля 1930, Томилино«Уж предрассветной бирюзою…»
Уж предрассветной бирюзоюПросвечен теплый небосклон.Сверкает радужной слезоюЗвезда сквозь переплет окон.
И так глядит, так чутко дышит,Как будто в сердце у меняТьму разогнать дано ей свышеВолшебством звездного огня.
5 июля 1930, Верея«Небо точно в перьях голубиных…»
Небо точно в перьях голубиных,В сизых недвижимых облаках,За пустынной сумрачной равнинойТусклым оком светится река.
Меркнет, гаснет с каждою минутойЗолото березовых вершин.Призраком таинственным и смутнымПоздний путник вдаль идет. Один.
Тонкий месяц серебристым рогомО печальной доле затрубилТех, кто ночью потерял дорогу,Кто устал, кто выбился из сил.
28 сентября 1930«Вершин сосновых шум…»
Вершин сосновых шумСуровых полон дум.Угрюмых облаковТяжел свинцовый кров.
Понуры и желтыПоследние листы.Под стаями воронИ хмур, и обнажен,
И нем простор полей.Лишь дальних журавлейДоносится призыв,Протяжен и тосклив.
И сердца вздох в ответО том, что крыльев нет.
10 октября 1930, Перловка — Софрино«Не стой на станции глухой…»
Не стой на станции глухой,Мой поезд. ПромедленьеГрозит назавтра нам лихойБедой. Твое движенье
На кручу нас перенесетНад пропастью бездонной.Но если ты замедлишь ходПеред мостом сожженным,
Мы здесь, на этом берегу,Останемся, внимаяВеликой битвы дальний гул,Как эта ночь немая
Мой слушает смятенный бред,Рождаемый тоскою.Спеши, на свете больше нетПокоя.
15 ноября 1930, Москва«Осуетился падший ум…»
Осуетился падший ум,И жажду горнего познанияЖитейский приглушает шумИ дольних образов мелькание.
Ах, кто не хладен, не горяч,Смешается с дорожной пылью.Очнись, душа, и горько плачьИ вымоли у Бога крылья.
18 января 1931, Москва«Безнадежно далекий, прекрасный…»
Безнадежно далекий, прекрасный,Манящий напрасным зовомРайского счастьяКрай горизонта лесного.
Ухожу, с тобой расставаясь,В казематно-душные стены,Где жизнь истомится живаяВ тесноте, в духоте бессменной.
Сонный взор твой, подернутый мглою,Как будто о том жалеет,Что лазурное мое былоеГрядущим стать не умеет.
16 сентября 1933ИЗ КНИГИ «СТРАСТНАЯ СЕДМИЦА»
«Каплю меда сот Христовых…»
Каплю меда сот ХристовыхВ горьких дней моих напитокВлей мне, друг и брат крестовый,И грехов моих избытокПомоги зажечь пред БогомПокаянною свечою.Да пройдет в трезвеньи строгомНаше странствие земное.
[1920]«Долго ли ходить мне по мукам…»
Долго ли ходить мне по мукам,Богородица, мать сыра земля?Ты за что сковала мне руки,Затемнила мне свет в очах?
Уведи меня новой тропою,Если солнца мне больше не знать.Под покровом твоим слепоту мою скрою,Богородица-мать.
[1921]«Двенадцать лет земных жила…»
Двенадцать лет земных жилаДуша одним с тобой дыханьем,Все мысли, чувства и делаКрестя в огне богоисканья.
Всё уже был, всё круче путь,Всё глубже бездны искушенья,И захотел ты отдохнуть,И отдых стал нам смертной сенью.
Сорвавшись в пропасть, мы лежим,Уже вкушая сон могильный.Но мы не умерли. Мы спим,И Некто, благостный и сильный,
Кто на Голгофе смерть попрал,Коснулся наших уст неслышно,И трепет в сердце пробежал,И грудь дыханьем новым дышит.
[1921]«Будут звоны колокольные…»
Будут звоны колокольныеМрак полночный колыхать.Будут люди богомольныеВ церкви свечи зажигать.
Будет лозунгом таинственнымПробегать меж нами вестьО спасении единственном:«Бог умерший их воскрес».
Буду я от ликованияОтщепенец в стороне.В скорби тяжкого сознания,Что воскрес Он по писанию —Но не в них. И не во мне.
31 марта 1923, Сергиев Посад«В мою неубранную горницу…»
В мою неубранную горницуБлагословенный входит Гость.Душа к нему навстречу клонится,Как в бурю никнущая трость.
Но чем приветить мне Учителя?Угас светильника елей.И враг сломал в стенах обителиЦветы священные лилей.
Для тайной вечери СпасенияНи брашен нет, ни пития.И только нищее смирениеНесет Ему душа моя.
6 апреля 1923, Сергиев Посад«Как тихо на Голгофе было…»
Как тихо на Голгофе было,Когда сломали три креста,Тела разбойников зарыли,Отдав Иосифу Христа,
Когда замолкнули рыданьяИ стон убитых скорбью жен,И солнце мертвенным сияньемКровавило Лифостротон,
И вышли мертвые из гроба,И над расселиной скалы,Кружа над ними с мрачной злобой,Слетались горные орлы.
22 ноября 1923, Сергиев Посад«Я одна в саду Аримафея…»
Я одна в саду Аримафея.Вот пещера — но она пуста.Говорят — поверить я не смею —Унесли апостолы Христа.
Кто унес? Какой надгробный каменьОт меня в подземной мгле сокрылТех очей и уст небесный пламень,Что меня любовью озарил?
Разобью ненужную амфору,Миро на землю бесценное пролью.Встала рано, шла я шагом скорым —И пустой гробницу застаю.
1 мая 1926, Москва«Зачем в спеленутое тело…»
Лазаре, гряди вон!
Зачем в спеленутое тело,Освобожденному, опятьМне возвратиться повелелаТвоя, Учитель, благодать?
И снова грани тесных членов,И чад земных страстей и уз,И все законы жизни тленнойЗа что мне снова, Иисус?
Марии, Марфы слышу клики,Народ столпился надо мной.Как страшен мир их многоликий!Как режет очи свет дневной.
31 марта 1928, Сергиево«Наливается знойной болью…»
